Неточные совпадения
Дело было в том, что в строящемся флигеле рядчик испортил лестницу,
срубив ее отдельно и
не разочтя подъем, так что ступени все вышли покатые, когда ее поставили на место. Теперь рядчик хотел, оставив ту же лестницу, прибавить три ступени.
Кто знает, может быть, при первой битве татарин
срубит им головы и она
не будет знать, где лежат брошенные тела их, которые расклюет хищная подорожная птица; а за каждую каплю крови их она отдала бы себя всю.
Никто столько
не выдерживал штормов; в ураган он должен был
срубить в Гонконге мачты; где-то на Борнео его положило на бок, и он, недели в три, без посторонней помощи, встал опять.
Мы пошли вверх на холм. Крюднер
срубил капустное дерево, и мы съели впятером всю сердцевину из него. Дальше было круто идти. Я
не пошел: нога
не совсем была здорова, и я сел на обрубке, среди бананов и таро, растущего в земле, как морковь или репа. Прочитав, что сандвичане делают из него poп-poп, я спросил каначку, что это такое. Она тотчас повела меня в свою столовую и показала горшок с какою-то белою кашею, вроде тертого картофеля.
— Он. Величайший секрет. Даже Иван
не знает ни о деньгах, ни о чем. А старик Ивана в Чермашню посылает на два, на три дня прокатиться: объявился покупщик на рощу
срубить ее за восемь тысяч, вот и упрашивает старик Ивана: «помоги, дескать, съезди сам» денька на два, на три, значит. Это он хочет, чтобы Грушенька без него пришла.
— Да, сны много говорят правды. Однако ж знаешь ли ты, что за горою
не так спокойно? Чуть ли
не ляхи стали выглядывать снова. Мне Горобець прислал сказать, чтобы я
не спал. Напрасно только он заботится; я и без того
не сплю. Хлопцы мои в эту ночь
срубили двенадцать засеков. Посполитство [Посполитство — польские и литовские паны.] будем угощать свинцовыми сливами, а шляхтичи потанцуют и от батогов.
Шумела молодая рощица и, наверное, дождалась бы Советской власти, но вдруг в один прекрасный день — ни рощи, ни решетки, а булыжная мостовая пылит на ее месте желтым песком. Как? Кто? Что? — недоумевала Москва. Слухи разные — одно только верно, что Хомяков отдал приказание
срубить деревья и замостить переулок и в этот же день уехал за границу. Рассказывали, что он действительно испугался высылки из Москвы; говорили, что родственники просили его
не срамить их фамилию.
Мы богаты лесами, но богатство вводит нас в мотовство, а с ним недалеко до бедности:
срубить дерево без всякой причины у нас ничего
не значит.
— Ишь парки-то! — молвил Лукьяныч, когда я, охваченный волнами прошлого, невольно остановился посреди одной из аллей. — Дерунов мужичкам тысячу рублей сулил, чтоб на дрова
срубить, однако мужички согласия
не дали. Разве что после будет, а покуда у нас здесь девки по воскресеньям хороводы водят… гулянье! Так и в приговоре написали.
— Ежели даже теперича
срубить их, парки-то, — продолжал Лукьяныч, — так от одного молодятника через десять лет новые парки вырастут! Вон она липка-то — робёнок еще! Купят, начнут кругом большие деревья рубить — и ее тут же зря замнут. Потому, у него, у купца-то, ни бережи, ни жаления: он взял деньги и прочь пошел… хоть бы тот же Осип Иванов! А
сруби теперича эти самые парки настоящий хозяин, да
сруби жалеючи — в десять лет эта липка так выхолится, что и
не узнаешь ее!
Петр Николаич изменился к народу, и народ изменился к нему.
Не прошло и года, как они
срубили 27 дубов и сожгли
не застрахованную ригу и гумно. Петр Николаич решил, что жить с здешним народом нельзя.
— Я, братец, давно всем простил! Сам Богу грешен и других осуждать
не смею!
Не я, а закон осуждает. Ось-то, которую ты
срубил, на усадьбу привези, да и рублик штрафу кстати уж захвати; а покуда пускай топорик у меня полежит! Небось, брат, сохранно будет!
В такие вечера — книги
не помогали, и тогда мы с Павлом старались развлечь людей своими средствами: мазали рожи себе сажей, красками, украшались пенькой и, разыгрывая разные комедии, сочиненные нами, героически боролись со скукой, заставляя людей смеяться. Вспомнив «Предание о том, как солдат спас Петра Великого», я изложил эту книжку в разговорной форме, мы влезали на полати к Давидову и лицедействовали там, весело
срубая головы воображаемым шведам; публика — хохотала.
Стоило некоторым людям, участникам и неучастникам этого дела, свободным от внушения, еще тогда, когда только готовились к этому делу, смело высказывать свое негодование перед совершившимися в других местах истязаниями и отвращение и презрение к людям, участвовавшим в них, стоило в настоящем тульском деле некоторым лицам выразить нежелание участвовать в нем, стоило проезжавшей барыне и другим лицам тут же на станции высказать тем, которые ехали в этом поезде, свое негодование перед совершаемым ими делом, стоило одному из полковых командиров, от которых требовались части войск для усмирения, высказать свое мнение, что военные
не могут быть палачами, и благодаря этим и некоторым другим, кажущимся неважными частным воздействиям на людей, находящихся под внушением, дело приняло совсем другой оборот, и войска, приехав на место,
не совершили истязаний, а только
срубили лес и отдали его помещику.
Будь это сознание еще сильнее и потому количество этих воздействий больше, чем то, какое было, очень может быть, что губернатор с войсками
не решился бы даже и
срубить леса, отдавая его помещику.
Еще скованное, — много поколений легло на древнего Каина, — оно находило себе удовлетворение и в том, что он ломал и портил вещи, рубил топором, резал ножом,
срубал деревья в саду, чтобы
не выглядывал из-за них соглядатай.
Лес был пункт помешательства Алексея Абрамовича; он себе на гроб
не скоро бы решился
срубить дерево; но… но тут он был в добром расположении духа и разрешил Барбашу нарубить леса на избу, прибавив старосте: «Да ты смотри у меня, рыжая бестия, за лишнее бревно — ребро».
Восмибратов. Да как только вам угодно, так и обидите. Вы записочку потеряли, я тогда с вас тоже, по глупости,
не взял. Вы скажете, что за десять тысяч продали: ведь уж я лес-то
срубил и вывез, торговаться теперь
не станешь.
Там, на краю крутого оврага, он
срубил себе келью и жил в ней восемь лет кряду, зиму и лето,
не допуская к себе никого: ни знакомых, ни родных своих.
— Ничего
не понимаю! — крикнул, пожав плечами, Илья Макарович и опять ожесточенно забегал, мотая по временам головою и повторяя с ажитацией, — ничего… ровно ничего
не понимаю! Хоть голову мою
срубайте, ничего
не понимаю!
— Дерева-то
не сумели по-настоящему выбрать и
срубили его
не по-настоящему… Выхватил одну середку, а остальное будет зря гнить в лесу да другим мешать. Хоть бы хворост да щепы в кучу собрали, а то хламят лес. Ежели бы дерево умело говорить, когда его рубят, — что бы тогда было? Ведь оно
не мертвое, а живое…
Наташа. Значит, завтра я уже одна тут. (Вздыхает.) Велю прежде всего
срубить эту еловую аллею, потом вот этот клен… По вечерам он такой некрасивый… (Ирине.) Милая, совсем
не к лицу тебе этот пояс… Это безвкусица… Надо что-нибудь светленькое. И тут везде я велю понасажать цветочков, цветочков, и будет запах… (Строго.) Зачем здесь на скамье валяется вилка? (Проходя в дом, горничной.) Зачем здесь на скамье валяется вилка, я спрашиваю? (Кричит.) Молчать!
Марья Ивановна. Он мне
не сказал, но я знаю, что он поехал по делу порубки у нас. Мужики
срубили наш лес.
Николай Иванович. Так если ты хочешь, чтобы я тебе сказал, почему я
не могу допустить, чтобы эти люди сидели в тюрьме и были разорены из-за того, что они
срубили десять деревьев в лесу, который считается моим…
Николай Иванович. Даже если бы и считать, чего я никак
не могу, что этот лес мой, то у нас девятьсот десятин леса, на десятине около пятисот деревьев, стало быть четыреста пятьдесят тысяч (так, кажется?) деревьев. Они
срубили десять, то есть одну сорокапятитысячную часть, — ну стоит ли, можно ли из-за этого оторвать человека от семьи и посадить в острог?
Так и мы сидим у своих дач, очень богатых, надобно сказать, и у своих шкатулок, у кого они есть, и боимся рискнуть двадцатью пятью рублями серебром или
срубить при порубке лишнее бревно; ну как, думаешь, лес-то и
не вырастет больше?
Что и вырастет, то сейчас его рубят; сегодня взошло, а завтра, гляди, и
срубили люди — так без конца краю, покеда ничего
не останется.
Когда я
срубил ее, мы с мужиками стали ее оттаскивать; но сколько мы ни тащили,
не могли ее сдвинуть: она как будто прилипла.
Черемуха, чтобы ее
не глушила липа, перешла из-под липы на дорожку, за три аршина от прежнего корня. Тот корень, что я
срубил, был гнилой и сухой, а новый был свежий. Она почуяла, видно, что ей
не жить под липой, вытянулась, вцепилась сучком за землю, сделала из сучка корень, а тот корень бросила. Тогда только я понял, как выросла та первая черемуха на дороге. Она то же, верно, сделала, — но успела уже совсем отбросить старый корень, так что я
не нашел его.
Человек, владея по наследству миллионами или десятками тысяч десятин, вследствие того, что у него большой дом, лошади, автомобили, прислуга, считает себя особенным человеком. Вся окружающая его роскошь так опьяняет его, что он
не можетперенестись в жизнь того рабочего, который устраивает стачку на его заводе, или нищего мужика, который
срубает дерево в его лесу, и без укоров совести казнит, если может, и рабочего и крестьянина.
— Ежели три-четыре дубочка да десяток-другой осиннику
срубят, беда еще невелика, — заметила Марья Ивановна. — Опять же лес у меня
не без призору.
— Что говоришь-то? Из полена
не вытешешь, возьми топор да в рощу пораньше сходи, вот и вытешешь. Ясенку ли, что ли,
срубишь. Вот и голубец будет. А то, поди, еще объездчика пой водкой. За всякой дрянью поить
не наготовишься. Вон я намедни вагу сломал, новую вырубил важную, никто слова
не сказал.
«Ну, нет, я бы нашелся, — уверенно подумал он. Во мне
не барская, а крестьянская кровь небось!.. Избу
срубим, коль на то пошло!»
— Лесник на зиму приготовил, — заметил Хрящев, воззрившись. — Полсажня
срубил,
не ведая, что хозяева будут новые. И дрова-то ольховые, —
не больно поживился.
— Видите ли, — начал он медленно и тихо закрыл глаза, — каждый год сосна дает венчик в несколько ветвей. Сколько венчиков, столько и лет, — без ошибки. В этом деревце венчиков до пятнадцати — стало быть, и лет ему пятнадцать. Это вернее, чем ежели теперь
срубить у корня и пласты считать, особливо в старом дереве. К коре пласты сливаются, и их надо под лупой рассматривать, чтобы
не ошибиться.
Дорога шла сначала по краю леса, потом по широкой лесной просеке; мелькали и старые сосны, и молодой березняк, и высокие молодые, корявые дубы, одиноко стоявшие на полянах, где недавно
срубили лес, но скоро всё смешалось в воздухе, в облаках снега; кучер говорил, что он видит лес, следователю же
не было видно ничего, кроме пристяжной. Ветер дул в спину.
— А если и женится там на какой-нибудь голой княжне или графине, пусть. Нам за приданым
не гнаться стать. Сами капитал десятками миллионов считаем, — говорил Николай Никандрович лицам, выражавшим опасение, что Сергей Николаевич
срубит себе дерево
не по плечу.
Не знаю, кто этот крест
срубит или уже до сих пор и
срубил его: буддийские ли ламы или русские чиновники, — да, впрочем, это все равно…
Кто
срубил тысячи десятин казенного леса и куда ушли деньги, за них вырученные, — это так и
не обнаружено.
Старый Перегуд все и сделал, что было надобно, и ничего за ним
не стояло: он
срубил и церковь с колокольнею и привез откуда-то попа Прокопа всем на заглядение, ибо это был человек самого превосходного вида: рослый, пузатый и в красных чоботах, а лицо тоже красное, як у серафима, а притом голос такой обширный, что даже уши от него затыкали.