Неточные совпадения
Улиту, в одной рубашке, снесли обратно в чулан и
заперли на ключ, который барин взял к себе. Вечером он не утерпел и пошел в холодную, чтобы произвести
новый допрос Улите, но нашел ее уже мертвою. В ту же ночь призвали попа, обвертели замученную женщину в рогожу и свезли на погост.
Женщин
запирают на ночь в камере, заранее для того приготовленной, и потом всю ночь в тюрьме и в посту идут разговоры о
новой партии, о прелестях семейной жизни, о невозможности вести хозяйство без бабы и т. п.
— Нельзя, ангел мой, кровь застоялась… — добродушно оправдывается исправник, зажигая
новую папиросу. — Ноги совсем отсидел, да и кашель у меня анафемский, Лука Назарыч; точно западней
запрет в горле, не передохнешь. А табачку хватишь — и полегчает…
По улицам города я шатался теперь с исключительной целью — высмотреть, тут ли находится вся компания, которую Януш характеризовал словами «дурное общество»; и если Лавровский валялся в луже, если Туркевич и Тыбурций разглагольствовали перед своими слушателями, а темные личности шныряли по базару, я тотчас же бегом отправлялся через болото, на гору, к часовне, предварительно наполнив карманы яблоками, которые я мог рвать в саду без
запрета, и лакомствами, которые я сберегал всегда для своих
новых друзей.
Он проводил меня с фонарем до ворот, чтобы
запереть за мной. «Разумеется, помешанный», — решил я про себя. В воротах произошла
новая встреча.
Новый способ свидания еще более пленил Аггея Никитича; ночь, луна, сад, таинственное прохождение сквозь маленькую калитку заманчиво нарисовались в его воображении, и он начал поступать так: часов в одиннадцать уходил спать, причем спальню свою
запирал, а в половине двенадцатого снова одевался и, выскочив в окно прямо на улицу, направлялся к саду аптекаря.
Через минуту
заперли палату, поставили
нового часового, караул удалился, и опять прежняя тишина!
Мы верим в то, что уголовный закон Ветхого Завета: око за око, зуб за зуб — отменен Иисусом Христом и что по
Новому Завету всем его последователям проповедуется прощение врагам вместо мщения, во всех случаях без исключения. Вымогать же насилием деньги,
запирать в тюрьму, ссылать или казнить, очевидно, не есть прощение обид, а мщение.
Пришедши в свой небольшой кабинет, женевец
запер дверь, вытащил из-под дивана свой пыльный чемоданчик, обтер его и начал укладывать свои сокровища, с любовью пересматривая их; эти сокровища обличали как-то въявь всю бесконечную нежность этого человека: у него хранился бережно завернутый портфель; портфель этот, криво и косо сделанный, склеил для женевца двенадцатилетний Володя к
Новому году, тайком от него, ночью; сверху он налепил выдранный из какой-то книги портрет Вашингтона; далее у него хранился акварельный портрет четырнадцатилетнего Володи: он был нарисован с открытой шеей, загорелый, с пробивающейся мыслию в глазах и с тем видом, полным упования, надежды, который у него сохранился еще лет на пять, а потом мелькал в редкие минуты, как солнце в Петербурге, как что-то прошедшее, не прилаживающееся ко всем прочим чертам; еще были у него серебряные математические инструменты, подаренные ему стариком дядей; его же огромная черепаховая табакерка, на которой было вытиснено изображение праздника при федерализации, принадлежавшая старику и лежавшая всегда возле него, — ее женевец купил после смерти старика у его камердинера.
Домна Осиповна опустилась тогда на свое кресло и, услыхав, что за Бегушевым горничная
заперла дверь, она взяла себя за голову и произнесла с рыданием в голосе: «Несчастная, несчастная я женщина, никто меня не понимает!» Ночь Домна Осиповна всю не спала, а на другой день ее ожидала еще
новая радость: она получила от Бегушева письмо, в котором он писал ей: «Прощайте, я уезжаю!..
На перевозе оказалась посуда, большая и
новая: на одну завозню поставили всех лошадей и карету; меня
заперли в нее с Парашей, опустили даже гардинки и подняли жалюзи, чтоб я не видал волнующейся воды; но я сверх того закутал голову платком и все-таки дрожал от страха во все время переправы; дурных последствий не было.
Так думал Лаевский, сидя за столом поздно вечером и все еще продолжая потирать руки. Окно вдруг отворилось и хлопнуло, в комнату ворвался сильный ветер, и бумаги полетели со стола. Лаевский
запер окно и нагнулся, чтобы собрать с полу бумаги. Он чувствовал в своем теле что-то
новое, какую-то неловкость, которой раньше не было, и не узнавал своих движений; ходил он несмело, тыча в стороны локтями и подергивая плечами, а когда сел за стол, то опять стал потирать руки. Тело его потеряло гибкость.
Рассердился волк и всех их в угол поставил, в каждый угол по одному волчонку, а пятого в пустую комнату
запер. А потом нанял за 20 копеек извозчика и поехал к
новому доктору. Но только и этот доктор был тоже очень глупый человек и придумал такую вещь...
Стан, враждебный России официальной, состоит из горсти людей, на все готовых, протестующих против нее, борющихся с нею, обличающих, подкапывающих ее. Этих одиноких бойцов от времени до времени
запирают в казематы, терзают, ссылают в Сибирь, но их место не долго остается пустым;
новые борцы выступают вперед; это наше предание, наш майорат.
Платонов. Не нужно! Сам приду проститься! Сам к вам приду… Ни за что не приду! Не увидишь ты меня больше, и я тебя не увижу! Сама не захочешь увидеть! Отвернешься навсегда!
Новая жизнь… (Обнимает ее и целует.) B последний раз… (Выталкивает ее в дверь.) Прощай! Ступай и будь счастлива! (
Запирает дверь на задвижку.)
— Неможется, так лежи. Умри, коли хочется, а сраму делать не смей… Вишь, что вздумала! Да я тебя в моленной на три замка
запру, шаг из дому не дам шагнуть… Неможется!.. Я тебе такую немоготу задам, что ввек не забудешь… Шиш на место!.. А вы, мокрохвостницы, что стали?.. Тащите назад, да если опять вздумаете, так у меня смотрите: таковских засыплю, что до
новых веников не забудете.
Сказав это, государь показал Густаву на дверь, которую и
запер за ним. С сердцем, обвороженным простотою, ласками и величием царя, с сердцем, волнуемым каким-то сладостным предчувствием, возвратился Густав домой, где ожидали его пленные офицеры. Можно угадать, что они спешили запить свою радость в «Аустерии», где тосты за здравие
нового их государя не раз повторялись.
Рука ее хотела было
запереть тетрадь дневника, но в ней очутилось перо, и под чертой она написала еще что-то. Это был
новый итог жизни…
«Не князь он Воротынский, коли от казни воровским манером схоронился, честь свою родовую на бабу променял!..» Дочь в светлицу крепко-накрепко
запер, а жениха ее, князя Владимира, если явится, приказал холопьям со двора шелепами гнать, сам же к царю собирается с
новым челобитьем…
Вошел дежурный вахтер и увел политических женщин на женскую половину. Меженецкий отошел в дальний конец коридора, чтобы не встречаться с ними. Вернувшись, вахтер
запер дверь
новых политических и предложил Меженецкому войти к себе. Меженецкий машинально послушался, но попросил не
запирать своей двери.