Неточные совпадения
— Мы пойдем. Не правда ли? —
обратилась она к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского и Тушкевича томиться
в лодке.] Надо послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит здесь, — сказала Анна,
обращаясь к Долли с тою же хитрою, знающею улыбкой, с которою она прежде говорила о
больнице.
— C’est devenu tellement commun les écoles, [Школы стали слишком обычным делом,] — сказал Вронский. — Вы понимаете, не от этого, но так, я увлекся. Так сюда надо
в больницу, —
обратился он к Дарье Александровне, указывая на боковой выход из аллеи.
— Ну да, так я и знал, народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся
в народе и предпочитают лучше проходить болезнь на ногах, чем лечь
в больницу. А вас, Макар Иванович, просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся болезнь; отвыкли подолгу на месте жить. Ведь вы — так называемый странник? Ну, а бродяжество
в нашем народе почти
обращается в страсть. Это я не раз заметил за народом. Наш народ — бродяга по преимуществу.
В лавках нам, рабочим, сбывали тухлое мясо, леглую муку и спитой чай;
в церкви нас толкала полиция,
в больницах нас обирали фельдшера и сиделки, и если мы по бедности не давали им взяток, то нас
в отместку кормили из грязной посуды; на почте самый маленький чиновник считал себя вправе
обращаться с нами, как с животными, и кричать грубо и нагло: «Обожди!
Обращаюсь назад:
в больнице поместили меня очень хорошо; дали особую, небольшую комнату, назначенную для тяжелых больных, которых на ту пору не было; там спал со мною мой дядька, переведенный
в больничные служители.
— Брось, брось… — бубнил Демьян Лукич и
обратился ко мне: — Они, доктор, ведь как делают. Съездит такая артистка
в больницу, выпишут ей лекарство, а она приедет
в деревню и всех баб угостит.
Оказалось, что он чуть ли не исключенный за непохвальное поведение из Троицкой духовной академии, недавно вышел из
больницы и, не зная, что начать,
обратился с предложением услуг к Погодину. Михаил Петрович, обрадовавшись сходному по цене учителю, пригласил его остаться у него и помог перейти без экзаменов на словесный факультет. Не только
в тогдашней действительности, но и теперь
в воспоминании не могу достаточно надивиться на этого человека. Не помню
в жизни более блистательного образчика схоласта.
Я решил так.
Обращусь к Бомгарду. Почему именно к нему? Потому, что он не психиатр, потому, что молод и товарищ по университету. Он здоров, силен, но мягок, если я прав. помню его. Быть может, он над… я
в нем найду участливость. Он что-нибудь придумает. Пусть отвезет меня
в Москву. Я не могу к нему ехать. Отпуск я получил уже. Лежу.
В больницу не хожу.
— Мосье Енот, —
обратился я к доктору, — сколько у нас
в уезде
больниц?
Крестьяне ему верят и только лишь
в самых тяжких случаях, когда фельдшер велит везти недужного
в больницу,
обращаются к местным знахаркам.
— Вот, Владимир Николаевич, подействуйте хоть вы на Варвару Васильевну, — с улыбкой
обратился Будиновский к Токареву. — Весною на земском собрании мы единогласно постановили выразить Варваре Васильевне благодарность за ее сердечное и добросовестное отношение к больным
в нашей
больнице. Послали ей соответственную бумагу, а она
в ответ подала мне заявление, что не нуждается
в нашей благодарности… Ну как можно это делать?
—
В другую
больницу обратись.