Неточные совпадения
Раскольников пошел прямо и вышел
к тому углу на Сенной, где торговали мещанин и баба, разговаривавшие тогда с Лизаветой; но их теперь не было. Узнав место, он остановился, огляделся и
обратился к молодому
парню в красной рубахе, зевавшему у входа в мучной лабаз.
— Это
парень предусмотрительно сам выдумал, —
обратился он
к Самгину, спрятав глаза в морщинах улыбки. — А Миша — достоверно деловой! Мы, стало быть, жалобу «Красному Кресту» втяпали — заплатите нам деньги, восемь сотен с излишком. «Крест» требует: документы! Мы — согласились, а Миша: нет, можно дать только копии… Замечательно казенные хитрости понимает…
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась в разные стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже стояло человек пять
парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора;
парни любовались на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства,
обращались к ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня, в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников —
парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась в них.
— Григорий Федосеич, завывай; ты мастер выть-то! — сказал молодой
парень,
обращаясь к корявому мужику.
— Послушайте, батюшка, —
обратился к нему магистр, — сейчас мы будем пить за здоровье вашего вице-губернатора. Нельзя ли его попросить сюда? Он в карты там играет. Можно ведь, я думаю? Он
парень хороший.
— Хорошо. Это легко… Что же, ты
парню белому достанешься, Марьянка, а? а не Лукашке? — сказал Белецкий, для приличия
обращаясь сначала
к Марьянке; и, не дождавшись ответа, он подошел
к Устеньке и начал просить ее привести с собою Марьянку. Не успел он договорить, как запевало заиграла другую песню, и девки потянули друг дружку.
Во все продолжение этого дня Глеб был сумрачен, хотя работал за четверых; ни разу не
обратился он
к приемышу. Он не то чтобы сердился на
парня, — сердиться пока еще было не за что, — но смотрел на него с видом тайного, невольного упрека, который доказывал присутствие такого чувства в душе старого рыбака.
— Григорий Литвинов, рубашка-парень, русская душа, рекомендую, — воскликнул Бамбаев, подводя Литвинова
к человеку небольшого роста и помещичьего склада, с расстегнутым воротом, в куцей куртке, серых утренних панталонах и в туфлях, стоявшему посреди светлой, отлично убранной комнаты, — а это, — прибавил он,
обращаясь к Литвинову, — это он, тот самый, понимаешь? Ну, Губарев, одним словом.
— Полно бормотать-то: ведь я дело говорю. Пойдем! А ты, Андрюша, — продолжал инвалид,
обращаясь к молодому
парню, который стоял на колокольне, — лишь только завидишь супостатов, тотчас и давай знать. Пойдем, Александр Дмитрич!
— А еще граф называешься! — презрительно отмахнувшись от него рукою, отозвался
парень и,
обратившись затем непосредственно
к Ничипоренке, сказал: — Ну, давай, дворецкий, с тобой!
— Невозможно, господа почтенные, — тороплюсь. Слушай,
парень, — дружески
обратился он
к вошедшему в эту минуту писарю, — поберегайся! Едет ведь…
— Добрый
парень, неча сказать, — молвила Аксинья Захаровна,
обращаясь к Ивану Григорьичу, — на всяку послугу по дому ретивый и скромный такой, ровно красная девка! Истинно, как Максимыч молвил, как есть родной. Да что, куманек, — с глубоким вздохом прибавила она, — в нонешне время иной родной во сто раз хуже чужого. Вон меня наградил Господь каким чадушком. Братец-то родимый… Напасть только одна!
— Слышишь? —
обратился к нему Патап Максимыч. — Про золотой песок парень-от сказывал. На Ветлуге, дескать, подлинно есть такие места.
— Довольно! — сказал он, когда
парень под конец уж совершенно замололся и понес чепуху. — Славно рассказываешь, но воруешь еще лучше. А ну-ка ты, красавица… —
обратился он
к девке, — прочти-ка «Отче наш»!
— Ну, как твое здоровье, Григорий? —
обратился Трифон Семенович
к парню. — Как живешь-можешь, паренек?
— Довольно, — сказал Трифон Семенович. — Спасибо тебе, дуся, за то, что зло покарала. А ну-ка, —
обратился он
к парню, — поучи-ка свою молодайку…То она тебя, а теперь ты ее…
— Славный
парень, — похвалил Семен Иоаникиевич,
обращаясь к племянникам по выходе Ермака. Последний действительно произвел на него хорошее впечатление.