Неточные совпадения
В оборотах самых тонких и приятных он рассказал, как летел
обнять Павла Ивановича; речь была заключена таким комплиментом, какой разве только приличен одной
девице, с которой идут танцевать.
А потом опять утешится, на вас она все надеется: говорит, что вы теперь ей помощник и что она где-нибудь немного денег займет и поедет в свой город, со мною, и пансион для благородных
девиц заведет, а меня возьмет надзирательницей, и начнется у нас совсем новая, прекрасная жизнь, и целует меня,
обнимает, утешает, и ведь так верит! так верит фантазиям-то!
Влюбленному всего дороже скромность
И робкая оглядка у
девицы;
Сам-друг она оставшись с милым, ищет
Как будто где себе защиты взором.
Опущены стыдливые глаза,
Ресницами покрыты; лишь украдкой
Мелькнет сквозь них молящий нежно взор.
Одной рукой ревниво держит друга,
Другой его отталкивает прочь.
А ты меня любила без оглядки,
Обеими руками
обнималаИ весело глядела.
Наконец день первого ее выпуска наступил. Красивейшая из
девиц с необыкновенною грацией протанцевала па-де-шаль; другая с чувством прочла стихотворение Лермонтова «Спор»; на двух роялях исполнили в восемь рук увертюру из «Фрейшютц»; некрасивые и малоталантливые
девицы исполнили хор из"Руслана и Людмилы". Родители прослезились и
обнимали детей.
В доме у меня был тоже враг — невеста приказчика, чрезмерно игривая
девица; с нею играла вся молодежь мастерской, поджидая ее в сенях,
обнимая; она не обижалась на это, а только взвизгивала тихонько, как маленькая собачка.
Он торовато одарял
девиц лентами и гостинцами, парней — деньгами, насмерть поил отцов и матерей, всех
обнимал, встряхивал...
Все они, обернувшись лицом к пивной зале, приветствовали публику протянутыми кружками, а двое при этом еще
обнимали за талию двух дебелых
девиц, служанок при сельском кабачке, а может быть, дочерей доброго фермера.
В сумерки пробрался к ней… Кинулась мне Раиса Павловна на шею и заплакала. Посмотрел я на нее, не узнал. И та — и не та. Побледнела, осунулась, глаза большие, смотрит совсем по-иному. А красота… неописанная! Стукнуло у меня сердце-то. Не моя это Раинька, другая
девица какая-то. А
обнимает: «Вася, говорит, ми…лый, же…ланный, говорит, пришел, говорит, не за…был, не бр…»
Говорил он долго. Порою его глаза, невольно косясь направо, видели ноги
девицы, круглый ее локоть и полуприкрытую грудь. Он чувствовал, что ее тяжелое тело всё сильнее теснит его, — Четыхеру было тепло, приятно; не разжимая колен, он вытянул из них правую руку, желая
обнять Пашу, и вдруг услыхал сонный храп.
Словом, я сюда рвался и летел и, не зная лично ни баронессу, ни
девиц, уже любил их от всего сердца и был в уверенности, что могу броситься в их объятия,
обнимать их колени и целовать их руки. А пока я только
обнимал и целовал дядю, который устроил мне это совершенное благополучие.
Все четверо быстро погнали вперёд, оставив меня одного с
девицей.
Обняв за плечи, веду её, выспрашиваю, как всё это случилось, она жмётся ко мне, дрожит, пытается рассказать что-то, но, всхлипывая, говорит непонятно. Впереди нас дробно топочут лошади, сзади гудит народ, а земля под ногами словно растаяла и течёт встречу нам, мешая идти. Девушка кашляет, спотыкается, охает и скулит, точно побитый кутёнок.
Нежно простилась Дуня с
девицами, но крепче всех
обнимала, всех горячей целовала Аграфену Петровну. На людях прощались, нельзя было по сердцу, по душе в последний разок перемолвиться им, но две слезинки на ресницах Дуни красней речей говорили, о чем она думала на прощанье.