Неточные совпадения
В одном месте кроется целый лес в
темноте, а тут вдруг обольется ярко лучами солнца, как золотом, крутая окраина с садами.
Не знаешь,
на что
смотреть, чем любоваться; бросаешь жадный взгляд всюду и
не поспеваешь следить за этой игрой света, как в диораме.
Потом, когда он вырвал ногу и приподнялся,
на него в
темноте спиной наскочил какой-то человек и чуть опять
не сбил с ног, другой человек кричал: «коли его! что
смотришь?» Кто-то взял ружье и воткнул штык во что-то мягкое.
Однако Джону Келли скоро стало казаться, что у незнакомца
не было никаких намерений. Он просто вышел
на платформу, без всякого багажа, только с корзиной в руке, даже, по-видимому, без всякого плана действий и тупо
смотрел, как удаляется поезд. Раздался звон, зашипели колеса, поезд пролетел по улице, мелькнул в полосе электрического света около аптеки, а затем потонул в
темноте, и только еще красный фонарик сзади несколько времени посылал прощальный привет из глубины ночи…
В обширном покое, за дубовым столом, покрытым остатками ужина, сидел Кручина-Шалонский с задушевным своим другом, боярином Истомою-Турениным; у дверей комнаты дремали, прислонясь к стене, двое слуг; при каждом новом порыве ветра, от которого стучали ставни и раздавался по лесу глухой гул, они, вздрогнув,
посматривали робко друг
на друга и, казалось,
не смели взглянуть
на окна, из коих можно было различить, несмотря
на темноту, часть западной стены и сторожевую башню,
на которых отражались лучи ярко освещенного покоя.
— Да
смотри,
не запаздывать у меня, живо домой!.. Ну, Петрушка, весла
на воду. И нам пора: давно уж, я чай, полночь, — произнес Глеб, когда челнок, сурово отпихнутый Гришкой, исчез в
темноте.
В те долгие ночи, когда все дрожали в мучительном ознобе, он подробно и строго обдумывал план: конечно, ни в дом он
не войдет, ни
на глаза он
не покажется, но, подкравшись к самым окнам, в
темноте осеннего вечера, увидит мать и Линочку и будет
смотреть на них до тех пор, пока
не лягут спать и
не потушат огонь.
— Будет ли конец нашей любви! — сказал Юрий, перестав грести и положив к ней
на плечо голову; — нет, нет!.. — она продолжится в вечность, она переживет нашу земную жизнь, и ели б наши души
не были бессмертны, то она сделала бы их бессмертными; — клянусь тебе, ты одна заменишь мне все другие воспоминанья — дай руку… эта милая рука; — она так бела, что светит в
темноте…
смотри, береги же мой перстень, Ольга! — ты
не слушаешь?
не веришь моим клятвам?
Но писать всегда нельзя. Вечером, когда сумерки прервут работу, вернешься в жизнь и снова слышишь вечный вопрос: «зачем?»,
не дающий уснуть, заставляющий ворочаться
на постели в жару,
смотреть в
темноту, как будто бы где-нибудь в ней написан ответ. И засыпаешь под утро мертвым сном, чтобы, проснувшись, снова опуститься в другой мир сна, в котором живут только выходящие из тебя самого образы, складывающиеся и проясняющиеся перед тобою
на полотне.
Почти половину населения слободки составляли татары, которые
смотрели на этот сезон с своей особой точки зрения. Мерзлая земля
не принимает следов, а сыпучий снег, переносимый ветром с места
на место, — тем более… Поэтому то и дело, выходя ночью из своей юрты, я слышал
на татарских дворах подозрительное движение и тихие сборы… Фыркали лошади, скрипели полозья, мелькали в
темноте верховые… А наутро становилось известно о взломанном амбаре «в якутах» или ограблении какого-нибудь якутского богача.
— Нинка! Глупая! Сумасшедшая,
не смей говорить так! — в ужасе зашептала Мила, — и
не смотри на меня так! У тебя такие глазищи в
темноте! Мне страшно, Нина. Мне страшно!
И с этими словами голова и свечка исчезли в окошке, и
на минуту в каморке водворилась прежняя
темнота. Через секунду, однако, свет снова появился, за дверью щелкнула задвижка, и
на пороге, освещенная мерцающим светом свечи, появилась белокурая головка Дуси. Она казалась очень худеньким и маленьким созданием с прозрачно-болезненным личиком и
не детски серьезными глазками, которые
смотрели так открыто и прямо, что, глядя в эти глаза, самый отъявленный лгунишка
не посмел бы солгать.
Мальчик
не спит. Он
смотрит в
темноту, и ему кажется, что он видит всё, что видел днем: тучи, яркое солнце, птиц, рыбешек, долговязого Терентия. Изобилие впечатлений, утомление и голод берут свое. Он горит, как в огне, и ворочается с боку
на бок. Ему хочется высказать кому-нибудь всё то, что теперь мерещится ему в потемках и волнует душу, но высказать некому. Фекла еще мала и
не понять ей.
От шубы Анны Серафимовны шел смешанный запах духов и дорогого пушистого меха. Ее изящная голова, окутанная в белый серебристый платок, склонилась немного в его сторону. Глаза искрились в
темноте. До Палтусова доходило ее дыхание. Одной рукой придерживала она
на груди шубу, но другая лежала
на коленях, и кисть ее выставилась из-под края шубы. Он что-то предчувствовал, хотел обернуться и
посмотреть на нее пристальнее, но
не сделал этого.
Я чувствую трепет, я вижу сквозь
темноту, — в глубине моей души лежит неведомый мне хозяин. Он все время там лежал, но только теперь я в смятении начинаю чуять его. Что он там в моей душе делает, я
не знаю… И
не хочу я его! Я раньше
посмотрю, принимаю ли я ту истину, которую он в меня вложил. Но
на что же мне опереться против него?
Я совсем растерялся,
не понимал, что это все значит, и, стоя
на одном месте, бессмысленно
смотрел в
темноту на удалявшегося крошечного человека, который, растягивая большие шаги, быстро шел к городу, и
на смеющихся гуляк, которые следовали за ним.
В церкви темнело — буро-синей беспокойной
темнотою затмившегося дня, и все почувствовали ее, но долго
не замечали глазом. И только те, кто неотступно
смотрел на дружеские листья клена, видели, как позади их выползало что-то чугунно-серое, лохматое, взглянуло в церковь мертвыми очами и поползло выше, к кресту.
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он
смотрел не на сестру, а в
темноту отворенной двери, через ее голову.
–…За всех слепых от рождения. Зрячие! Выколем себе глаза, ибо стыдно, — он стукнул кулаком по столику. — Ибо стыдно зрячим
смотреть на слепых от рождения. Если нашими фонариками
не можем осветить всю тьму, так погасим же огни и все полезем в тьму. Если нет рая для всех, то и для меня его
не надо, — это уже
не рай, девицы, а просто-напросто свинство. Выпьем за то, девицы, чтобы все огни погасли. Пей,
темнота!
Ночь явилась в виде красных, зеленых и желтых фонариков. Пока их
не было,
не было и ночи, а теперь всюду легла она, заползла в кусты, прохладною
темнотою, как водой, залила весь сад, и дом, и самое небо. Стало так прекрасно, как в самой лучшей сказке с раскрашенными картинками. В одном месте дом совсем пропал, осталось только четырехугольное окно, сделанное из красного света. А труба
на доме видна, и
на ней блестит какая-то искорка,
смотрит вниз и думает о своих делах. Какие дела бывают у трубы? Разные.