Катрин все это, без сомнения, видела и, тем не менее, с восторгом бежала с ним; умная, эгоистичная и сухосердая по природе своей, она была в то же время неудержимо-пылкого и страстного женского темперамента: еще с юных лет целовать и
обнимать мужчину, проводить с ним, как некогда сказал ей Ченцов, неправедные ночи было постоянной ее мечтой.
Все они говорили хриплыми, резкими голосами, бранились,
обнимали мужчин так просто, как будто были на бульваре совсем одни, иногда тут же пили водку и закусывали.
Неточные совпадения
Шведский писатель Стриндберг, известный женоненавистник, желающий, чтобы женщина была только рабыней и служила прихотям
мужчины, в сущности единомышленник гиляков; если б ему случилось приехать на Сев<ерный> Сахалин, то они долго бы его
обнимали.
Все
мужчины обнимали жениха и целовали руку у невесты; все дамы
обнимали невесту, и у всех перецеловал ручки жених.
— Порфир Порфирыч, ваше высокоблагородие, — говорила Татьяна Власьевна, схватывая его благородие в тот самый момент, когда он только что хотел
обнять Нюшу за талию. — Так нельзя, ваше высокоблагородие… У нас не такие порядки, чтобы чужим
мужчинам на девичью половину ходить…
На ней были изображены три фигуры: старый и седой
мужчина, сидя на бархатных креслах,
обнимал одною рукою молодую женщину, в другой держал он бокал с вином.
Сотни
мужчин, от древних старцев, клавших на ночь свои зубы в стакан с водой, до мальчишек, у которых в голосе бас мешается с дискантом, штатские, военные, люди плешивые и обросшие, как обезьяны, с ног до головы шерстью, взволнованные и бессильные, морфинисты, не скрывавшие перед ней своего порока, красавцы, калеки, развратники, от которых ее иногда тошнило, юноши, плакавшие от тоски первого падения, — все они
обнимали ее с бесстыдными словами, с долгими поцелуями, дышали ей в лицо, стонали от пароксизма собачьей страсти, которая — она уже заранее знала — сию минуту сменится у них нескрываемым, непреодолимым отвращением.
Он замечал ей, что такой маленький кусочек годится только в мышеловку, и она начинала горячо доказывать, что
мужчины ничего не понимают в хозяйстве и что прислугу ничем не удивишь, пошли ей в кухню хоть три пуда закусок, и он соглашался и в восторге
обнимал ее. То, что в ее словах было справедливо, казалось ему необыкновенным, изумительным; то же, что расходилось с его убеждениями, было, по его мнению, наивно и умилительно.
И
обнял Дуню и трижды поцеловал ее со щеки на щеку. Вся зарделась она, хоть и немного еще прошло времени с тех пор, как знакомым и незнакомым
мужчинам без малейшего зазрения стыда и совести усердно раздавала она серафимские лобзания.
Они шли тихо, ступая на свои тени, и
мужчина обнимал ее.
С непритворным удовольстием
обнял он сам высокого, немного пухлого, совсем бритого
мужчину, одних с ним лет, в короткой синей визитке и серых панталонах.
Я от этого искушения и не воздержался — и когда Гуго ни с того ни с сего
обнял меня за плечи и спросил, могу ли я себе представить, что может произойти от очень твердой женщины и очень твердого
мужчины? — я ему отвечал...