Неточные совпадения
В самом деле, назначение
нового генерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог знает какие слухи — все это оставило заметные следы в их лицах, и фраки на многих сделались заметно просторней.
Почему казалось мужчинам, что в них заключалось скверное и нехорошее, сию минуту узнаем: в губернию назначен был
новый генерал-губернатор — событие, как известно, приводящее чиновников в тревожное состояние: пойдут переборки, распеканья, взбутетениванья и всякие должностные похлебки, которыми угощает начальник своих подчиненных.
Все мысли их были сосредоточены в это время в самих себе: они думали, каков-то будет
новый генерал-губернатор, как возьмется за дело и как примет их.
Чудная, однако же, вещь: на другой день, когда подали Чичикову лошадей и вскочил он в коляску с легкостью почти военного человека, одетый в
новый фрак, белый галстук и жилет, и покатился свидетельствовать почтение
генералу, Тентетников пришел в такое волненье духа, какого давно не испытывал.
Они, сказать правду, боятся
нового генерал-губернатора, чтобы из-за тебя чего-нибудь не вышло; а я насчет генерал-губернатора такого мнения, что если он подымет нос и заважничает, то с дворянством решительно ничего не сделает.
По движениям губ и рук их видно было, что они были заняты живым разговором; может быть, они тоже говорили о приезде
нового генерал-губернатора и делали предположения насчет балов, какие он даст, и хлопотали о вечных своих фестончиках и нашивочках.
Самгин вспомнил наслаждение смелостью, испытанное им на встрече
Нового года, и подумал, что, наверное, этот министр сейчас испытал такое же наслаждение. Затем вспомнил, как укротитель Парижской коммуны,
генерал Галифе, встреченный в парламенте криками: «Убийца!» — сказал, топнув ногой: «Убийца? Здесь!» Ой, как закричали!
Только два раза в неделю посижу да пообедаю у
генерала, а потом поедешь с визитами, где давно не был; ну, а там…
новая актриса, то на русском, то на французском театре.
В воображении его восстали эти запертые в зараженном воздухе сотни и тысячи опозоренных людей, запираемые равнодушными
генералами, прокурорами, смотрителями, вспоминался странный, обличающий начальство свободный старик, признаваемый сумасшедшим, и среди трупов прекрасное мертвое восковое лицо в озлоблении умершего Крыльцова. И прежний вопрос о том, он ли, Нехлюдов, сумасшедший или сумасшедшие люди, считающие себя разумными и делающие всё это, с
новой силой восстал перед ним и требовал ответа.
Все были не только ласковы и любезны с Нехлюдовым, но, очевидно, были рады ему, как
новому и интересному лицу.
Генерал, вышедший к обеду в военном сюртуке, с белым крестом на шее, как с старым знакомым, поздоровался с Нехлюдовым и тотчас же пригласил гостей к закуске и водке. На вопрос
генерала у Нехлюдова о том, что он делал после того, как был у него, Нехлюдов рассказал, что был на почте и узнал о помиловании того лица, о котором говорил утром, и теперь вновь просит разрешения посетить тюрьму.
Прадед был сослуживцем Румянцева, дослужился до
генерал — аншефства и убит был при
Нови.
Следственная комиссия, составленная генерал-губернатором, не понравилась государю; он назначил
новую под председательством князя Сергея Михайловича Голицына. В этой комиссии членами были: московский комендант Стааль, другой князь Голицын, жандармский полковник Шубинский и прежний аудитор Оранский.
Стон ужаса пробежал по толпе: его спина была синяя полосатая рана, и по этой-то ране его следовало бить кнутом. Ропот и мрачный вид собранного народа заставили полицию торопиться, палачи отпустили законное число ударов, другие заклеймили, третьи сковали ноги, и дело казалось оконченным. Однако сцена эта поразила жителей; во всех кругах Москвы говорили об ней. Генерал-губернатор донес об этом государю. Государь велел назначить
новый суд и особенно разобрать дело зажигателя, протестовавшего перед наказанием.
Тут поднимались хлопоты о разрешении, даже печатались статьи в защиту клубной игры, подавались слезницы генерал-губернатору, где доказывалось, что игра не вред, а чуть ли не благодеяние, и опять играли до
нового протокола.
В екатерининские времена на этом месте стоял дом, в котором помещалась типография Н. И. Новикова, где он печатал свои издания. Дом этот был сломан тогда же, а потом, в первой половине прошлого столетия, был выстроен
новый, который принадлежал
генералу Шилову, известному богачу, имевшему в столице силу, человеку, весьма оригинальному: он не брал со своих жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось…
Он бросал деньги направо и налево, никому ни в чем не отказывал, особенно учащейся молодежи, держал на Тверской, на углу Чернышевского переулка, рядом с генерал-губернаторским домом магазинчик виноградных вин из своих великолепных крымских виноградников «
Новый Свет» и продавал в розницу чистое, натуральное вино по двадцать пять копеек за бутылку.
Молодежь стала предметом особого внимания и надежд, и вот что покрывало таким свежим, блестящим лаком недавних юнкеров, гимназистов и студентов. Поручик в свеженьком мундире казался много интереснее полковника или
генерала, а студент юридического факультета интереснее готового прокурора. Те — люди, уже захваченные колесами старого механизма, а из этих могут еще выйти Гоши или Дантоны. В туманах близкого, как казалось, будущего начинали роиться образы «
нового человека», «передового человека», «героя».
Приспели
новые полки:
«Сдавайтесь!» — тем кричат.
Ответ им — пули и штыки,
Сдаваться не хотят.
Какой-то бравый
генерал,
Влетев в каре, грозиться стал —
С коня снесли его.
Другой приблизился к рядам:
«Прощенье царь дарует вам!»
Убили и того.
Вошло пять человек, четыре человека
новых гостей и пятый вслед за ними
генерал Иволгин, разгоряченный, в волнении и в сильнейшем припадке красноречия. «Этот-то за меня непременно!» — с улыбкой подумал князь. Коля проскользнул вместе со всеми: он горячо говорил с Ипполитом, бывшим в числе посетителей; Ипполит слушал и усмехался.
— Вот и
новый анекдот! — пробормотал
генерал. — Ожидать было можно.
У подъезда, от которого только что откатили тройки,
генерал разглядел, что князь схватил первого извозчика и крикнул ему «в Екатерингоф, вслед за тройками». Затем подкатил генеральский серенький рысачок и увлек
генерала домой, с
новыми надеждами и расчетами, и с давешним жемчугом, который
генерал все-таки не забыл взять с собой. Между расчетами мелькнул ему раза два и соблазнительный образ Настасьи Филипповны;
генерал вздохнул...
Коля был озабочен и как бы в недоумении; он многого не понимал в «сумасшествии
генерала», как он выражался, конечно, не зная основных причин этой
новой сумятицы в доме.
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась. В эту самую минуту вдруг громкий,
новый голос, послышавшийся из-за толпы, плотно обступившей князя и Настасью Филипповну, так сказать, раздвинул толпу и разделил ее надвое. Перед Настасьей Филипповной стоял сам отец семейства,
генерал Иволгин. Он был во фраке и в чистой манишке; усы его были нафабрены…
В Гане что-то происходило особенное, когда он задавал этот вопрос. Точно
новая и особенная какая-то идея загорелась у него в мозгу и нетерпеливо засверкала в глазах его.
Генерал же, который искренно и простосердечно беспокоился, тоже покосился на князя, но как бы не ожидая много от его ответа.
— Какой сын Павлищева? И… какой может быть сын Павлищева? — с недоумением спрашивал
генерал Иван Федорович, с любопытством оглядывая все лица и с удивлением замечая, что эта
новая история только ему одному неизвестна.
И вдруг произошло обстоятельство, которое опять всё переменило по-новому, и поездка опять была отложена, к величайшей радости
генерала и генеральши.
Князь, между прочим, слишком интересовался
новым своим гостем, сопровождавшим
генерала; он ясно угадал в нем Евгения Павловича Радомского, о котором уже много слышал и не раз думал.
Но как только лед был разбит и повеяло
новым ветром, поспешил высказаться и
генерал.
Предложение его было принято;
генерал давным-давно, чуть ли не накануне первого посещения Лаврецкого, спросил у Михалевича, сколько у него, Лаврецкого, душ; да и Варваре Павловне, которая во все время ухаживания молодого человека и даже в самое мгновение признания сохранила обычную безмятежность и ясность души, и Варваре Павловне хорошо было известно, что жених ее богат; а Каллиопа Карловна подумала: «Meine Tochter macht eine schöne Partie», [Моя дочь делает прекрасную партию (нем.).] — и купила себе
новый ток.
С Глафирой Петровной
новая хозяйка тоже не поладила; она бы ее оставила в покое, но старику Коробьину захотелось запустить руки в дела зятя: управлять имением такого близкого родственника, говорил он, не стыдно даже
генералу.
— Сегодня прочел, что
новый граф и полный
генерал.
— Да иду, я только поприфрантился немного! — отвечал
генерал, охорашиваясь перед зеркалом: он в самом деле был в
новом с иголочки вицмундире и
новых эполетах. За границей Евгений Петрович все время принужден был носить ненавистное ему статское платье и теперь был почти в детском восторге, что снова облекся в военную форму.
— Господа, хотите играть в карты? — отнеслась Мари к двум пожилым
генералам, начинавшим уж и позевывать от скуки; те, разумеется, изъявили величайшую готовность. Мари же сейчас всех их усадила: она, кажется, делала это, чтобы иметь возможность поговорить посвободней с Вихровым, но это ей не совсем удалось, потому что в зало вошел еще
новый гость, довольно высокий, белокурый, с проседью мужчина, и со звездой.
Вот почему я ни слова не отвечал на обращенную ко мне речь
генерала и только
новым безмолвным поклоном засвидетельствовал о моей твердой готовности следовать начальственным предписаниям.
Теперь он оголен, он ходит праздно с утра до вечера и только соображает, в какой степени выгодна
новая финансовая пакость, которую предложил ему «
генерал».
Каждое утро я приходил к
генералу с
новым, более и более обильным запасом подробностей, но, увы! уже не возбуждал ими ни содрогания, ни улыбки.
Генерал поседел, похудел и осунулся; он поселился в трех оштукатуренных комнатах своего
нового дома и на все остальное, по-видимому, махнул рукой.
В самое светлое Христово воскресенье в
новом здании открыт был кабак, и
генерал имел случай убедиться, что все село, не исключая и сынов Калины, праздновало это открытие, горланя песни, устроивая живые картины и нимало не стесняясь тем, что
генерал несколько раз самолично выходил на балкон и грозил пальцем.
Петенька брезгливо расплескивал ложкой превосходные ленивые щи (старый
генерал хотел похвастаться, что у него, несмотря на «катастрофу», в начале июля все-таки есть
новая капуста) и с каким-то неизреченным презрением швырялся вилкой в соусе из телячьей головки.
Генерал называет Антошку подлецом и христопродавцем; Антошка называет
генерала"гнилою колодою". Оба избегают встреч друг с другом, оба стараются даже не думать друг об друге, и оба не могут ступить шагу, чтобы одному не бросился в глаза
новый с иголочки домик"
нового человека", а другому — тоже не старая, но уже несомненно потухающая усадьба"ветхого человека"…
В барской усадьбе живет старый
генерал Павел Петрович Утробин; в
новом домике, напротив, — хозяйствует Антошка кабатчик, Антошка прасол, Антошка закладчик, словом, Антошка — homo novus, [
новый человек (лат.)] выброшенный волнами современной русской цивилизации на поверхность житейского моря.
Для самолюбия женщины большой удар, если избранник ее сердца открывает большие глаза, когда при нем говорят о фенианском вопросе, об интернационале, о старокатоликах etc., если он смешивает Геродота с
генералом Михайловским-Данилевским, Сафо с г-жою Кохановскою, если на вопрос о Гарибальди он отвечает известием о
новом фасоне гарибальдийки.
Я не буду описывать вам, с каким восторгом я стремился утром к
генералу, чтоб доложить ему о своем
новом открытии, но едва начал свой рассказ, как уже меня поразило какое-то зловещее выражение, светившееся в его глазах.
Безучастным, скучающим взором глядел
генерал из окон
нового дома на воды Вопли и на изрытый, изуродованный берег ее, тот самый, где было когда-то предположено быть лугу и цветнику.
Тем не менее на глазах
генерала работа по возведению
новой усадьбы шла настолько успешно, что он мог уже в июле перейти в
новый, хотя далеко еще не отделанный дом и сломать старый. Но в августе он должен был переселиться в губернский город, чтобы принять участие в работах комитета, и дело по устройству усадьбы замялось. Иону и Агнушку
генерал взял с собой, а староста, на которого было возложено приведение в исполнение генеральских планов, на все заочные понуждения отвечал, что крестьяне к труду охладели.
Пока «малый двор» исключительно был занят секретарем
генерала Блинова, ежедневно прибывали
новые гости: подкатил целый обоз с кухней и поварами, потом приехало несколько подвод специально с гардеробом, затем конюшня и экипажи, наконец привалила охота.
В последнее время Братковский имел меньше времени для свиданий с Аннинькой, потому что в качестве секретаря
генерала должен был присутствовать на консультации, где вел журнал заседаний и докладывал протоколы
генерала, а потом получил роль в
новой пьесе, которую Сарматов ставил на домашней сцене. С секретарскими работами Аннинька мирилась; но чтобы ее «предмет» в качестве jeune premier [Первого любовника (фр.).] при всех на сцене целовал Наташу Шестеркину, — это было выше ее сил.
— Все столичные дельцы на одну колодку,
генерал, они слишком шаблонны, слишком обезличены окружающей обстановкой, а провинция всегда вливает
новые силы.
— Послушайте, Раиса Павловна, я устрою так, что Тетюев сам придет к вам с повинной! — объявил Прейн, радуясь
новой выдумке. — Честное слово. Только, мне нужно предварительно войти в соглашение с
генералом: пожалуй, еще заартачится. Пусть Нина Леонтьевна полюбуется на своего протеже. Право, отличная мысль пришла в голову этому Родиону Антонычу!.. Поистине, и волки будут сыты, и овцы целы…
Здесь он прослужил около пяти лет, как покровитель его внезапно умер. Приехал
новый начальник края и взглянул на дело несколько иными глазами, нежели его предшественник. Фортуна Бодрецова слегка затуманилась. Но и тут ему все-таки посчастливилось. Один из местных
генералов был назначен начальником в другой отдаленный край и тоже набирал молодых людей.