Неточные совпадения
Православный русский воин,
Не считая, бьет врагов…
Так громчей,
музыка,
Играй победу…
Одни
считали ее простой, недальней, неглубокой, потому что
не сыпались с языка ее ни мудрые сентенции о жизни, о любви, ни быстрые, неожиданные и смелые реплики, ни вычитанные или подслушанные суждения о
музыке и литературе: говорила она мало, и то свое,
не важное — и ее обходили умные и бойкие «кавалеры»; небойкие, напротив,
считали ее слишком мудреной и немного боялись. Один Штольц говорил с ней без умолка и смешил ее.
Она
не любила бывать в ресторанах, потому что ресторанный воздух казался ей отравленным табаком и дыханием мужчин. Ко всем незнакомым мужчинам она относилась с странным предубеждением,
считала их всех развратниками, способными броситься на нее каждую минуту. Кроме того, ее раздражала до головной боли трактирная
музыка.
Между тем в зале уже гремела
музыка, и бал начинал оживляться; тут было всё, что есть лучшего в Петербурге: два посланника, с их заморскою свитою, составленною из людей, говорящих очень хорошо по-французски (что впрочем вовсе неудивительно) и поэтому возбуждавших глубокое участие в наших красавицах, несколько генералов и государственных людей, — один английский лорд, путешествующий из экономии и поэтому
не почитающий за нужное ни говорить, ни смотреть, зато его супруга, благородная леди, принадлежавшая к классу blue stockings [синих чулок (англ.)] и некогда грозная гонительница Байрона, говорила за четверых и смотрела в четыре глаза, если
считать стеклы двойного лорнета, в которых было
не менее выразительности, чем в ее собственных глазах; тут было пять или шесть наших доморощенных дипломатов, путешествовавших на свой счет
не далее Ревеля и утверждавших резко, что Россия государство совершенно европейское, и что они знают ее вдоль и поперек, потому что бывали несколько раз в Царском Селе и даже в Парголове.
Андрей (с горькой улыбкой). Живем да радуемся-с… Вчера в маскарад, сегодня в театр, завтра на бал куда-нибудь либо за город — так тебя и носит! От веселья да от
музыки голова кругом пошла, а новых друзей, новых приятелей и
не сочтешь. Все тебе руки жмут, поздравляют, «счастливец, говорят, ты счастливец!» Ну, если люди счастливцем называют, так, стало быть, счастливец и есть!
На этих словах кончилась
музыка. Алексей ровно ото сна очнулся… Размашисто тряхнул он кудрями и, ни словом, ни взглядом
не ответив дяде Елистрату, спешной походкой направился к буфету, бросил хозяину гостиницы бумажку и,
не считая сдачи, побежал вон из гостиницы.
И это потому, что он
не видел в религии самостоятельной области духа, и
не считал религиозного сознания совершенно особой, самобытной стихией сознания вообще, но рассматривал религию исключительно в плоскости этики,
считая ее как бы
музыкой морали и, пожалуй, ее восполнением.
В
музыке мы, коты, теоретики и держимся новой школы, родоначальником которой
считаем себя:
не гонимся за мотивом, а стараемся петь громче и дольше.
Анна Серафимовна хоть и
не считает себя много смыслящей в
музыке, но
не одобряет этой гостиной.
Я
не могу желать и искать физической праздности и жирной жизни, разжигавшей во мне чрезмерную похоть;
не могу искать тех разжигающих любовную похоть потех — романов, стихов,
музыки, театров, балов, которые прежде представлялись мне
не только
не вредными, но очень высокими увеселениями;
не могу оставлять своей жены, зная, что оставление ее есть первая ловушка для меня, для нее и для других;
не могу содействовать праздной и жирной жизни других людей;
не могу участвовать и устраивать тех похотливых увеселений, — романов, театров, опер, балов и т. п., — которые служат ловушкой для меня и других людей;
не могу поощрять безбрачное житье людей зрелых для брака;
не могу содействовать разлуке мужей с женами;
не могу делать различия между совокуплениями, называемыми браками и
не называемыми так;
не могу
не считать священным и обязательным только то брачное соединение, в котором раз находится человек.
Наверху
музыка было утихла, но через минуту пианист заиграл снова и с таким ожесточением, что в матрасе под Софьей Саввишной задвигалась пружина. Попов ошалело поглядел на потолок и начал
считать опять с августа 1896 года. Он глядел на бумаги с цифрами, на счеты и видел что-то вроде морской зыби; в глазах его рябило, мозги путались, во рту пересохло, и на лбу выступил холодный пот, но он решил
не вставать, пока окончательно
не уразумеет своих денежных отношений к банкирской конторе Кошкера.