Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там
обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (Подходит к ручке и потом,
обратившись к зрителям, щелкает языком
с видом удальства.)Марья Антоновна! Имею честь поздравить. (Подходит к ее ручке и
обращается к зрителям
с тем же удальством.)
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя,
обращалась с ним так свободно, как будто
с каким-нибудь Добчинским.
Помощник градоначальника, сославшись
с стряпчим и неустрашимым штаб-офицером, стал убеждать глуповцев удаляться немкиной и Клемантинкиной злоехидной прелести и
обратиться к своим занятиям.
На первых порах глуповцы, по старой привычке, вздумали было
обращаться к нему
с претензиями и жалобами друг на друга, но он даже не понял их.
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только
с огнем, ради Христа, осторожнее
обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
Бунт кончился; невежество было подавлено, и на место его водворено просвещение. Через полчаса Бородавкин, обремененный добычей, въезжал
с триумфом в город, влача за собой множество пленников и заложников. И так как в числе их оказались некоторые военачальники и другие первых трех классов особы, то он приказал
обращаться с ними ласково (выколов, однако, для верности, глаза), а прочих сослать на каторгу.
Не один дипломат открывал сим способом планы и замыслы неприятелей и через то делал их непригодными; не один военачальник
с помощью этой же методы выигрывал сражения или своевременно
обращался в бегство.
Свияжский переносил свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него, как он и сам сказал,
с бокалом
обращаясь к Неведовскому: лучше нельзя было найти представителя того нового направления, которому должно последовать дворянство. И потому всё честное, как он сказал, стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.
— То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! —
обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа
сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять
обратился к генералу,
с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
— Ты поди, душенька, к ним, —
обратилась Кити к сестре, — и займи их. Они видели Стиву на станции, он здоров. А я побегу к Мите. Как на беду, не кормила уж
с самого чая. Он теперь проснулся и, верно, кричит. — И она, чувствуя прилив молока, скорым шагом пошла в детскую.
— Оно и лучше, Агафья Михайловна, не прокиснет, а то у нас лед теперь уж растаял, а беречь негде, — сказала Кити, тотчас же поняв намерение мужа и
с тем же чувством
обращаясь к старухе. — Зато ваше соленье такое, что мама говорит, нигде такого не едала, — прибавила она, улыбаясь и поправляя на ней косынку.
«Всех ненавижу, и вас, и себя», отвечал его взгляд, и он взялся за шляпу. Но ему не судьба была уйти. Только что хотели устроиться около столика, а Левин уйти, как вошел старый князь и, поздоровавшись
с дамами,
обратился к Левину.
― Без этого нельзя следить, ― сказал Песцов,
обращаясь к Левину, так как собеседник его ушел, и поговорить ему больше не
с кем было.
— Теперь я приступаю к делу, — сказала она
с улыбкой, помолчав и отирая
с лица остатки слез. — Я иду к Сереже. Только в крайнем случае я
обращусь к вам. — И она встала и вышла.
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, —
обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер, по его фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений
с ним. — Я прибавлю.
Кроме того, все предметы, которыми занимался Вронский, она изучала по книгам и специальным журналам, так что часто он
обращался прямо к ней
с агрономическим, архитектурными, даже иногда коннозаводческими и спортсменскими вопросами.
Оставшись один
с Марьей Николаевной, Левин
обратился к ней...
— Она дружна
с Варей, и это единственные женщины петербургские,
с которыми мне приятно видеться, — улыбаясь ответил Вронский. Он улыбался тому, что предвидел тему, на которую
обратится разговор, и это было ему приятно.
Левин подошел, но, совершенно забыв, в чем дело, и смутившись,
обратился к Сергею Ивановичу
с вопросом: «куда класть?» Он спросил тихо, в то время как вблизи говорили, так что он надеялся, что его вопрос не услышат.
Он говорил,
обращаясь и к Кити и к Левину и переводя
с одного на другого свой спокойный и дружелюбный взгляд, — говорил, очевидно, что̀ приходило в голову.
— Я не высказываю своего мнения о том и другом образовании, —
с улыбкой снисхождения, как к ребенку, сказал Сергей Иванович, подставляя свой стакан, — я только говорю, что обе стороны имеют сильные доводы, — продолжал он,
обращаясь к Алексею Александровичу. — Я классик по образованию, но в споре этом я лично не могу найти своего места. Я не вижу ясных доводов, почему классическим наукам дано преимущество пред реальными.
— Мы пойдем. Не правда ли? —
обратилась она к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского и Тушкевича томиться в лодке.] Надо послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит здесь, — сказала Анна,
обращаясь к Долли
с тою же хитрою, знающею улыбкой,
с которою она прежде говорила о больнице.
— Оченно скупы Константин Дмитрич, — сказал он
с улыбкой,
обращаясь к Степану Аркадьичу, — окончательно ничего не укупишь. Торговал пшеницу, хорошие деньги давал.
В то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов и все
обратились туда, старший брат Вронского, Александр, полковник
с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный,
с красным носом и пьяным, открытым лицом, подошел к нему.
Вронский при брате говорил, как и при всех, Анне вы и
обращался с нею как
с близкою знакомой, но было подразумеваемо, что брат знает их отношения, и говорилось о том, что Анна едет в имение Вронского.
— Да, Бог дает крест и дает силу нести его. Часто удивляешься, к чему тянется эта жизнь…
С той стороны! —
с досадой
обратилась она к Вареньке, не так завёртывавшей ей пледом ноги.
Когда дьякон кончил ектенью, священник
обратился к обручавшимся
с книгой...
Левин, зная давно эти патриархальные приемы, переглянулся
с Свияжским и перебил Михаила Петровича,
обращаясь опять к помещику
с седыми усами.
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему
обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело
с его души. К кому же ему было
обращаться, как не к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
И теперь тем более, — сказала она
с грустным, доверчивым выражением,
обращаясь по внешности к брату, но, очевидно, только к Левину.
— Ну, что, дичь есть? —
обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот
с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они
с тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
— А вы изволили слышать о Прячникове? — сказал Туровцын, оживленный выпитым шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его молчание. — Вася Прячников, — сказал он
с своею доброю улыбкой влажных и румяных губ,
обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, — мне нынче рассказывали, он дрался на дуэли в Твери
с Квытским и убил его.
— Здравствуйте, княжна! — сказала Анна Павловна
с притворною улыбкой, столь непохожею на прежнее ее обращение. — Очень приятно познакомиться, —
обратилась она к князю. — Вас давно ждали, князь.
— Совсем нет, отчего ты так презираешь нас
с Матвеем? — сказал Степан Аркадьич, улыбаясь чуть заметно и
обращаясь к жене.
— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, —
обратилась она к Тушкевичу, —
с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы
с вами успеем по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? —
обратилась она к Анне
с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
— Пусти в холостое стадо, —
обратился он к скотнику, дожидавшемуся его у крыльца
с вопросом о валушках. — Виноват, вот еще злодей идет.
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, —
обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем
с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
«Ну, что же, надо же ему как-нибудь говорить
с хозяйкой дома», сказал себе Левин. Ему опять что-то показалось в улыбке, в том победительном выражении,
с которым гость
обратился к Кити…
— А! Мы знакомы, кажется, — равнодушно сказал Алексей Александрович, подавая руку. — Туда ехала
с матерью, а назад
с сыном, — сказал он, отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом. — Вы, верно, из отпуска? — сказал он и, не дожидаясь ответа,
обратился к жене своим шуточным тоном: — что ж, много слез было пролито в Москве при разлуке?
— Вот оно, из послания Апостола Иакова, — сказал Алексей Александрович,
с некоторым упреком
обращаясь к Лидии Ивановне, очевидно как о деле, о котором они не раз уже говорили. — Сколько вреда сделало ложное толкование этого места! Ничто так не отталкивает от веры, как это толкование. «У меня нет дел, я не могу верить», тогда как это нигде не сказано. А сказано обратное.
— Я никогда не разумел, — сказал он за супом,
обращаясь к Алексею Александровичу, — одну густоту населения, но в соединении
с основами, а не
с принципами.
— Monsieur Landau! —
обратилась к нему графиня
с поразившею Облонского мягкостью и осторожностью. И она познакомила их.
Старый князь иногда ты, иногда вы говорил Левину. Он обнял Левина и, говоря
с ним, не замечал Вронского, который встал и спокойно дожидался, когда князь
обратится к нему.
— Отчего? —
с раздражением
обратился теперь к Крицкому Николай Левин.
Между Нордстон и Левиным установилось то нередко встречающееся в свете отношение, что два человека, оставаясь по внешности в дружелюбных отношениях, презирают друг друга до такой степени, что не могут даже серьезно
обращаться друг
с другом и не могут даже быть оскорблены один другим.
Березки не натыканы, а которые посажены, которые посеяны, и
с ними надо
обращаться осторожнее.
— Да сюда посвети, Федор, сюда фонарь, — говорил Левин, оглядывая телку. — В мать! Даром что мастью в отца. Очень хороша. Длинна и пашиста. Василий Федорович, ведь хороша? —
обращался он к приказчику, совершенно примиряясь
с ним за гречу под влиянием радости за телку.
Старый князь после отъезда доктора тоже вышел из своего кабинета и, подставив свою щеку Долли и поговорив
с ней,
обратился к жене...