Неточные совпадения
Берег верстах
в трех; впереди
ныряет в волнах низенькая портсмутская стена, сбоку у ней тянется песчаная мель, сзади нас зеленеет Вайт, а затем все
море с сотней разбросанных по неизмеримому рейду кораблей, ожидающих, как и мы, попутного ветра.
Но ему некогда глядеть, смотрит ли кто
в окошко или нет. Он пришел пасмурен, не
в духе, сдернул со стола скатерть — и вдруг по всей комнате тихо разлился прозрачно-голубой свет. Только не смешавшиеся волны прежнего бледно-золотого переливались,
ныряли, словно
в голубом
море, и тянулись слоями, будто на мраморе. Тут поставил он на стол горшок и начал кидать
в него какие-то травы.
Гляжу, а это тот самый матрос, которого наказать хотели… Оказывается, все-таки Фофан простил его по болезни… Поцеловал я его, вышел на палубу; ночь темная, волны гудят, свищут,
море злое, да все-таки лучше расстрела…
Нырнул на счастье, да и очутился на необитаемом острове… Потом ушел
в Японию с ихними рыбаками, а через два года на «Палладу» попал, потом
в Китай и
в Россию вернулся.
О прибрежные камни равномерно и глухо бьет волна;
море — всё
в живых белых пятнах, словно бесчисленные стаи птиц опустились на его синюю равнину, все они плывут
в одном направлении, исчезают,
ныряя в глубину, снова являются и звенят чуть слышно.
Аян, стиснув зубы, работал веслами. Лодка
ныряла, поскрипывая и дрожа, иногда как бы раздумывая, задерживаясь на гребне волны, и с плеском кидалась вниз, подбрасывая Аяна. Свет фонаря растерянно мигал во тьме. Ветер вздыхал, пел и кружился на одном месте, уныло гудел
в ушах, бесконечно толкаясь
в мраке отрядами воздушных существ с плотью из холода: их влажные, обрызганные
морем плащи хлестали Аяна по лицу и рукам.
Я выглянул наружу. Снег продолжал валить хлопьями,
в воздухе белело. За горами занималась уже, вероятно, заря, но сюда,
в глубокую теснину, свет чуть-чуть преломился, и темнота становилась молочной. Возок покачивался,
ныряя в этом снежном
море, и трудно было бы представить себе, что мы действительно подвигаемся вперед, если бы сквозь мглу не проступали призрачные вершины высокого берегового хребта, тихо уплывавшего назад и развертывавшего перед глазами все новые и новые очертания…
Приятели последовали этому совету, и вот
в самой фешенебельной части города на Кияе, напротив двух самых больших гостиниц Неаполя, человек тридцать мальчишек разделись, без всякой церемонии, сложили свои лохмотья
в кучу и стали бросаться с набережной
в море,
ныряя очень искусно и доставая брошенные деньги.
— Бросайте ваши гроши, завернутые
в бумагу, с набережной
в море и посмотрите, как наши ребята станут ловко
нырять.