Неточные совпадения
Случалось ему уходить за город, выходить на большую дорогу, даже раз он вышел в какую-то рощу; но чем уединеннее было место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие,
не то чтобы
страшное, а как-то уж очень досаждающее, так что поскорее возвращался в город, смешивался с толпой, входил в трактиры, в распивочные, шел на Толкучий, на Сенную.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще
не поняв, что
случилось, но предчувствуя что-то очень
страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
— Нет, дети — тяжело и страшно! Это —
не для меня. Я — ненадолго! Со мной что-нибудь
случится, какая-нибудь глупость…
страшная!
Но уж и досталось же ему от меня за это! Я стал
страшным деспотом. Само собою, об этой сцене потом у нас и помину
не было. Напротив, мы встретились с ним на третий же день как ни в чем
не бывало — мало того: я был почти груб в этот второй вечер, а он тоже как будто сух.
Случилось это опять у меня; я почему-то все еще
не пошел к нему сам, несмотря на желание увидеть мать.
— Естем до живего доткнентным! (Я оскорблен до последней степени!) — раскраснелся вдруг маленький пан как рак и живо, в
страшном негодовании, как бы
не желая больше ничего слушать, вышел из комнаты. За ним, раскачиваясь, последовал и Врублевский, а за ними уж и Митя, сконфуженный и опешенный. Он боялся Грушеньки, он предчувствовал, что пан сейчас раскричится. Так и
случилось. Пан вошел в залу и театрально встал пред Грушенькой.
Тут
случилась неожиданность: Алеша вдруг чихнул; на скамейке мигом притихли. Алеша встал и пошел в их сторону. Это был действительно Смердяков, разодетый, напомаженный и чуть ли
не завитой, в лакированных ботинках. Гитара лежала на скамейке. Дама же была Марья Кондратьевна, хозяйкина дочка; платье на ней было светло-голубое, с двухаршинным хвостом; девушка была еще молоденькая и недурная бы собой, но с очень уж круглым лицом и со
страшными веснушками.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов,
не требующие в России от рабочего исключительного напряжения сил, в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые люди, и оттого
случается нередко наблюдать во время волнения
страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди с зелеными, искривленными лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
Майзель торжественно разостлал на траве макинтош и положил на нем свою громадную датскую собаку. Публика окружила место действия, а Сарматов для храбрости выпил рюмку водки. Дамы со страху попрятались за спины мужчин, но это было совершенно напрасно: особенно
страшного ничего
не случилось. Как Сарматов ни тряс своей головой, собака
не думала бежать, а только скалила свои вершковые зубы, когда он делал вид, что хочет взять макинтош. Публика хохотала, и начались бесконечные шутки над трусившим Сарматовым.
Вдруг — рука вокруг моей шеи — губами в губы… нет, куда-то еще глубже, еще
страшнее… Клянусь, это было совершенно неожиданно для меня, и, может быть, только потому… Ведь
не мог же я — сейчас я это понимаю совершенно отчетливо —
не мог же я сам хотеть того, что потом
случилось.
—
Не то совсем: сочувствуйте тому, что свойственно вашему женскому сердцу; ищите того, что под лад ему, иначе может
случиться страшный разлад… и в голове, и в сердце. — Тут он покачал головой, намекая на то, что он сам — жертва этого разлада.
— Рассказ очень короткий, — отозвался Аносов. — Это было на Шипке, зимой, уже после того как меня контузили в голову. Жили мы в землянке, вчетвером. Вот тут-то со мною и
случилось страшное приключение. Однажды поутру, когда я встал с постели, представилось мне, что я
не Яков, а Николай, и никак я
не мог себя переуверить в том. Приметив, что у меня делается помрачение ума, закричал, чтобы подали мне воды, помочил голову, и рассудок мой воротился.
По Москве разнеслась
страшная молва о том, акибы Лябьев, играя с князем Индобским в карты, рассорился с ним и убил его насмерть, и что это произошло в доме у Калмыка, который, когда следствие кончилось, сам
не скрывал того и за одним из прескверных обедов, даваемых Феодосием Гаврилычем еженедельно у себя наверху близким друзьям своим, подробно рассказал, как это
случилось.
Ее слова внушили мне надежду, что ничего
страшного не случится со мною.
…Потом
случилось что-то непонятное,
страшное и смешное: разбудил Кожемякина тихий визг отворенной двери и скрип половицы, он всмотрелся во тьму, ослабел, облившись холодным потом, хотел вскрикнуть и
не мог, подавленный страхом, — на полу бесшумно извивалась длинная серая фигура; вытянув вперёд тонкую руку, она ползла к постели медленными движениями раздавленной лягушки.
Впрочем, с Степаном Михайловичем и
не то
случалось: во время его отсутствия выдали замуж четырнадцатилетнюю девочку, двоюродную его сестру П. И. Багрову, круглую, но очень богатую сироту, жившую у него в доме и горячо им любимую, — за такого развратного и
страшного человека, которого он терпеть
не мог.
Маше нравилось слушать густой голос этой женщины с глазами коровы. И, хотя от Матицы всегда пахло водкой, — это
не мешало Маше влезать на колени бабе, крепко прижимаясь к её большой, бугром выступавшей вперёд груди, и целовать её в толстые губы красиво очерченного рта. Матица приходила по утрам, а вечером у Маши собирались ребятишки. Они играли в карты, если
не было книг, но это
случалось редко. Маша тоже с большим интересом слушала чтение, а в особенно
страшных местах даже вскрикивала тихонько.
Очнулся он на дворе, в луже, чувствуя боль во всем теле. Что с ним
случилось? Он
не мог отдать себе отчета. Лихорадочная дрожь, боль во всем теле,
страшный холод; он понемногу начал приходить в себя.
Однажды летом трубочист кончил свою работу и пошел к речке смыть с себя сажу. Идет да посвистывает, а тут слышит —
страшный шум. Что такое
случилось? А над рекой птицы так и вьются: и утки, и гуси, и ласточки, и бекасы, и вороны, и голуби. Все шумят, орут, хохочут — ничего
не разберешь.
От меня все было скрыто, и я поверил, что этой
страшной беды никогда со мною
не случится.
И мать жива. Ничего
страшного, по счастью,
не случилось. Вот я сам ощупываю пульс. Да, он ровный и четкий, и фельдшер тихонько трясет женщину за плечо и говорит...
— Что же было говорить? Я молчала. Я сказала только, что
не люблю его. И когда он спросил —
не потому ли, что люблю вас, я сказала ему правду… Тогда с ним
случилось что-то такое
страшное, что я
не могу понять. Он кинулся на меня, обнял меня, прошептал мне: «прощай, прощай!» — и пошел к двери. Никогда я
не видела такого ужасного лица. Я упала на стул почти без сил. У двери он обернулся и странно так засмеялся и говорит: «Впрочем, я еще увижусь с тобой и с ним». И лицо его было так ужасно…
Эти сильные черты, врезанные так глубоко, как
не случается у человека; этот горячий бронзовый цвет лица; эта непомерная гущина бровей, невыносимые,
страшные глаза, даже самые широкие складки его азиатской одежды — всё, казалось, как будто говорило, что пред страстями, двигавшимися в этом теле, были бледны все страсти других людей.
Может быть, это и смешно вам покажется, но теперь меня постоянно мучает мысль, что люби я его — жили бы мы совсем иначе, все бы иначе
случилось, и этого
страшного, нелепого случая могло бы и
не быть.
Страшная костяная улыбка, вечная улыбка показалась мне такой отвратительной, такой ужасной, как никогда, хотя мне
случалось не раз держать черепа в руках и препарировать целые головы.
Прошел, может быть, какой-нибудь час, как
страшный шум в гостиной заставил меня вскочить. В первую минуту я
не мог сообразить, что такое
случилось, и только потом все сделалось ясно: медвежонок разодрался с собакой, которая спала на своем обычном месте в передней.
Я глубоко зарылась в подушки, заткнула пальцами уши и, обливаясь холодным потом, с сильно бьющимся сердцем, приготовилась к тому
страшному и неминуемому, что должно было
случиться. Ни подушки, ни пальцы в ушах нисколько
не мешали мне с поразительной ясностью слышать приближение шагов…
Рассказы шведа дышали чем-то фантастичным и вместе с тем
страшным и жестоким о первых временах поисков золота в Калифорнии, где в одну неделю, в один день, люди,
случалось, делались богатыми. Но швед, как и масса других золотоискателей, горько разочаровался. Он
не разбогател, хотя и находил золото, он отдавал его за провизию, за обувь и платье, за инструменты, за вино. Наживались главным образом поставщики и торгаши, нахлынувшие вслед за пионерами, а
не самые пионеры.
— А то пристал, что ежели нынче ночью,
не дай бог,
случится что… ты слушай!.. ежели
случится что, то завтра же чуть свет пойду в Дядьково к отцу Никодиму и все объясню. Так и так, скажу, отец Никодим, извините великодушно, но она ведьма. Почему? Гм… желаете знать почему? Извольте… Так и так. И горе тебе, баба!
Не токмо на
Страшном судилище, но и в земной жизни наказана будешь! Недаром насчет вашего брата в требнике молитвы написаны!
Глупец, я взялся за роль
страшного и непобедимого силача с пустыми пятью-шестью тысячами рублей, которые она мне сунула, как будто я
не мог и
не должен был предвидеть, что этим широким разгоном моей бравурной репутации на малые средства она берет меня в свои лапы; что, издержав эти деньги, — как это и
случилось теперь, — я должен шлепнуться со всей высоты моего аршинного величия?
Fraulein Генинг, ничего
не понимавшая из того, что
случилось, помчалась со свечой на паперть в сопровождении служанок. Через несколько минут они вернулись, неся на руках бесчувственную Люду; с ними была еще третья девушка в длинном белом «собственном» платье. Она приехала в этот вечер из гостей и пробиралась на ночлег в то время, когда я дежурила на паперти. Я была уничтожена… Девушка в белом и оказалась тем
страшным лунатиком, который так испугал меня. Мне было обидно, совестно, неловко…
Они живучи, как рыбы, и им нужны целые столетия…Мария привыкла к своему новому житью-бытью и уже начала посмеиваться над монахами, которых называла воронами…Она прожила бы еще долго и, пожалуй, уплыла бы вместе с починенным кораблем, как говорил Христофор, в далекие страны, подальше от глупой Испании, если бы
не случилось одного
страшного, непоправимого несчастья.
Высшее образование и то, что она стала врачом, казалось,
не коснулись в ней женщины. Она так же, как Татьяна, любила свадьбы, роды, крестины, длинные разговоры о детях, любила
страшные романы с благоприятной развязкой, в газетах читала только про пожары, наводнения и торжественные церемонии; ей очень хотелось, чтобы Подгорин сделал предложение Надежде, и если бы это
случилось, то она расплакалась бы от умиления.
Савин понимал, что такой отъезд в день пожара застрахованных дома и движимости может показаться странным полицейскому глазу, но желание поскорее уехать от преследующего его здесь
страшного образа Насти, а главное, как можно быстрее добраться до Руднева, узнать,
не случилось ли и там чего-нибудь в его отсутствие, пересилило это опасение, и он уехал.
— Когда
случилось то
страшное дело, что ад был разрушен и отец и повелитель наш удалился от нас, — сказал он, — я пошел в те места, где проповедовалось то самое учение, которое чуть было
не погубило нас.
Она
не заметила изменения в лице княжны Баратовой, когда та услыхала то
страшное обвинение, которое сделала покойная Капочка на Кржижановского, да если бы и заметила, она могла приписать его тяжелым воспоминаниям об умершем брате, в сороковой день смерти которого
случилась внезапная смерть Капитолины Андреевны, объяснившей в той же своей предсмертной исповеди, что она любила князя.
Уже казак начал колебаться мыслями: вправду ли
случилось то, чему он был свидетелем?
не сон ли такой привиделся ему ночью?
не злой ли дух смущал его
страшными грезами, чтобы отвратить его сердце от жены любимой?
С начала прошедшей ночи старик заснул было часок, но, разбуженный каким-то
страшным сновидением, уже
не засыпал более. Он слышал суетню в мезонине, подумал,
не случился ли там пожар, но успокоился, когда тревожные звуки улеглись. Утром позвал он к себе Лизу. Ее лицо страшно изменилось, это была тень прежней Лизы, ее глаза впали.
Но того, что
случилось в один прекрасный день, когда он сидел в столовой с Дарьей Николаевной и держал на руках моток шерсти, которую последняя усердно сматывала на клубок, Глеб Алексеевич положительно
не ожидал. Среди царившей в доме тишины оба они услыхали
страшный грохот въехавшего и остановившегося у крыльца экипажа.
Я
не могу писать от
страшных мыслей. Вдруг с вами что-нибудь
случится или уже
случилось… ведь я ничего
не знаю, где вы, кто возле вас, как вы едете. Море, оно такое
страшное. Земля тоже
страшная, и поезда ходят так быстро. Один, без меня. А вдруг, когда вы получите письмо и захотите вернуться и уже будете ехать, произойдет крушение… Нет, это невыносимо думать, я
не хочу!
— Она
не стоит тебя. В день твоего приезда с ней
случилось страшное несчастье. Ее погубили.
Это-то было то, чтò
случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа
не интересовалась тем, чтò говорил доктор: она видела эти
страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
— Да, вот подите, доктор,
не случись со мной здесь болезни, я бы через год подписывал с госпожой Леонтиной Дюпарк брачный контракт. А тут в одну неделю я прозрел, и весь самообман открылся передо мной, вся
страшная глупость, на которую я шел… так, по малодушию и холостой, неопрятной привычке…
Мать Светлогуба была
не старая, миловидная женщина, с седеющими локонами и звездой морщинками от глаз. Учитель, товарищ Светлогуба, узнав о том, что смертный приговор подписан, хотел осторожно подготовить ее к
страшному известию, но только что он начал говорить про ее сына, она по тону его голоса, по робости взгляда угадала, что
случилось то, чего она боялась.