Неточные совпадения
Ой! ночка, ночка пьяная!
Не светлая, а звездная,
Не жаркая, а с ласковым
Весенним ветерком!
И нашим добрым молодцам
Ты даром
не прошла!
Сгрустнулось им по женушкам,
Оно и правда: с женушкой
Теперь бы веселей!
Иван кричит: «Я спать хочу»,
А Марьюшка: — И я с тобой! —
Иван кричит: «Постель узка»,
А Марьюшка: — Уляжемся! —
Иван кричит: «Ой,
холодно»,
А Марьюшка: — Угреемся! —
Как вспомнили ту песенку,
Без слова — согласилися
Ларец свой попытать.
«А что? ему, чай,
холодно, —
Сказал сурово Провушка, —
В железном-то тазу?»
И в руки взять ребеночка
Хотел. Дитя заплакало.
А мать кричит: —
Не тронь его!
Не видишь? Он катается!
Ну, ну! пошел! Колясочка
Ведь это у него!..
Положение было неловкое; наступила темень, сделалось
холодно и сыро, и в поле показались волки. Бородавкин ощутил припадок благоразумия и издал приказ: всю ночь
не спать и дрожать.
— Ну, мы разно смотрим на это дело, —
холодно сказал Алексей Александрович. — Впрочем,
не будем говорить об этом.
— Хорошо, — сказала она и, как только человек вышел, трясущимися пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей
холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она
не ожидала.
— Я
не знаю, на что вы намекаете, maman, — отвечал сын
холодно. — Что ж, maman, идем.
Встретив его взгляд, лицо Анны вдруг приняло холодно-строгое выражение, как будто она говорила ему: «
не забыто. Всё то же».
— Я
не могу быть, —
холодно, стоя и
не сажая гостя, сказал Алексей Александрович.
Кити чувствовала, как после того, что произошло, любезность отца была тяжела Левину. Она видела также, как
холодно отец ее наконец ответил на поклон Вронского и как Вронский с дружелюбным недоумением посмотрел на ее отца, стараясь понять и
не понимая, как и за что можно было быть к нему недружелюбно расположенным, и она покраснела.
— Я
не торопился, —
холодно сказал Алексей Александрович, — а советоваться в таком деле ни с кем нельзя. Я твердо решил.
Левин нахмурился,
холодно пожал руку и тотчас же обратился к Облонскому. Хотя он имел большое уважение к своему, известному всей России, одноутробному брату писателю, однако он терпеть
не мог, когда к нему обращались
не как к Константину Левину, а как к брату знаменитого Кознышева.
— Отчего же?… Нет, у меня ничего нет неприятного, — отвечала она
холодно и тотчас же прибавила: — Вы
не видели М-llе Linon?
Сколько он ни вспоминал женщин и девушек, которых он знал, он
не мог вспомнить девушки, которая бы до такой степени соединяла все, именно все качества, которые он,
холодно рассуждая, желал видеть в своей жене.
Он прежде относился
холодно и даже враждебно к этому новому учению и с графиней Лидией Ивановной, увлекавшеюся им, никогда
не спорил, а старательно обходил молчанием ее вызовы.
«Я, воспитанный в понятии Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети,
не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им
холодно и голодно, я иду к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их детские шалости, я чувствую, что мои детские попытки с жиру беситься
не зачитываются мне».
— Я вот что намерен сказать, — продолжал он
холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда
не позволю себе руководиться этим чувством; но есть известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче
не я заметил, но, судя по впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя
не совсем так, как можно было желать.
Долли
холодно посмотрела на Анну. Она ждала теперь притворно-сочувственных фраз; но Анна ничего такого
не сказала.
Алексей Александрович
холодно улыбнулся одними губами, желая показать ей и самому себе твердость своего убеждения; но эта горячая защита, хотя и
не колебала его, растравляла его рану. Он заговорил с большим оживлением.
— Я несчастлива? — сказала она, приближаясь к нему и с восторженною улыбкой любви глядя на него, — я — как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему
холодно, и платье у него разорвано, и стыдно ему, но он
не несчастлив. Я несчастлива? Нет, вот мое счастье…
— Да я, кажется, все сказал… Да! вот еще: княжна, кажется, любит рассуждать о чувствах, страстях и прочее… она была одну зиму в Петербурге, и он ей
не понравился, особенно общество: ее, верно,
холодно приняли.
—
Не хотите ли подбавить рому? — сказал я своему собеседнику. — У меня есть белый из Тифлиса; теперь
холодно.
Было
холодно, я три ночи
не спал, измучился и начал сердиться.
Я подошел к краю площадки и посмотрел вниз, голова чуть-чуть у меня
не закружилась, там внизу казалось темно и
холодно, как в гробе; мшистые зубцы скал, сброшенных грозою и временем, ожидали своей добычи.
Тут вспомнил кстати и о — кове мосте, и о Малой Неве, и ему опять как бы стало
холодно, как давеча, когда он стоял над водой. «Никогда в жизнь мою
не любил я воды, даже в пейзажах, — подумал он вновь и вдруг опять усмехнулся на одну странную мысль: ведь вот, кажется, теперь бы должно быть все равно насчет этой эстетики и комфорта, а тут-то именно и разборчив стал, точно зверь, который непременно место себе выбирает… в подобном же случае.
От окна было, впрочем,
холодно и сыро;
не вставая с места, он натащил на себя одеяло и закутался в него.
— Вещи ваши ни в каком случае и
не могли пропасть, — спокойно и
холодно продолжал он. — Ведь я уже давно вас здесь поджидаю.
У папеньки Катерины Ивановны, который был полковник и чуть-чуть
не губернатор, стол накрывался иной раз на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше сказать, Людвиговну, туда и на кухню бы
не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени
не высказывать своих чувств, хотя и решила в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только
холодно.
Варвара (встает). Ну, прощай! (Зевает, потом целует
холодно, как давно знакомого.) Завтра, смотрите, приходите пораньше! (Смотрит в ту сторону, куда пошли Борис и Катерина.) Будет вам прощаться-то,
не навек расстаетесь, завтра увидитесь. (Зевает и потягивается.)
Лариса. Благодарю тебя… Но пусть там и дико, и глухо, и
холодно; для меня после той жизни, которую я здесь испытала, всякий тихий уголок покажется раем. Что это Юлий Капитоныч медлит, я
не понимаю.
Лариса (
холодно). Нет, я за вас
не стыжусь.
Не знаю, что дальше будет, а пока вы мне еще повода
не подали.
Лариса. Лжете. Я любви искала и
не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто
не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я
не видела сочувствия,
не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить
холодно. Я
не виновата, я искала любви и
не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я
не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть
не могу.
— В таком случае я
не понимаю твоего барина. Одинцова очень мила — бесспорно, но она так
холодно и строго себя держит, что…
Но возмущался он ее жестокой страстью
холодно — от ума, убежденный, что эта страсть еще
не определяет всю Марину.
За три года Игорь Туробоев ни разу
не приезжал на каникулы. Лидия молчала о нем. А когда Клим попробовал заговорить с нею о неверном возлюбленном, она
холодно заметила...
Вспомнилось, как однажды у Прейса Тагильский
холодно и жестко говорил о государстве как органе угнетения личности, а когда Прейс докторально сказал ему: «Вы шаржируете» — он ответил небрежно: «Это история шаржирует». Стратонов сказал: «Ирония ваша — ирония нигилиста». Так же небрежно Тагильский ответил и ему: «Ошибаетесь, я
не иронизирую. Однако нахожу, что человек со вкусом к жизни
не может прожевать действительность,
не сдобрив ее солью и перцем иронии. Учит — скепсис, а оптимизм воспитывает дураков».
Ночь была холодно-влажная, черная; огни фонарей горели лениво и печально, как бы потеряв надежду преодолеть густоту липкой тьмы. Климу было тягостно и ни о чем
не думалось. Но вдруг снова мелькнула и оживила его мысль о том, что между Варавкой, Томилиным и Маргаритой чувствуется что-то сродное, все они поучают, предупреждают, пугают, и как будто за храбростью их слов скрывается боязнь. Пред чем, пред кем?
Не пред ним ли, человеком, который одиноко и безбоязненно идет в ночной тьме?
О Никоновой он уже думал
холодно и хотя с горечью, но уже почти как о прислуге, которая, обладая хорошими качествами, должна бы служить ему долго и честно, а,
не оправдав уверенности в ней, запуталась в темном деле да еще и его оскорбила подозрением, что он — тоже темный человек.
—
Холодно, — сказал Туробоев, вздрагивая. —
Не выпьем ли водки? Или — чаю?
Но он
не знал, спрашивает или утверждает. Было очень
холодно, а возвращаться в дымный вагон, где все спорят, —
не хотелось. На станции он попросил кондуктора устроить его в первом классе. Там он прилег на диван и, чтоб
не думать, стал подбирать стихи в ритм ударам колес на стыках рельс; это удалось ему
не сразу, но все-таки он довольно быстро нашел...
Ольга вместо обыкновенной своей находчивости молчит,
холодно смотрит на него и еще холоднее говорит свое «
не знаю». А он
не потрудился или
не умел вникнуть в сокровенный смысл этого «
не знаю».
— Дался вам этот Екатерингоф, право! — с досадой отозвался Обломов. —
Не сидится вам здесь?
Холодно, что ли, в комнате, или пахнет нехорошо, что вы так и смотрите вон?
Обломов хотя и прожил молодость в кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что
не верующей и все
холодно, мудро анализирующей молодежи, но в душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу
не пошатнулось основание добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте женщины, признавал ее власть и права и приносил ей жертвы.
—
Не дам! —
холодно отвечал Захар. — Пусть прежде они принесут назад жилет да нашу рубашку: пятый месяц гостит там. Взяли вот этак же на именины, да и поминай как звали; жилет-то бархатный, а рубашка тонкая, голландская: двадцать пять рублев стоит.
Не дам фрака!
И нежные родители продолжали приискивать предлоги удерживать сына дома. За предлогами, и кроме праздников, дело
не ставало. Зимой казалось им
холодно, летом по жаре тоже
не годится ехать, а иногда и дождь пойдет, осенью слякоть мешает. Иногда Антипка что-то сомнителен покажется: пьян
не пьян, а как-то дико смотрит: беды бы
не было, завязнет или оборвется где-нибудь.
Но краски были уже
не те: тут же, в толпе, был грубый, неопрятный Захар и вся дворня Ильинских, ряд карет, чужие, холодно-любопытные лица. Потом, потом мерещилось все такое скучное, страшное…
— Нет,
не вижу; ты обманул меня, —
холодно сказала она, — ты опять опускаешься…
Они
холодно смотрели на кружок, определили Райского словом «романтик»,
холодно слушали или вовсе
не слушали его стихи и прозу и
не ставили его ни во что.
—
Не были ли вы сегодня у всенощной? — спросил опять
холодно Марк.
— Ничего
не скажу, —
холодно отвечал он вслух.