Неточные совпадения
Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку,
дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча
новыми сапогами по плитам пустой церкви, прошел в алтарь.
Это был ревизор, статский советник Апостол Асигкритович Сафьянос. За ним шел сам хозяин, потом Вязмитинов, потом
дьякон Александровский в
новой рясе с необъятными рукавами и потом уже сзади всех учитель Саренко.
Мало-помалу собрались все гости и домашние: началась служба, священник и
дьякон были в
новых золотых ризах.
Приходская церковь Крестовниковых была небогатая: служба в ней происходила в низеньком, зимнем приделе, иконостас которого скорее походил на какую-то дощаную перегородку; колонны, его украшающие, были тоненькие; резьбы на нем совсем почти не было; живопись икон —
нового и очень дурного вкуса; священник — толстый и высокий, но ризы носил коротенькие и узкие;
дьякон — хотя и с басом, но чрезвычайно необработанным, — словом, ничего не было, что бы могло подействовать на воображение, кроме разве хора певчих, мальчиков из ближайшего сиротского училища, между которыми были недурные тенора и превосходные дисканты.
Под вечер с какой-то маленькой пристани к нам на пароход села краснорожая баба с девицей в желтом платке и розовой
новой кофте. Обе они были выпивши, — баба улыбалась, кланялась всем и говорила на о́, точно
дьякон...
Прошла неделя, и отец протопоп возвратился. Ахилла-дьякон, объезжавший в это время вымененного им степного коня, первый заметил приближение к городу протоиерейской черной кибитки и летел по всем улицам, останавливаясь пред открытыми окнами знакомых домов, крича: «Едет! Савелий! едет наш поп велий!» Ахиллу вдруг осенило
новое соображение.
Дьякон пошел к
новому протопопу проситься на две недели в губернский город и насильно поцеловал у него руку, сказав...
— К криминациям они имеют ужасное пристрастие: всё кляузничают ужасно. Впали в некую дружбу с нашим
дьяконом Викторычем, а тот давно прокриминациями обязан, и намереваются вдвоем, чтобы как-нибудь меня со второго штата в заштат свести и вдвоем остаться по
новому правилу.
У самих дверей сидели два духовные лица, городской кладбищенский священник и сельский
дьякон, и рассуждали между собою, как придется
новая реформа приходским и кладбищенским.
Единоверческая церковь, низенькая и тесная, переделанная из старинной раскольничьей молельни с полатями и перегородкой посредине, была вычищена до последнего уголка; множество свеч,
новые ризы на священнике и
дьяконе, наконец, сам
новый староста в своем форменном кафтане — все дышало благолепием.
— Ну, не дадут-с… — при этом слове тенористый
дьякон вздрогнул и быстро отодвинулся от подлезшей к его лицу
новой струи дыма.
— Кое-что сам дошел, а другое отец
дьякон от Преображения поучил… Есть же, господи, такие на свете счастливые люди, — продолжал он с горькой улыбкой, — вон Пеклису отец и скрипку
новую купил и учителя нанимает, а мой благоверный родитель только и выискивает, нельзя ли как-нибудь разобидеть… Лучше бы меня избил, как хотел, чем это сделал. Никакого терпенья недостает… бог с ним.
В субботу о.
дьякон получил из дому письмо. Он ждал его уже целую неделю, и все в клинике знали, что о.
дьякон ждет письмо, и беспокоились вместе с ним. Приободрившийся и веселый, он встал с постели и медленно бродил по палатам, всюду показывая письмо, принимая поздравления, кланяясь и благодаря. Всем давно уже было известно об очень высоком росте его жены, а теперь он сообщил о ней
новую подробность.
И пока о.
дьякон говорил, всем стало видно, что этот человек умрет, стало видно с такою непреложною и страшною ясностью, как будто сама смерть стояла здесь, между ними. Невидимым страшным холодом и тьмой повеяло от веселого
дьякона, и, когда с
новым всхлипыванием он скрылся под одеялом, Торбецкий нервно потер похолодевшие руки, а Лаврентий Петрович грубо рассмеялся и закашлялся.
— Приду, — ответил
дьякон, — чаю давно не пивал. Скажи там: целый бы самовар на мою долю сготовили.
Новую песню за то вам спою. Третий день на уме копошится, только надо завершить.
Боялся Николай Александрыч, чтоб они не наделали каких-нибудь
новых бесчинств, по той же причине не звали и
дьякона Мемнона, а юродивого Софронушку игумен Израиль опять не пустил, сердился на Луповицких за дыни да к тому же напрасно две недели ждал от них на солку огурчиков.
Через месяц был назначен
новый викарный архиерей, а о преосвященном Петре уже никто не вспоминал. А потом и совсем забыли. И только старуха, мать покойного, которая живет теперь у зятя-дьякона, в глухом уездном городишке, когда выходила под вечер, чтобы встретить свою корову, и сходилась на выгоне с другими женщинами, то начинала рассказывать о детях, о внуках, о том, что у нее был сын архиерей, и при этом говорила робко, боясь, что ей не поверят…
Таким-то недобрым предзнаменованием начался этот
новый день, которому суждено было осветить борьбу отца Флавиана и
дьякона Саввы с загадочным существом, шумевшим на чердаке и дошедшим до той крайней дерзости, чтобы выбросить из горшка все тесто, назначенное на пироги духовенству.
Дьякон достал из стола конверт, но прежде чем вложить в него письмо, сел за стол, улыбнулся и прибавил от себя внизу письма: «А к нам
нового штатного смотрителя прислали. Этот пошустрей прежнего. И плясун, и говорун, и на все руки, так что говоровские дочки от него без ума. Воинскому начальнику Костыреву тоже, говорят, скоро отставка. Пора!» И очень довольный, не понимая, что этой припиской он вконец испортил строгое письмо,
дьякон написал адрес и положил письмо на самое видное место стола.
Около же алтаря поп Кирилл на
дьяконе не ездил», но зато «в 725 году, мая, против 20-го числа», бес попутал отца Кириллу другим искушением, о котором сторож Михайла открылся дикастерии в таких словах, которых в подлинности переписать из его показания, по условиям печати, невозможно, и приходится только слегка и намеками обозначить — в чем состояла главная суть этого
нового события.