Неточные совпадения
Казалось, слышно было, как деревья шипели, обвиваясь дымом, и когда выскакивал огонь, он вдруг освещал фосфорическим, лилово-огненным светом спелые гроздия слив или
обращал в червонное
золото там и там желтевшие груши, и тут же среди их чернело висевшее на стене здания или на древесном суку тело бедного жида или монаха, погибавшее вместе с строением
в огне.
Добивает Цаплю всеведущий сыщик и идет дальше, к ювелирным палаткам, где выигравшие деньги шулера
обращают их
в золотые вещи, чтоб потом снова проиграться на мельницах…
Из сидящих
в одиночных камерах особенно
обращает на себя внимание известная Софья Блювштейн —
Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири
в каторжные работы на три года.
Она положила на его правое плечо руку — а
в свесившейся кисти ее, на
золотой цепочке, надетой на большой палец, маленький перламутровый портмоне, который я ей подарил тогда. На крышке портмоне накладка, рисунок которой слишком мелок, сразу я не рассмотрел, зато
обратила мое внимание брошка — сердце, пронзенное стрелой. То же самое было на портмоне.
Плакала, слушая эту проповедь, почти навзрыд Сусанна; у Егора Егорыча также текли слезы; оросили они и глаза Сверстова, который нет-нет да и закидывал свою курчавую голову назад; кого же больше всех произнесенное отцом Василием слово вышибло, так сказать, из седла, так это gnadige Frau, которая перед тем очень редко видала отца Василия, потому что
в православную церковь она не ходила, а когда он приходил
в дом, то почти не
обращала на него никакого внимания; но тут, увидав отца Василия
в золотой ризе, с расчесанными седыми волосами, и услыхав, как он красноречиво и правильно рассуждает о столь возвышенных предметах, gnadige Frau пришла
в несказанное удивление, ибо никак не ожидала, чтобы между русскими попами могли быть такие светлые личности.
Он хотел даже
обратить дворец
в монастырь, а любимцев своих
в иноков: выбрал из опричников 300 человек, самых злейших, назвал их братиею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом; дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые,
золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них устав монашеский и служил примером
в исполнении оного.
Лишь много лет спустя, когда по Тавассе стали находить
золото, возникло предположение авантюры,
золотой мечты, способной
обращать взрослых
в детей, но и с этим, кому была охота, мирился только тот, кто не мог успокоиться на неизвестности.
Оркестр
в павильоне играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей", российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером;
в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным,
в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не
обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ",
в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею рукою по всем четвероугольникам рулетки
золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже
в случае удачи, что нисколько не мешало ему,
в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который
в Париже,
в салоне принцессы Матильды,
в присутствии императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
На турьей охоте с нами был горец, который
обратил мое внимание: ну совсем Аммалат-бек из романа Марлинского или лермонтовский Казбич. Или, скорее, смесь того и другого. Видно только, что среди горцев он особа важная — стрелок и джигит удивительный, шашка, кинжал и газыри
в золоте. На тамаши
в глухом горном ауле, где была нам устроена охота, горцы на него смотрели с каким-то обожанием, держались почтительно и сами не начинали разговоров, и он больше молчал.
Снилась мне
золотая Украина, ее реки, глубокие и чистые; седые глинистые берега, покрытые бледно-голубою каймою цветущего льна; лица, лица, ненавистно-милые лица, стоившие стольких слез, стольких терзающих скорбей и гнетущего горя, и вдруг все это тряслось, редело, заменялось темным бором,
в котором лохматою ведьмою носилась метель и с диким визгом обсыпала тонкими, иглистыми снежинками лукавую фигуру лешего, а сам леший сидел где-то под сосною и, не
обращая ни на что внимания, подковыривал пенькою старый лыковый лапоть.
На жизненном пути нашем разбросаны
золотые монеты; но мы не замечаем их, потому что думаем о цели пути, не
обращаем внимания на дорогу, лежащую под нашими ногами; заметив, мы не можем нагнуться, чтобы собрать их, потому что «телега жизни» неудержимо уносит нас вперед, — вот наше отношение к действительности; но мы приехали на станцию и прохаживаемся
в скучном ожидании лошадей — тут мы со вниманием рассматриваем каждую жестяную бляху, которая, быть может, не стоит и внимания, — вот наше отношение к искусству.
Мы глубоко убеждены
в том, что рано или поздно наша финансовая политика
обратит, наконец, свое внимание на старателей, как на могучую силу
в золотом деле; эта сила теперь разрознена и подавлена, но дайте ей выход — и она покажет себя.
— Однако, — говорит, — дядюшка, при двухстах душах богадельня на сорок человек велика. Впрочем, я о полевом хозяйстве упомянул только для примера, чтобы показать вам, как оно при отце было безрасчетно; я на него и вниманья не буду
обращать, не стоит труда; пусть оно идет, как шло, лишь бы денег от меня не требовало; но у меня другое
в виду, здесь
золотое дно — фабричное производство; вот здесь
в чем капитальная сила именья заключается.
О плане этом никто не высказал никакого мнения, да едва ли о нем не все тотчас же и позабыли. Что же касается до генеральши, то она даже совсем не
обращала внимания на эту перемолвку. Ее занимал другой вопрос: где же Лариса? Она глядела на все стороны и видела всех: даже, к немалому своему удивлению, открыла
в одном угле Ворошилова, который сидел, утупив свои
золотые очки
в какой-то кипсек, но Лары между гостями не было. Это смутило Синтянину, и она подумала...
Васильев вошел
в залу и сел. Кроме него и приятелей,
в зале было еще много гостей: два пехотных офицера, какой-то седой и лысый господин
в золотых очках, два безусых студента из межевого института и очень пьяный человек с актерским лицом. Все барышни были заняты этими гостями и не
обратили на Васильева никакого внимания. Только одна из них, одетая Аидой, искоса взглянула на него, чему-то улыбнулась и проговорила, зевая...
Он на ходу
обращал внимание молодого человека на некоторых представителей
золотой молодежи, которая была почти
в полном комплекте, давая им весьма меткие характеристики.
Он хотел даже
обратить дворец
в монастырь, а любимцев своих —
в иноков: выбрал из опричников 300 человек самых злейших, назвал братиею, а себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиэрхом; дал им тафьи или скуфьи и черные рясы, под коими носили они богатые
золотые, блестящие кафтаны с собольей опушкою: сочинил для них устав монашеский и служил примером
в исполнении оного.
Он хотел даже
обратить дворец
в монастырь, а любимцев своих
в иноков: выбрал из опричников 300 человек, самых злейших, назвал их братнею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом, дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые,
золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них устав монашеский и служил примером
в исполнении оного.
Он хотел даже
обратить дворец
в монастырь, а любимцев своих
в иноков: выбрал из опричников триста человек, самых злейших, назвал их братнею, себя игуменом, князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом; дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые
золотые блестящие кафтаны; сочинил для них устав монашеский и служил примером
в исполнении оного.