Неточные совпадения
— Вот, я приехал к тебе, — сказал Николай глухим голосом,
ни на
секунду не спуская глаз с лица брата. — Я давно хотел, да всё нездоровилось. Теперь же я очень поправился, — говорил он, обтирая свою бороду большими худыми ладонями.
— У меня и коньков нет, — отвечал Левин, удивляясь этой смелости и развязности в ее присутствии и
ни на
секунду не теряя ее из вида, хотя и не глядел на нее.
Вронский постоянно чувствовал необходимость
ни на
секунду не ослаблять тона строгой официальной почтительности, чтобы не быть оскорбленным.
Алексей Александрович задумался и, постояв несколько
секунд, вошел в другую дверь. Девочка лежала, откидывая головку, корчась на руках кормилицы, и не хотела
ни брать предлагаемую ей пухлую грудь,
ни замолчать, несмотря на двойное шиканье кормилицы и няни, нагнувшейся над нею.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности. Положив локти на стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту и начал писать,
ни одной
секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
Раскольников вскочил с дивана, постоял было несколько
секунд и сел опять, не говоря
ни слова. Мелкие конвульсии вдруг прошли по всему его лицу.
Судорожно вздыхал и шипел пар под вагоном, — было несколько особенно длинных
секунд, когда Самгин не слышал
ни звука, кроме этого шипения, а потом, около вагона, заговорили несколько голосов, и один, особенно громко, сказал...
Смеясь, она рассказала, что в «Даме с камелиями» она
ни на
секунду не могла вообразить себя умирающей и ей мучительно совестно пред товарищами, а в «Чародейке» не решилась удавиться косою, боясь, что привязная коса оторвется. Быстро кончив рассказывать о себе, она стала подробно спрашивать Клима об аресте.
Я уже знал ее лицо по удивительному портрету, висевшему в кабинете князя; я изучал этот портрет весь этот месяц. При ней же я провел в кабинете минуты три и
ни на одну
секунду не отрывал глаз от ее лица. Но если б я не знал портрета и после этих трех минут спросили меня: «Какая она?» — я бы ничего не ответил, потому что все у меня заволоклось.
Горячо, но можно продержать несколько
секунд; брали воду в рот:
ни вкуса,
ни запаха.
Веришь ли, никогда этого у меня
ни с какой не бывало,
ни с единою женщиной, чтобы в этакую минуту я на нее глядел с ненавистью, — и вот крест кладу: я на эту глядел тогда
секунды три или пять со страшною ненавистью, — с тою самою ненавистью, от которой до любви, до безумнейшей любви — один волосок!
Она вся вздрогнула, посмотрела пристально
секунду, страшно побледнела, ну как скатерть, и вдруг, тоже
ни слова не говоря, не с порывом, а мягко так, глубоко, тихо, склонилась вся и прямо мне в ноги — лбом до земли, не по-институтски, по-русски!
Время же уходило: мысль об отходившем старце
ни на минуту,
ни на
секунду не оставляла его с того часа, как он вышел из монастыря.
А для тебя, Порфирий, одна инструкция: как только ты, чего Боже оборони, завидишь в окрестностях казака, так сию же
секунду,
ни слова не говоря, беги и неси мне ружье, а я уж буду знать, как мне поступить!
Станица сивок никогда не садится прямо на землю: кружась беспрестанно, то свиваясь в густое облако, то развиваясь широкою пеленою, начинает она делать свои круги все ниже и ниже и, опустясь уже близко к земле, вдруг с шумом покрывает целую десятину;
ни одной
секунды не оставаясь в покое, озимые куры проворно разбегаются во все стороны.
И сам прыгнул в карету за Настасьей Филипповной и затворил дверцы. Кучер не сомневался
ни одной минуты и ударил по лошадям. Келлер сваливал потом на нечаянность: «Еще одна
секунда, и я бы нашелся, я бы не допустил!» — объяснял он, рассказывая приключение. Он было схватил с Бурдовским другой экипаж, тут же случившийся, и бросился было в погоню, но раздумал, уже дорогой, что «во всяком случае поздно! Силой не воротишь».
Уйди, Рогожин, тебя не нужно! — кричала она почти без памяти, с усилием выпуская слова из груди, с исказившимся лицом и с запекшимися губами, очевидно, сама не веря
ни на каплю своей фанфаронаде, но в то же время хоть
секунду еще желая продлить мгновение и обмануть себя.
— Да, не физическую. Мне кажется,
ни у кого рука не подымется на такого, как я; даже и женщина теперь не ударит; даже Ганечка не ударит! Хоть одно время вчера я так и думал, что он на меня наскочит… Бьюсь об заклад, что знаю, о чем вы теперь думаете? Вы думаете: «Положим, его не надо бить, зато задушить его можно подушкой, или мокрою тряпкою во сне, — даже должно…» У вас на лице написано, что вы это думаете, в эту самую
секунду.
— А весь покраснел и страдает. Ну, да ничего, ничего, не буду смеяться; до свиданья. А знаете, ведь она женщина добродетельная, — можете вы этому верить? Вы думаете, она живет с тем, с Тоцким? Ни-ни! И давно уже. А заметили вы, что она сама ужасно неловка и давеча в иные
секунды конфузилась? Право. Вот этакие-то и любят властвовать. Ну, прощайте!
Дорогой я видел в Ладоге Кошкуля на
секунду, — он мне дал денег и
ни слова не сказал — видно, боялся, ибо убежал, поцеловавши меня, а я остался с вопросом об вас.
Как она их увидала,
ни одной
секунды не думала.
Я решился бежать к доктору; надо было захватить болезнь. Съездить же можно было скоро; до двух часов мой старик немец обыкновенно сидел дома. Я побежал к нему, умоляя Мавру
ни на минуту,
ни на
секунду не уходить от Наташи и не пускать ее никуда. Бог мне помог: еще бы немного, и я бы не застал моего старика дома. Он встретился уже мне на улице, когда выходил из квартиры. Мигом я посадил его на моего извозчика, так что он еще не успел удивиться, и мы пустились обратно к Наташе.
Между тем виновник этой суматохи,
ни на
секунду не прекращая своего визга, с разбегу повалился животом на каменный пол, быстро перекатился на спину и с сильным ожесточением принялся дрыгать руками и ногами во все стороны. Взрослые засуетились вокруг него. Старый лакей во фраке прижимал с умоляющим видом обе руки к накрахмаленной рубашке, тряс своими длинными бакенбардами и говорил жалобно...
Да, теперь именно так: я чувствую там, в мозгу, какое-то инородное тело — как тончайший ресничный волосок в глазу: всего себя чувствуешь, а вот этот глаз с волоском — нельзя о нем забыть
ни на
секунду…
Она, очевидно, почувствовала, поняла, метнулась к двери. Но я опередил ее — и, громко дыша,
ни на
секунду не спуская глаз с этого места на голове…
— Я не мог больше! Где вы были? Отчего… —
ни на
секунду не отрывая от нее глаз, я говорил как в бреду — быстро, несвязно, — может быть, даже только думал. — Тень — за мною… Я умер — из шкафа… Потому что этот ваш… говорит ножницами: у меня душа… Неизлечимая…
С гордостью записываю здесь, что ритм нашей работы не споткнулся от этого
ни на
секунду, никто не вздрогнул: и мы, и наши станки — продолжали свое прямолинейное и круговое движение все с той же точностью, как будто бы ничего не случилось.
Ветер свистит, весь воздух туго набит чем-то невидимым до самого верху. Мне трудно дышать, трудно идти — и трудно, медленно, не останавливаясь
ни на
секунду, — ползет стрелка на часах аккумуляторной башни там, в конце проспекта. Башенный шпиц — в тучах — тусклый, синий и глухо воет: сосет электричество. Воют трубы Музыкального Завода.
Кают-компания. Над инструментами, картами — объезженные серой щетиной головы — и головы желтые, лысые, спелые. Быстро всех в горсть — одним взглядом — и назад, по коридору, по трапу, вниз, в машинное. Там жар и грохот от раскаленных взрывами труб, в отчаянной пьяной присядке сверкающие мотыли, в не перестающей
ни на
секунду, чуть заметной дрожи — стрелки на циферблатах…
R-13, бледный,
ни на кого не глядя (не ждал от него этой застенчивости), — спустился, сел. На один мельчайший дифференциал
секунды мне мелькнуло рядом с ним чье-то лицо — острый, черный треугольник — и тотчас же стерлось: мои глаза — тысячи глаз — туда, наверх, к Машине. Там — третий чугунный жест нечеловеческой руки. И, колеблемый невидимым ветром, — преступник идет, медленно, ступень — еще — и вот шаг, последний в его жизни — и он лицом к небу, с запрокинутой назад головой — на последнем своем ложе.
Потом случилось что-то странное. Ромашову показалось, что он вовсе не спал, даже не задремал
ни на
секунду, а просто в течение одного только момента лежал без мыслей, закрыв глаза. И вдруг он неожиданно застал себя бодрствующим, с прежней тоской на душе. Но в комнате уже было темно. Оказалось, что в этом непонятном состоянии умственного оцепенения прошло более пяти часов.
Сам генерал указывал ему противника внезапными, быстрыми фразами: «Кавалерия справа, восемьсот шагов», и Стельковский, не теряясь
ни на
секунду, сейчас же точно и спокойно останавливал роту, поворачивал ее лицом к воображаемому противнику, скачущему карьером, смыкал, экономя время, взводы — головной с колена, второй стоя, — назначал прицел, давал два или три воображаемых залпа, и затем командовал: «На руку!» — «Отлично, братцы!
В другое время он
ни на
секунду не задумался бы над тем, чтобы убежать из дому на весь день, хотя бы для этого пришлось спускаться по водосточному желобу из окна второго этажа.
«Вот странно, — говорил про себя Ромашов, — где-то я читал, что человек не может
ни одной
секунды не думать.
Солдаты дерутся, как львы, они
ни разу не поколебались, хотя ряды их с каждой
секундой тают под градом вражеских выстрелов.
Впрочем, быть может, это казалось еще и потому, что все мускулы этого лица были до такой степени подвижны, что оно
ни на
секунду не оставалось в покойном состоянии.
Тебенькова потупилась и покраснела. Несколько
секунд стояла она таким образом, не говоря
ни слова, но потом оправилась и продолжала свой рассказ тем мягко-застенчивым голосом, в котором слышались слезы молодой и не испорченной еще души.
Он передал это князю, который, в свою очередь, тоже хорошо понимая настоящую сущность, начал употреблять всевозможные уловки, чтоб задержать Полину у ней на квартире, беспрестанно возил ее по магазинам, и когда она непременно хотела быть у Калиновича, то
ни на одну
секунду не оставлял ее с ним вдвоем, чтоб не дать возможности выражаться и развиваться ее нежности.
Санин
ни одной
секунды не сомневался в том, что присутствие его в салоне «князя Полозова» было как нельзя лучше известно самой хозяйке; весь форс состоял в том, чтобы показать свои волосы, которые были точно хороши.
— А можно ему у вас пробыть нынче денек? — сказал старик с такой робкой улыбкой, как будто он очень боялся меня, и все, куда бы я
ни подвинулся, оставаясь от меня в таком близком расстоянии, что винный и табачный запах, которым он весь был пропитан,
ни на
секунду не переставал мне быть слышен.
С четверть часа эта княжна занимала меня разговором весьма свободно и так ловко, что разговор
ни на
секунду не умолкал.
Остановившись у двери, Дмитрий оглянулся на меня, и выражение бешенства и жестокости, которое за
секунду было на его лице, заменилось таким кротким, пристыженным и любящим детским выражением, что мне стало жалко его, и, как
ни хотелось отвернуться, я не решился этого сделать.
Юнкер чувствует, что теперь наступил самый подходящий момент для комплимента, но он потерялся. Сказать бы: «О нет, вы гораздо красивее!» Выходит коротко и как-то плоско. «Ваша красота
ни с чем и
ни с кем не сравнима». Нехорошо, похоже на математику. «Вы прелестнее всех на свете». Это, конечно, будет правда, но как-то пахнет штабным писарем. Да уж теперь и поздно. Удобная
секунда промелькнула и не вернется. «Ах, как досадно. Какой я тюлень!»
Самого скромного, самого застенчивого признания не смогли бы произнести их уста, но эти волнующие, безмолвные возгласы: «Любишь. — Люблю» — они посылают друг другу тысячу раз в
секунду, и нет у них
ни стыда,
ни совести,
ни приличия,
ни осторожности,
ни пресыщения. Зиночка первая стряхивает с себя магическое сладостное влияние флюидов. «Люблю, но ведь мы на катке», — благоразумно говорят ее глаза, а вслух она приглашает Александрова...
Она почти
ни одной
секунды не сомневалась в том, что Женни сыграет то самое место из второй сонаты, о котором просил этот мертвец с смешной фамилией Желтков.
Не остановившись, разумеется,
ни на
секунду на этой мысли, она сказала ему...
— Что нам деется! Мы ноне — казенные.
Ни в огне не горим,
ни в воде не тонем, — пошутили и они в тон мне. И, на
секунду пригорюнившись, в один голос прибавили...
И помни, что, сделав это, я
ни на одну
секунду не переставала любить тебя больше всего, что мне дорого.
Но когда ты знаешь наверное, что ты всякую
секунду можешь исчезнуть без малейшей возможности
ни для себя,
ни для тех, кого ты вовлечешь в свою ошибку, поправить ее, и знаешь, кроме того, что бы ты
ни сделал во внешнем устройстве мира, все это очень скоро и так же наверно, как и ты сам, исчезнет, не оставив следа, то очевидно, что не из-за чего тебе рисковать такой страшной ошибкой.
Эти несколько молчаливых
секунд я всегда считаю самыми счастливыми в моей жизни; никогда, никогда,
ни раньше,
ни позднее, я не испытывал такого чистого, полного, всепоглощающего восторга.