Неточные совпадения
Сухо рассказывая ей, Самгин видел, что теперь, когда на ней простенькое темное платье, а ее лицо, обрызганное веснушками, не накрашено и рыжие
волосы заплетены в косу, — она кажется моложе и милее, хотя очень напоминает горничную. Она убежала, не дослушав его, унося с собою чашку чая и бутылку вина. Самгин подошел к окну; еще можно было различить, что в небе громоздятся синеватые
облака, но на улице было уже темно.
Ветер встряхивал хоругви, шевелил
волосы на головах людей, ветер гнал белые
облака, на людей падали тени, как бы стирая пыль и пот с красных лысин.
За спиною Самгина открылась дверь и повеяло крепкими духами. Затем около него явилась женщина среднего роста, в пестром
облаке шелка, кружев, в меховой накидке на плечах, в тяжелой чалме
волос, окрашенных в рыжий цвет, румяная, с задорно вздернутым носом, синеватыми глазами, с веселой искрой в них. Ее накрашенный рот улыбался, обнажая мелкие мышиные зубы, вообще она была ослепительно ярка.
Высвободив из-под плюшевого одеяла голую руку, другой рукой Нехаева снова закуталась до подбородка; рука ее была влажно горячая и неприятно легкая; Клим вздрогнул, сжав ее. Но лицо, густо порозовевшее, оттененное распущенными
волосами и освещенное улыбкой радости, вдруг показалось Климу незнакомо милым, а горящие глаза вызывали у него и гордость и грусть. За ширмой шелестело и плавало темное
облако, скрывая оранжевое пятно огня лампы, лицо девушки изменялось, вспыхивая и угасая.
Мать редко выходит на палубу и держится в стороне от нас. Она всё молчит, мать. Ее большое стройное тело, темное, железное лицо, тяжелая корона заплетенных в косы светлых
волос, — вся она мощная и твердая, — вспоминаются мне как бы сквозь туман или прозрачное
облако; из него отдаленно и неприветливо смотрят прямые серые глаза, такие же большие, как у бабушки.
Волоса побелели, но еще кудрявились, обрамливая обнаженный череп и образуя вокруг головы род
облака.
В глазах у него стояло, всё заслоняя, розовое лицо на белой подушке, в
облаке пышно растрёпанных
волос.
Феденька вышел от Пустынника опечаленный, почти раздраженный. Это была первая его неудача на поприще борьбы. Он думал окружить свое вступление в борьбу всевозможною помпой — и вдруг, нет главного украшения помпы, нет Пустынника! Пустынник, с своей стороны, вышел на балкон и долго следил глазами за удаляющимся экипажем Феденьки. Седые
волосы его развевались по ветру, и лицо казалось как бы закутанным в
облако. Он тоже был раздражен и чувствовал, что нелепое объяснение с Феденькой расстроило весь его день.
В толпе нищих был один — он не вмешивался в разговор их и неподвижно смотрел на расписанные святые врата; он был горбат и кривоног; но члены его казались крепкими и привыкшими к трудам этого позорного состояния; лицо его было длинно, смугло; прямой нос, курчавые
волосы; широкий лоб его был желт как лоб ученого, мрачен как
облако, покрывающее солнце в день бури; синяя жила пересекала его неправильные морщины; губы, тонкие, бледные, были растягиваемы и сжимаемы каким-то судорожным движением, и в глазах блистала целая будущность; его товарищи не знали, кто он таков; но сила души обнаруживается везде: они боялись его голоса и взгляда; они уважали в нем какой-то величайший порок, а не безграничное несчастие, демона — но не человека: — он был безобразен, отвратителен, но не это пугало их; в его глазах было столько огня и ума, столько неземного, что они, не смея верить их выражению, уважали в незнакомце чудесного обманщика.
Никита слушал, склоня голову, и выгибал горб, как бы ожидая удара. День был ветреный, ветер дул вслед толпе, и пыль, поднятая сотнями ног, дымным
облаком неслась вслед за людьми, густо припудривая намасленные
волосы обнажённых голов. Кто-то сказал...
Я поднял бы к небу их блещущие пасти и выл бы долго, выл бы медным скрежещущим воем, от которого
волосы встают на голове и пугливее бегут
облака.
Игроки углубились в игру свою. На лбу и губах их сменялись, как мимолетящие
облака, глубокая дума, хитрость, улыбка самодовольствия и досада. Ходы противников следил большими выпуклыми глазами и жадным вниманием своим полковник Лима, родом венецианец, но обычаями и языком совершенно обрусевший. Он облокотился на колено, погрузив разложенные пальцы в седые
волосы, выбивавшиеся между ними густыми потоками, и открыл таким образом высокий лоб свой.
Голова его опустилась на грудь; черные длинные
волосы пали в беспорядке на прекрасное, разгоревшееся лицо и образовали над ним густую сеть; в глазах начали толпиться думы; наконец,
облако печали приосенило их.
Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла
облаком над войском, влипая в глаза, в
волоса, в уши, в ноздри, и главное в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге.