Неточные совпадения
Трех лучших телок окормили, потому что без водопоя выпустили на клеверную отаву и никак
не хотели верить, что их раздуло клевером, а рассказывали в
утешение, как у соседа сто двенадцать голов в три дня выпало.
Все эти дни Долли была одна с детьми. Говорить о своем горе она
не хотела, а с этим горем на душе говорить о постороннем она
не могла. Она знала, что, так или иначе, она Анне выскажет всё, и то ее радовала мысль о том, как она выскажет, то злила необходимость говорить о своем унижении с ней, его сестрой, и слышать от нее готовые фразы увещания и
утешения.
Я знаю, что мое воззрение на Европу встретит у нас дурной прием. Мы, для
утешения себя,
хотим другой Европы и верим в нее так, как христиане верят в рай. Разрушать мечты вообще дело неприятное, но меня заставляет какая-то внутренняя сила, которой я
не могу победить, высказывать истину — даже в тех случаях, когда она мне вредна.
В
утешение нашим дамам я могу только одно сказать, что англичанки точно так же метались, толпились, тормошились,
не давали проходу другим знаменитостям: Кошуту, потом Гарибальди и прочим; но горе тем, кто
хочет учиться хорошим манерам у англичанок и их мужей!
Тем
не менее,
хотя мы и голодали, но у нас оставалось
утешение: при отце мы могли роптать, тогда как при матушке малейшее слово неудовольствия сопровождалось немедленным и жестоким возмездием.
Но нам нет никакой надобности ходить в мечеть, потому что мы вовсе
не чувствуем потребности молиться пророку,
не нуждаемся в истинах и
утешениях алкорана и
не верим магометову раю со всеми его гуриями, следовательно, от ислама ничем,
не пользуемся и
не хотим пользоваться».
Последнее объяснение: я умираю вовсе
не потому, что
не в силах перенести эти три недели; о, у меня бы достало силы, и если б я
захотел, то довольно уже был бы утешен одним сознанием нанесенной мне обиды; но я
не французский поэт и
не хочу таких
утешений.
«Ради бога,
не думайте обо мне ничего;
не думайте тоже, что я унижаю себя тем, что так пишу вам, или что я принадлежу к таким существам, которым наслаждение себя унижать,
хотя бы даже и из гордости. Нет, у меня свои
утешения; но мне трудно вам разъяснить это. Мне трудно было бы даже и себе сказать это ясно, хоть я и мучаюсь этим. Но я знаю, что
не могу себя унизить даже и из припадка гордости. А к самоунижению от чистоты сердца я
не способна. А стало быть, я вовсе и
не унижаю себя.
Трудно и почти невозможно (по крайней мере я
не берусь) дать вам отчет на сем листке во всем том, что происходило со мной со времени нашей разлуки — о 14-м числе надобно бы много говорить, но теперь
не место,
не время, и потому я
хочу только, чтобы дошел до вас листок, который, верно, вы увидите с удовольствием; он скажет вам, как я признателен вам за участие, которое вы оказывали бедным сестрам моим после моего несчастия, — всякая весть о посещениях ваших к ним была мне в заключение истинным
утешением и новым доказательством дружбы вашей, в которой я, впрочем, столько уже уверен, сколько в собственной нескончаемой привязанности моей к вам.
Она уходит на чердак, запирается там,
не переставая плачет, проклинает самое себя, рвет на себе волосы,
не хочет слышать никаких советов и говорит, что смерть для нее остается единственным
утешением после потери любимой госпожи.
Ничуть
не бывало: я встретил его, как равный равного, или, лучше сказать, как счастливец встречает несчастливца, которому от всей души сочувствует,
хотя, к сожалению, и
не в силах преподать всех
утешений, как бы желал.
— Ну, вот видишь, какой ты безнравственный мальчик! ты даже этого
утешения мамаше своей доставить
не хочешь! Ну, скажи: ведь помнишь?
Нет, мне
не осталось даже и этого
утешения,
хотя я была когда-то красива,
не глупа и целую жизнь работала — конечно, работала по-своему…
— Да, я ничего такого и
не повторяю, я
хочу сказать только, что нынче дети
не очень бывают откровенны с родителями и
не утешение,
не радость наша, а скорей горе! — намекнул Крапчик и на свое собственное незавидное положение.
«Все-таки маленькая польза!» — сказал я себе в
утешение, пряча эту копейку, и с того времени уличные мальчишки и гимназисты прозвали меня маленькою пользой; да и теперь еще мальчишки и лавочники, случалось, дразнили меня так,
хотя, кроме меня, уже никто
не помнил, откуда произошло это прозвище.
Излагая все сие,
не ищу для себя почестей, но буду доволен, ежели за все подъятые мною труды предоставлено мне будет
хотя единое
утешение утешение сказать: „И моего тут капля меду есть“.
Хотя же усадьба Проплеванная и принадлежала им несомненно, но большого
утешения в этом они
не видели.
Ну, оставим, оставим это, — перебила Настенька, задыхаясь от волнения, — я вам только
хотела сказать… я вам
хотела сказать, что если, несмотря на то, что я люблю его (нет, любила его), если, несмотря на то, вы еще скажете… если вы чувствуете, что ваша любовь так велика, что может наконец вытеснить из моего сердца прежнюю… если вы
захотите сжалиться надо мною, если вы
не захотите меня оставить одну в моей судьбе, без
утешения, без надежды, если вы
захотите любить меня всегда, как теперь меня любите, то клянусь, что благодарность… что любовь моя будет наконец достойна вашей любви…
Только впоследствии, постигнув
утешение, доставляемое чтением в одиночестве, я умел запасаться книгою, над половиною страницы которой обыкновенно засыпал, никогда
не забывая в минуту последней искры самосознания задуть свечу; но во времена студенчества я еще
не возил с собою книг и, чтобы
хотя на миг разогнать невыносимую скуку, читал на табачном картузе: «Лучший американский табак Василия Жукова; можно получать на Фонтанке, в собственном доме», и через минуту снова: «Лучший американский табак» и т. д.
Выражается сознание, что врага у вас
не находится, а что боль есть; сознание, что вы, со всевозможными Вагенгеймами, вполне в рабстве у ваших зубов; что
захочет кто-то, и перестанут болеть ваши зубы, а
не захочет, так и еще три месяца проболят; и что, наконец, если вы все еще несогласны и все-таки протестуете, то вам остается для собственного
утешения только самого себя высечь или прибить побольнее кулаком вашу стену, а более решительно ничего.
И жаждавшие примирения раздвоились: одни
не верят науке,
не хотят ею заняться,
не хотят обследовать, почему она так говорит,
не хотят идти ее трудным путем; «наболевшие души наши, — говорят они, — требуют
утешений, а наука на горячие, просьбы о хлебе подает камни, на вопль и стон растерзанного сердца, на его плач, молящий об участии, — предлагает холодный разум и общие формулы; в логической неприступности своей она равно
не удовлетворяет ни практических людей, ни мистиков.
— Да за что же вы меня-то мучите, за что же я-то терзаюсь? Вы, можно сказать, мои злодеи; в ком мое
утешение? О чем я всегда старалась? Чтобы было все прилично… хорошо… что же на поверку вышло? Мерзость… скверность… подлость… Я девок своих за это секу и ссылаю в скотную. Бог с вами, бог вас накажет за ваши собственные поступки. Съездить
не хочешь! Лентяй ты, сударь, этакий тюфяк… ты решительно без всяких чувств, жалости ни к кому
не имеешь!
— Филипп! Скажи мне что-нибудь… слово
утешения другу… брось!.. Я, брат, люблю тебя… Все люди — скоты, ты был для меня — человек…
хотя ты пьяница! Ах, как ты пил водку, Филипп! Именно это тебя и погубило… А почему? Нужно было уметь владеть собою… и слушать меня. Р-разве я
не говорил тебе, бывало…
— «Но вы
не знаете, — продолжал он, — что
утешение, которое я вам
хочу предложить, также касается до театра».
— Прибавь еще: и знания. Нарочно в Берлин ездил посмотреть тамошнее чудо и,
не хвастая, скажу, что мой
хотя и уступает, конечно, в величине, но насчет изящества и интересности — нисколько… Это моя гордость и
утешение. Как скучно станет — придешь сюда, сядешь и смотришь по целым часам. Я люблю всю эту тварь за то, что она откровенна,
не так, как наш брат — человек. Жрет друг друга и
не конфузится. Вон смотри, смотри: видишь, нагоняет.
Только тогда и радостно умирать, когда устанешь от своей отделенности от мира, когда почувствуешь весь ужас отделенности и радость если
не соединения со всем, то
хотя бы выхода из тюрьмы здешней отделенности, где только изредка общаешься с людьми перелетающими искрами любви. Так хочется сказать: — Довольно этой клетки. Дай другого, более свойственного моей душе, отношения к миру. — И я знаю, что смерть даст мне его. А меня в виде
утешения уверяют, что и там я буду личностью.
— То-то и есть! Так как же вы
хотите, чтобы я вам ответил, как, с позволения сказать, какой-нибудь оболтус, для вашего
утешения: придем, мол, в Кронштадт в такой-то день, в таком-то часу-с?.. Еще если бы у вас сильная машина была да вы могли бы брать запас угля на большие переходы, ну тогда еще можно было бы примерно рассчитать-с, а ведь мы
не под парами главным образом ходим, а под парусами-с.
Для того же, чтобы благородному и благодушному субъекту
не было особенной тяжести подчиниться этой необходимости, было положено дать ему в виде реванша
утешение, что Алина Дмитриевна принуждает его к женитьбе на себе единственно вследствие современного коварства новейших людей, которые, прозрев заветы бывших новых людей, или «молодого поколения»,
не хотят вырвать женщину, нуждающуюся в замужестве для освобождения себя от давления семейного деспотизма.
— Совсем нет: знание языков отнюдь еще
не ученость, а только средство к достижению учености, которую, если мне поможет бог и твое усердие, я
хочу дать тебе в неизменное
утешение твоей жизни.
Сюда сошлись послушать, посмотреть приехавшую из «города» (как они называют главную часть Петербурга по ту сторону реки) труппу, а я, вместо радости и
утешения,
хочу поднести им отвратительную, ни уму, ни сердцу ничего
не говорящую игру.
Он
хотел ей высказать свое сочувствие, но язык
не повиновался ему — таким безысходным горем, недоступным человеческому
утешению, веяло от всей ее фигуры.
«
Захочет ли она, чтобы все было по-прежнему? — мелькало у него в голове. — Конечно, нет, ей теперь
не нужно ни
утешений, ни советов. Она сама за себя постоит».
—
Не утешайте меня, княжна, —
не выдержал наконец князь Сергей Сергеевич, — я
не нуждаюсь в этом
утешении,
хотя не скрою от вас, что ваше неожиданное решение до боли сжало мне сердце…
Умно приготовлено, хорошо сказано, но какие
утешения победят чувство матери, у которой отнимают сына? Все муки ее сосредоточились в этом чувстве; ни о чем другом
не помышляла она, ни о чем
не хотела знать. Чтобы сохранить при себе свое дитя, она готова была отдать за него свой сан, свои богатства, идти хоть в услужение. Но неисполнение клятвы должно принести ужасное несчастие мужу ее, и она решается на жертву.
Отца она продолжала стесняться и
не решалась излить ему все, что наболело на ее душе, а Яков Потапович умел слушать ее жалобы, и
хотя этим, за отсутствием и у него какого-либо для нее
утешения, был для нее дорогим собеседником.
— Моей!.. Боже мой!.. в каком она теперь состоянии?.. Я положил это прекрасное творение на смертный одр, сколотил ей усердно, своими руками, гроб, и я же, безумный, могу говорить об
утешении, могу надеяться, как человек правдивый, благородный, достойный чести, достойный любви ее! Чем мог я купить эту надежду? Разве злодейским обманом!
Не новым ли дополнить
хочу прекрасное начало? Она умирает, а я, злодей, могу думать о счастье!.. Завтра, сказал ты, Фриц…
Знаем только, что она в два года умела приноровиться к русским обычаям и выучиться несколько русскому языку, на котором говорила пополам с чухонским и немецким, приправляя эту смесь солью любимых поговорок народа, между которым
хотя она и
не родилась, но нашла пропитание, ласки и, может быть,
утешения.
Что могла сказать ей в
утешение ее мать? Она только тихо плакала. Наталья Федоровна
не проронила ни одной слезинки. Дарья Алексеевна выразила молчаливое согласие на решение своей дочери, она боялась графа, но
не хотела этого высказать.
Они
хотят не понизу идти, а поверху летать, но, имея, как прузи, крыльца малые, а чревища великие, далеко
не залетят и
не прольют ни света веры, ни услады
утешения в туманы нашей родины, где в дебрь из дебри ходит наш Христос — благий и добрый и, главное, до того терпеливый, что даже всякого самого плохенького из слуг своих он научил с покорностью смотреть, как разоряют его дело те, которые должны бы сугубо этого бояться.