Неточные совпадения
Изобразив изложенное выше, я чувствую, что исполнил свой долг добросовестно. Элементы градоначальнического естества столь многочисленны, что, конечно, одному человеку обнять их
невозможно. Поэтому и я
не хвалюсь, что все обнял и изъяснил. Но пускай одни трактуют о градоначальнической строгости, другие — о градоначальническом единомыслии, третьи — о градоначальническом везде-первоприсутствии; я же, рассказав, что
знаю о градоначальнической благовидности, утешаю себя тем...
— Нет, ничего
не будет, и
не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты
знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно
невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете прочитать на лице, у которого нет глаз? Долго я глядел на него с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и,
не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой
не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмы подделать
невозможно, да и с какой целью? Но что делать? я часто склонен к предубеждениям…
Он еще
не знал, почему
невозможно: он только почувствовал это, и это мучительное сознание своего бессилия перед необходимостию почти придавило его.
— Да и Авдотье Романовне
невозможно в нумерах без вас одной! Подумайте, где вы стоите! Ведь этот подлец, Петр Петрович,
не мог разве лучше вам квартиру… А впрочем,
знаете, я немного пьян и потому… обругал;
не обращайте…
Да, это так; это все так. Он, впрочем, это и прежде
знал, и совсем это
не новый вопрос для него; и когда ночью решено было в воду кинуть, то решено было безо всякого колебания и возражения, а так, как будто так тому и следует быть, как будто иначе и быть
невозможно… Да, он это все
знал и все помнил; да чуть ли это уже вчера
не было так решено, в ту самую минуту, когда он над сундуком сидел и футляры из него таскал… А ведь так!..
—
Невозможно представить, — воскликнул Митрофанов, смеясь, затем, дважды качнув головою направо и налево, встал. — Я,
знаете, несколько, того… пьян! А пьяный я —
не хорош!
— Ах, нет, Ольга! Ты несправедлива. Ново, говорю я, и потому некогда,
невозможно было образумиться. Меня убивает совесть: ты молода, мало
знаешь свет и людей, и притом ты так чиста, так свято любишь, что тебе и в голову
не приходит, какому строгому порицанию подвергаемся мы оба за то, что делаем, — больше всего я.
Татьяна Марковна печально поникала головой и
не знала, чем и как вызвать Веру на откровенность. Сознавши, что это почти
невозможно, она ломала голову, как бы, хоть стороной,
узнать и отвратить беду.
«Нет, это
невозможно так оставить», — проговорил сам с собой Нехлюдов, совершенно забыв свое дурное чувство, и, сам
не зная зачем, поспешил в коридор еще раз взглянуть на нее.
Узнал я, что
не только жить подлецом
невозможно, но и умирать подлецом
невозможно…
— Да это же
невозможно, господа! — вскричал он совершенно потерявшись, — я… я
не входил… я положительно, я с точностью вам говорю, что дверь была заперта все время, пока я был в саду и когда я убегал из сада. Я только под окном стоял и в окно его видел, и только, только… До последней минуты помню. Да хоть бы и
не помнил, то все равно
знаю, потому что знаки только и известны были что мне да Смердякову, да ему, покойнику, а он, без знаков, никому бы в мире
не отворил!
— Жюли, будь хладнокровнее. Это
невозможно.
Не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри, Жан уже думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи, ты
знаешь. От всех
не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. Лбом стену
не прошибешь, говорим мы, русские. Мы умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я живу, приняв этот наш русский принцип.
Что за чудо? Лопухов
не умел вспомнить ничего, чем бы мог оскорбить его, да это и
не было возможно, при их уважении друг к другу, при горячей дружбе. Вера Павловна тоже очень усердно вспоминала,
не она ли чем оскорбила его, и тоже
не могла ничего отыскать, и тоже
знала, по той же причине, как у мужа, что это
невозможно с ее стороны.
«Да это
невозможно!» — скажут мне;
не знаю, возможно ли это, —
знаю, что это правда.
Он взошел к губернатору, это было при старике Попове, который мне рассказывал, и сказал ему, что эту женщину
невозможно сечь, что это прямо противно закону; губернатор вскочил с своего места и, бешеный от злобы, бросился на исправника с поднятым кулаком: «Я вас сейчас велю арестовать, я вас отдам под суд, вы — изменник!» Исправник был арестован и подал в отставку; душевно жалею, что
не знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи за эту минуту — скажу просто, геройства, с такими разбойниками вовсе была
не шутка показать человеческое чувство.
— Я вам и
не говорил, — ответил я ему, — что я берусь это доказывать, — я очень хорошо
знал, что это
невозможно.
Нужно вам
знать, что память у меня,
невозможно сказать, что за дрянь: хоть говори, хоть
не говори, все одно.
Для религиозной веры
не страшно, когда наука говорит, что по законам природы чудо
невозможно, допущение чудесного нелепо; вера и сама это хорошо
знает, ей и
не надо чуда, совершающегося в порядке природы и во исполнение ее законов.
Позитивисты и рационалисты
не знают и
не могут
знать, возможно или
невозможно чудо; они верят, что
невозможно, их воля на это устремлена.
Конечно, мы
не отвергаем того, что лучше было бы, если бы Островский соединил в себе Аристофана, Мольера и Шекспира; но мы
знаем, что этого нет, что это
невозможно, и все-таки признаем Островского замечательным писателем в нашей литературе, находя, что он и сам по себе, как есть, очень недурен и заслуживает нашего внимания и изучения…
Я согласен, что иначе, то есть без беспрерывного поядения друг друга, устроить мир было никак
невозможно; я даже согласен допустить, что ничего
не понимаю в этом устройстве; но зато вот что я
знаю наверно: если уже раз мне дали сознать, что «я есмь», то какое мне дело до того, что мир устроен с ошибками и что иначе он
не может стоять?
—
Невозможно, — повторил Лаврецкий и застегнулся доверху. — Я
не знаю, зачем вам угодно было пожаловать сюда: вероятно, у вас денег больше
не стало.
— Ну, твое дело табак, Акинфий Назарыч, — объявил он Кожину с приличной торжественностью. — Совсем ведь Феня-то оболоклась было, да тот змей-то
не пустил… Как уцепился в нее, ну, известно, женское дело.
Знаешь, что я придумал: надо беспременно на Фотьянку гнать, к баушке Лукерье; без баушки Лукерьи
невозможно…
—
Невозможно, Петр Елисеич! — спорил Груздев. —
Не такое это дело, чтобы новые места нам с тобой разыскивать… Мохом мы с тобой обросли, вот главная причина.
Знаешь, как собака: ее палкой, а она все к хозяину лезет…
Маремьянствую несознательно, а иначе сделать
не умею. С другой стороны, тут же подбавилось:
узнал, что Молчанов отдан под военный суд при Московском ордонансгаузе. [Комендантском управлении.] Перед глазами беспрерывно бедная Неленька! оттасоваться
невозможно. Жду
не дождусь оттуда известия, как она ладит с этим новым, неожиданным положением. Непостижимо, за что ей досталась такая доля? За что нам пришлось, в семье нашей, толковать о таких грязных делах?
Райнера
невозможно было
узнать. Ни его прекрасных волос, ни усов, ни бороды
не было и следа. Неровно и клочковато, но весьма коротко, он снес с своей головы всю растительность.
«Впрочем, посещения и уход украдкой г. де Б. приводили меня в смущение. Я вспомнил также небольшие покупки Манон, которые превосходили наши средства. Все это попахивало щедростью нового любовника. Но нет, нет! повторял я, —
невозможно, чтобы Манон изменила мне! Она
знает, что я живу только для нее, она прекрасно
знает, что я ее обожаю». — Ах, дурачок, дурачок! — воскликнула Любка. — Да разве же
не видно сразу, что она у этого богача на содержании. Ах, она дрянь какая!
У Еспера Иваныча он застал, как и следует у новорожденного, в приемных комнатах некоторый парад. Встретивший его Иван Иваныч был в белом галстуке и во фраке; в зале был накрыт завтрак; но видно было, что никто ни к одному блюду и
не прикасался. Тут же Павел увидел и Анну Гавриловну; но она до того постарела, что ее
узнать почти было
невозможно!
— Грамоте-то, чай, изволите
знать, — начал он гораздо более добрым и только несколько насмешливым голосом, — подите по улицам и глядите, где записка есть, а то ино ступайте в трактир, спросите там газету и читайте ее: сколько хошь — в ней всяких объявлений есть. Мне ведь
не жаль помещения, но никак
невозможно этого: ну, я пьяный домой приду, разве хорошо господину это видеть?
— Ваня, — отвечал он, — ты
знаешь, что я
не позволяю никому в разговорах со мною касаться некоторых пунктов; но для теперешнего раза делаю исключение, потому что ты своим ясным умом тотчас же догадался, что обойти этот пункт
невозможно. Да, у меня есть другая цель. Эта цель: спасти мою погибшую дочь и избавить ее от пагубного пути, на который ставят ее теперь последние обстоятельства.
— Без условий! Это
невозможно; и
не упрекай меня, Ваня, напрасно. Я об этом дни и ночи думала и думаю. После того как я их покинула, может быть,
не было дня, чтоб я об этом
не думала. Да и сколько раз мы с тобой же об этом говорили! Ведь ты
знаешь сам, что это
невозможно!
Наконец, после горячих и ненужных делу попреков: «зачем я
не хожу и оставляю их, как сирот, одних в горе», так что уж «бог
знает что без меня происходит», — она объявила мне, что Николай Сергеич в последние три дня был в таком волнении, «что и описать
невозможно».
Знаю, что в эту минуту нервы мои расстроены в сильной степени, и как будто слышу последние слова, сказанные мне моим старичком доктором: «Нет, никакое здоровье
не выдержит подобных напряжений, потому что это
невозможно!» Однако ж покамест это возможно!
Только нам вдвоем это дело соорудить
невозможно: первое, потому что он нас обоих довольно
знает; а второе, потому что тут Иван Демьянычевым (Живоглотовым) именем действовать нельзя —
не поверит — а надо ли, нет ли действовать, так уж от имени губернского начальства…
— Нет, ваше благородие, нам в мнениях наших начальников произойти
невозможно… Да хоша бы я и могла
знать, так, значит, никакой для себя пользы из этого
не угадала, почему как ваше благородие сами видели, в каких меня делах застали.
— И добро бы доподлинно
не служили! А то, кажется, какой еще службы желать! Намеднись его высокородие говорит:"Ты, говорит, хапанцы свои наблюдай, да помни тоже, какова совесть есть!"Будто мы уж и «совести»
не знаем-с! Сами, чай, изволите
знать, про какую их высокородие «совесть» поминают-с! так мы завсегда по мере силы-возможности и себя наблюдали, да и начальников без призрения
не оставляли… Однако сверх сил тяготы носить тоже невозможно-с.
Кажется, кабы оставили его, он так бы и закоченел тут
не емши: тоска,
знаете, на него такая находила, что смотреть даже
невозможно.
— Мы здесь рассуждаем об том, — говорит он мне, — какое нынче направление странное принимает литература — всё какие-то нарывы описывают! и так,
знаете, все это подробно, что при дамах даже и читать
невозможно… потому что дама — vous concevez, mon cher! [вы понимаете, мой милый! (франц.)] — это такой цветок, который ничего, кроме тонких запахов, испускать из себя
не должен, и вдруг ему, этому нежному цветку, предлагают навозную кучу… согласитесь, что это неприятно…
Дернов. А уж, право, и сам
не знаю. Пойду завтра к Порфирию Петровичу, паду им в ноги; пусть что хотят со мной делают, а без женитьбы мне
невозможно.
Потом обошел лес и, заметив местами порубки, пригрозил сторожу ("Без этого, вашескородие,
невозможно!").
Узнал, что с пустошами дело идет плохо: крестьяне совсем их
не разбирают.
— Хорошо, — отвечал односложно Калинович, думая про себя: «Эта несносная девчонка употребляет, кажется, все средства, чтоб сделать мой отъезд в Петербург как можно труднее, и неужели она
не понимает, что мне нельзя на ней жениться? А если понимает и хочет взять это силой, так неужели
не знает, что это совершенно
невозможно при моем характере?»
— Ай,
не жмите руку так больно! Куда нам ехать вместе сегодня же? Куда-нибудь опять «воскресать»? Нет, уж довольно проб… да и медленно для меня; да и неспособна я; слишком для меня высоко. Если ехать, то в Москву, и там делать визиты и самим принимать — вот мой идеал, вы
знаете; я от вас
не скрыла, еще в Швейцарии, какова я собою. Так как нам
невозможно ехать в Москву и делать визиты, потому что вы женаты, так и нечего о том говорить.
— Бесславие, позор — вот что случилось. Было я
не знаю что, но такое, после чего мне войти
невозможно.
Он
не сейчас рассказал, придя в дом, как первую и чрезвычайную новость, а сделал вид, что мы будто уж
знаем и без него, — что
невозможно было в такой короткий срок.
— Да о самом главном, о типографии! Поверьте же, что я
не в шутку, а серьезно хочу дело делать, — уверяла Лиза всё в возрастающей тревоге. — Если решим издавать, то где же печатать? Ведь это самый важный вопрос, потому что в Москву мы для этого
не поедем, а в здешней типографии
невозможно для такого издания. Я давно решилась завести свою типографию, на ваше хоть имя, и мама, я
знаю, позволит, если только на ваше имя…
—
Невозможно было; но Липутин, сами
знаете,
не смеет…
Извольте, я поставлю точки, если вам так нужно мое унижение: права я
не имею, полномочие
невозможно; Лизавета Николаевна ни о чем
не знает, а жених ее потерял последний ум и достоин сумасшедшего дома, и в довершение сам приходит вам об этом рапортовать.
— То-то-с, нынче, кажется, это
невозможно, — проговорил губернский предводитель, — я вот даже слышал, что у этого именно хлыста Ермолаева в доме бывали радения, на которые собиралось народу человек по сту; но чтобы происходили там подобные зверства — никто
не рассказывает, хотя, конечно, и то надобно сказать, что ворота и ставни в его большущем доме, когда к нему набирался народ, запирались, и что там творилось, никто из православных
не мог
знать.
— Да, это бывает, но обыкновенно ошибаются в характере человека, но чтобы
не знать, кто он по происхождению своему, — это
невозможно! Я готова поклясться, что муж мой
не беглый, — он слишком для того умный и образованный человек.