— Вы принадлежите к особенному разряду людей, которых нельзя мерить на обыкновенный аршин, ваши
нравственные требования отличаются исключительною строгостью, и, я понимаю, вы не можете прощать; я понимаю вас, и если иной раз я противоречу, то это не значит, что я иначе смотрю на вещи, чем вы; говорю я прежний вздор просто оттого, что еще не успела износить своих старых платьев и предрассудков.
Теперь наша вся жизнь от рождения до смерти, с своими снами, не есть ли в свою очередь сон, который мы принимаем за действительность, за действительную жизнь и в действительности которой мы не сомневаемся только потому, что не знаем жизни, в которой наша свобода следовать
нравственным требованиям души была бы еще более, чем та, которой мы обладаем теперь.
Неточные совпадения
Хотя Алексей Александрович и знал, что он не может иметь на жену
нравственного влияния, что из всей этой попытки исправления ничего не выйдет, кроме лжи; хотя, переживая эти тяжелые минуты, он и не подумал ни разу о том, чтоб искать руководства в религии, теперь, когда его решение совпадало с
требованиями, как ему казалось, религии, эта религиозная санкция его решения давала ему полное удовлетворение и отчасти успокоение.
Но совсем неверно было бы сказать, что постановка такой исторической задачи и борьба за такую историческую ценность есть
требование отвлеченной справедливости и определяется исключительными
нравственными преимуществами Англии и России перед Германией.
Где многочисленная интеллигенция, там неизбежно существует общественное мнение, которое создает
нравственный контроль и предъявляет всякому этические
требования, уклониться от которых уже нельзя безнаказанно никому, даже майору Николаеву.
— А эти ваши
нравственные обязательства не согласны с правилами физиологии. Они противоречат
требованиям природы; их нет у существ, живущих естественною жизнью.
Когда человек при виде
нравственного страдания или опасности, угрожающей здоровью и жизни любимого существа, страдает сам всеми силами своей души, забывая сон, покой и пищу, забывая всего себя, когда напрягаются нервы, возвышается его духовная природа — тогда нет места
требованиям и нет места мелочным вниманиям, заботам и угождениям.
Общий
нравственный закон дробится на частные
требования, которые часто могут находиться в противоположности между собою, так что, удовлетворяя одному, человек необходимо оскорбляет другое.
Но как искусство олицетворяет все в отдельных образах, то обыкновенно борьба двух
требований нравственного закона представляется в искусстве борьбою двух лиц.
Наконец, сами законы никогда не бывают совершенны: в данное время они имеют известный условный смысл, но с течением времени, по
требованию обстоятельств, они должны изменяться; сатира, обличая порок, должна смотреть не на то, какой статье закона он противоречит, а на то, до какой степени противоположен он тому
нравственному идеалу, который сложился в душе сатирика.
В этом взгляде есть сторона очень похвальная, именно — уважение к
требованиям нравственного долга.
Но, с другой стороны, взгляд этот крайне печален, потому что потребности человеческой природы он прямо признает противными
требованиям долга; и, следовательно, принимающие такой взгляд признаются в своей крайней испорченности и
нравственной негодности.
В
нравственном отношении они стоят на очень низкой степени: они не в состоянии возвыситься до того, чтобы ощутить в себе самих
требования долга и предаться им всем существом своим; они должны непременно иметь на себе какую-нибудь узду, чтобы обуздывать себя.
Не так давно один из наших даровитейших писателей высказал прямо этот взгляд, сказавши, что цель жизни не есть наслаждение, а, напротив, есть вечный труд, вечная жертва, что мы должны постоянно принуждать себя, противодействуя своим желаниям, вследствие
требований нравственного долга.
Это, кажется, ясно; и на основании этого взгляда нетрудно решить вопрос о
нравственном достоинстве Станкевича в двух словах: если жизнь должна быть рядом лишений и страданий в силу велений долга, так это ведь потому, что наши собственные стремления не сходятся с
требованиями долга.
Кажется, не того можно назвать человеком истинно
нравственным, кто только терпит над собою веления долга как какое-то тяжелое иго, как «
нравственные вериги», а именно того, кто заботится слить
требования долга с потребностями внутреннего существа своего, кто старается переработать их в свою плоть и кровь внутренним процессом самосознания и саморазвития, так, чтобы они не только сделались инстинктивно-необходимыми, но и доставляли внутреннее наслаждение.
И потому
нравственный директив, не христианский только, но и человеческий, должен означать
требование доведения политики и её фиктивной власти над человеческой жизнью до крайнего минимума.
И потому
нравственная воля человека никогда не может быть направлена на оттеснение какого-либо существа в ад, на
требование этого оттеснения как осуществления справедливости.
Закон же государственный со своим
требованием военной службы, то есть готовности к убийству по воле других людей, не может не быть противоположен всякому религиозно-нравственному закону, всегда основанному на любви к ближнему, как все религиозные учения, не только христианское, но и магометанское, и буддийское, и браминское, и конфуцианское.
Так что казалось бы очевидно, что допущение хотя какого бы то ни было исключения из
требования исполнения закона любви уничтожает всё значение, весь смысл, всю благодетельность закона любви, лежащего в основе и всякого религиозного учения и всякого
нравственного учения.