Неточные совпадения
Аркадий с сожалением посмотрел на дядю, и Николай Петрович украдкой пожал плечом. Сам Павел Петрович почувствовал, что сострил неудачно, и заговорил о хозяйстве и о
новом управляющем, который накануне приходил к нему жаловаться, что работник Фома «дибоширничает» и от рук отбился. «Такой уж он Езоп, — сказал он между прочим, — всюду протестовал себя [Протестовал себя — зарекомендовал, показал себя.] дурным человеком; поживет и с
глупостью отойдет».
Но так как, ввиду закоренелой
глупости человеческой, это, пожалуй, еще и в тысячу лет не устроится, то всякому, сознающему уже и теперь истину, позволительно устроиться совершенно как ему угодно, на
новых началах.
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна,
новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до
глупости народа, которую вы считаете помехою заведению
новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
Но мнения углекислых не уходили дальше своей сферы, и если бы они даже вышли за пределы ее, то не принесли бы этим никакой пользы для Розанова, а только были бы
новым поводом к вящим для него обвинениям. Белые были в это время жертвами искупления общей
глупости.
— И дело. Ты затеял нечто большое и прекрасное, Лихонин. Князь мне ночью говорил. Ну, что же, на то и молодость, чтобы делать святые
глупости. Дай мне бутылку, Александра, я сам открою, а то ты надорвешься и у тебя жила лопнет. За
новую жизнь, Любочка, виноват… Любовь… Любовь…
Отколов одну
глупость, нужно ее сейчас же прекратить, а если не сделаешь этого вовремя, то она влечет за собою две других, а те — двадцать
новых.
У Николая Силыча в каждом почти классе было по одному такому, как он называл, толмачу его; они обыкновенно могли говорить с ним, что им было угодно, — признаваться ему прямо, чего они не знали, разговаривать, есть в классе, уходить без спросу; тогда как козлищи, стоявшие по углам и на коленях, пошевелиться не смели, чтобы не стяжать
нового и еще более строгого наказания: он очень уж уважал ум и ненавидел
глупость и леность, коими, по его выражению, преизбыточествует народ российский.
Но так как и то и другое действие он допустил не от разума, а от
глупости, то обыватели, сколько мне известно, и поднесь
нового пожара ждут.
Во всё это время приятели, а более всего то заднее чувство недовольства
новым, которое является при каждой перемене положения, успели убедить его в том, что он сделал величайшую
глупость, поступив в действующую армию.
«Дружба, — подумал он, — другая
глупость! Все изведано,
нового ничего нет, старое не повторится, а живи!»
— Да, она удивительная девушка, — говорил он, стыдливо краснея, но тем с большей смелостью глядя мне в глаза, — она уж не молодая девушка, даже скорей старая, и совсем нехороша собой, но ведь что за
глупость, бессмыслица — любить красоту! — я этого не могу понять, так это глупо (он говорил это, как будто только что открыл самую
новую, необыкновенную истину), а такой души, сердца и правил… я уверен, не найдешь подобной девушки в нынешнем свете (не знаю, от кого перенял Дмитрий привычку говорить, что все хорошее редко в нынешнем свете, но он любил повторять это выражение, и оно как-то шло к нему).
Знаете ли, что мне известны имена четырех негодяев и что я схожу с ума, схожу окончательно, окончательно!!!..» Но тут Юлия Михайловна вдруг прервала молчание и строго объявила, что она давно сама знает о преступных замыслах и что всё это
глупость, что он слишком серьезно принял, и что касается до шалунов, то она не только тех четверых знает, но и всех (она солгала); но что от этого совсем не намерена сходить с ума, а, напротив, еще более верует в свой ум и надеется всё привести к гармоническому окончанию: ободрить молодежь, образумить ее, вдруг и неожиданно доказать им, что их замыслы известны, и затем указать им на
новые цели для разумной и более светлой деятельности.
— Читай, малый, читай, годится! Умишко у тебя будто есть; жаль — старших не уважаешь, со всеми зуб за зуб, ты думаешь — это озорство куда тебя приведет? Это, малый, приведет тебя не куда иначе, как в арестантские роты. Книги — читай, однако помни — книга книгой, а своим мозгом двигай! Вон у хлыстов был наставник Данило, так он дошел до мысли, что-де ни старые, ни
новые книги не нужны, собрал их в куль да — в воду! Да… Это, конечно, тоже —
глупость! Вот и Алексаша, песья голова, мутит…
Коринкина. Ах, оставьте
глупости! Какая интеллигенция! Просто появилась
новая юбка в городе, вот вы и растаяли. (Со смехом.) Обязанности! Отличные у вас обязанности!
— Да ты, с маймистами-то пьянствуя, видно, не слыхал, что на свете делается! Сами себя, любезный друг, обкладываем! Сами в петлю лезем! Солдатчину на детей своих накликаем!
Новые налоги выдумываем! Нет, ты мне скажи — глупость-то какая!
С этих пор так мало свойственное легкомысленному, но честному маньяку Бенни звание шпиона было усвоено ему и удерживается за ним даже и до сего дня, с упорством, в котором поистине не знаешь чему более дивиться —
глупости или злобе ничтожных людей этой низкой «партии», давшей впоследствии неожиданно самых лихих перевертней еще
нового фасона.
Любочка. Ха, ха, ха! Вот
глупости! Они все по-новому выдумывают.
Николаев. Да, брат, это по-новому, совсем по-новому. И жалок ты мне, и смешон! Ты делай
глупости, да других в дураки не ставь. Кабы ты мне не был жалок, я б тебя бросил, и слова говорить не стал.
То я ныл и звякал лирою, как слезливый поэт, то вдруг преисполнялся каменным спокойствием и чувством несокрушимой силы, а то начинал болтать
глупости, как попугай, испугавшийся собаки, и болтал все громче, глупее и несноснее, пока
новый переход не повергал меня в смертельную и бессловесную тоску.
— Это ничего, — успокаивала меня моя
новая знакомая, — стерпите уж как-нибудь… а там они сами увидят свою
глупость, сами придут к вам с повинной. И потом, видите ли, княжна, у вас… вы не рассердитесь на мою откровенность?
Разговор с Норденом, вернее, моя собственная
глупость, так возмутили меня, что я тут же решил, с
новым приливом сил, не оставлять дела так, сделать что-то твердое и решительное.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с
новым представлением о ее низости,
глупости и жестокости.