Неточные совпадения
— Еще бы вы
не верили! Перед вами сумасшедший, зараженный страстью!
В глазах моих вы видите, я думаю,
себя, как
в зеркале. Притом вам двадцать лет: посмотрите на
себя: может ли мужчина, встретя вас,
не заплатить вам дань удивления… хотя взглядом? А
знать вас, слушать, глядеть на вас подолгу, любить — о, да тут с ума сойдешь! А вы так ровны, покойны; и если пройдут сутки, двое и я
не услышу от вас «люблю…», здесь начинается тревога…
Он и знание —
не знал, а как будто видел его у
себя в воображении, как
в зеркале, готовым, чувствовал его и этим довольствовался; а
узнавать ему было скучно, он отталкивал наскучивший предмет прочь, отыскивая вокруг нового, живого, поразительного, чтоб
в нем самом все играло, билось, трепетало и отзывалось жизнью на жизнь.
Все ушли и уехали к обедне. Райский, воротясь на рассвете домой,
не узнавая сам
себя в зеркале, чувствуя озноб, попросил у Марины стакан вина, выпил и бросился
в постель.
Катишь почти
знала, что она
не хороша
собой, но она полагала, что у нее бюст был очень хорош, и потому она любила на
себя смотреть во весь рост… перед этим трюмо теперь она сняла с
себя все платье и, оставшись
в одном только белье и корсете, стала примеривать
себе на голову цветы, и при этом так и этак поводила головой, делала глазки, улыбалась, зачем-то поднимала руками грудь свою вверх; затем вдруг вытянулась, как солдат, и, ударив
себя по лядвее рукою, начала маршировать перед
зеркалом и даже приговаривала при этом: «Раз, два, раз, два!» Вообще
в ней были некоторые солдатские наклонности.
— Вот-с, изволите видеть, — подхватывает торопливо Харченко, как будто опасаясь, чтобы Коловоротов или кто-нибудь другой
не посягнул на его авторскую славу, — вот изволите видеть: стоял один офицер перед
зеркалом и волосы
себе причесывал, и говорит денщику:"Что это, братец, волосы у меня лезут?"А тот,
знаете, подумавши этак минут с пять, и отвечает:"Весною, ваше благородие, всяка скотина линяет…"А
в то время весна была-с, — прибавил он, внезапно краснея.
Когда Калинович, облекшись предварительно тоже
в новое и очень хорошее белье, надел фрачную пару с высокоприличным при ней жилетом, то, посмотревшись
в зеркало, почувствовал
себя, без преувеличения, как бы обновленным человеком; самый опытный глаз, при этой наружности,
не заметил бы
в нем ничего провинциального: довольно уже редкие волосы, бледного цвета, с желтоватым отливом лицо; худощавый, стройный стан; приличные манеры — словом, как будто с детских еще лет водили его
в живописных кафтанчиках гулять по Невскому, учили потом танцевать чрез посредство какого-нибудь мсье Пьеро, а потом отдали
в университет
не столько для умственного образования, сколько для усовершенствования
в хороших манерах, чего, как мы
знаем, совершенно
не было, но что вложено
в него было самой уж, видно, природой.
— А скажите, что вот это такое? — заговорила она с ним ласковым голосом. — Я иногда, когда смотрюсь
в зеркало, вдруг точно
не узнаю себя и спрашиваю: кто же это там, — я или
не я? И так мне сделается страшно, что я убегу от
зеркала и целый день уж больше
не загляну
в него.
Те, кои, правду возлюбя,
На темном сердца дне читали,
Конечно,
знают про
себя,
Что если женщина
в печали
Сквозь слез, украдкой, как-нибудь,
Назло привычке и рассудку,
Забудет
в зеркало взглянуть, —
То грустно ей уж
не на шутку.
Скрыть это и носить
в этом отношении маску князь видел, что на этот, по крайней мере, день
в нем недостанет сил, — а потому он счел за лучшее остаться дома, просидел на прежнем своем месте весь вечер и большую часть ночи, а когда на другой день случайно увидел
в зеркале свое пожелтевшее и измученное лицо, то почти
не узнал себя.
Анатоль целые утра проводил перед
зеркалом, громко разучивая свою роль по тетрадке, превосходно переписанной писцом губернаторской канцелярии, и даже совершенно позабыл про свои прокурорские дела и обязанности, а у злосчастного Шписса, кроме роли, оказались теперь еще сугубо особые поручения, которые ежечасно давали ему то monsieur Гржиб, то madame Гржиб, и черненький Шписс, сломя голову, летал по городу, заказывая для генеральши различные принадлежности к спектаклю, то устраивал оркестр и руководил капельмейстера, то толковал с подрядчиком и плотниками, ставившими
в зале дворянского собрания временную сцену (играть на подмостках городского театра madame Гржиб нашла
в высшей степени неприличным), то объяснял что-то декоратору, приказывал о чем-то костюмеру, глядел парики у парикмахера, порхал от одного участвующего к другому, от одной «благородной любительницы» к другой, и всем и каждому старался угодить, сделать что-нибудь приятное, сказать что-нибудь любезное, дабы все потом говорили: «ах, какой милый этот Шписс! какой он прелестный!» Что касается, впрочем, до «мелкоты» вроде подрядчика, декоратора, парикмахера и тому подобной «дряни», то с ними Шписс
не церемонился и «приказывал» самым начальственным тоном: он ведь
знал себе цену.
Едва я успела одеться, как пришел парикмахер с невыразимо душистыми руками и остриг мои иссиня-черные кудри, так горячо любимые мамой. Когда я подошла к висевшему
в простенке гардеробной
зеркалу, я
не узнала себя.
Почти следом за ней выскочил из своего кабинета Петр Иннокентьевич и так же осторожно, как и она, прошел через несколько комнат
в кухню. Если бы он посмотрел
в эту минуту на
себя в зеркало, он
не узнал бы
себя. Он был бледен, как мертвец.
Время шло. Стоявшие на громадной тумбе из черного мрамора великолепные бронзовые часы показывали уже пять минут третьего. Александра Яковлевна
не отходила от
зеркал, впиваясь
в них взглядом. Вот несколько карет проехало мимо, у подъезда же остановились извозничьи сани и из них вышла высокая барыня с лицом, закрытым густою черною вуалью. Извозчик медленно отъехал. Отчасти по фигуре, но скорее инстинктивно, она
узнала в подъехавшей княгиню. Вся кровь бросилась ей
в голову — она быстро ушла к
себе в будуар.