Неточные совпадения
Один только раз он выражается так:"Много было от него порчи женам и
девам глуповским", и этим как будто дает понять, что, и по его
мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи
не было.
Очень может быть, что так бы и кончилось это
дело измором, если б бригадир своим административным неискусством сам
не взволновал общественного
мнения.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и
не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве слышал и говорил об этом
деле и имел свое составленное на этот счет
мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
— Личные
мнения тут ничего
не значат, — сказал Сергей Иваныч, — нет
дела до личных
мнений, когда вся Россия — народ выразил свою волю.
Левин совершенно
не понимал, в чем было
дело, и удивлялся той страстности, с которою разбирался вопрос о том, баллотировать или
не баллотировать
мнение о Флерове.
Они возобновили разговор, шедший за обедом: о свободе и занятиях женщин. Левин был согласен с
мнением Дарьи Александровны, что девушка,
не вышедшая замуж, найдет себе
дело женское в семье. Он подтверждал это тем, что ни одна семья
не может обойтись без помощницы, что в каждой, бедной и богатой семье есть и должны быть няньки, наемные или родные.
Выходя от Алексея Александровича, доктор столкнулся на крыльце с хорошо знакомым ему Слюдиным, правителем
дел Алексея Александровича. Они были товарищами по университету и, хотя редко встречались, уважали друг друга и были хорошие приятели, и оттого никому, как Слюдину, доктор
не высказал бы своего откровенного
мнения о больном.
Поднятие этого
дела враждебным министерством было, по
мнению Алексея Александровича, нечестно, потому что в каждом министерстве были и
не такие
дела, которых никто, по известным служебным приличиям,
не поднимал.
Впрочем, я
не прошу вас
разделять мое
мнение: если моя выходка вам кажется смешна — пожалуйста, смейтесь: предупреждаю вас, что это меня
не огорчит нимало.
Последние слова понравились Манилову, но в толк самого
дела он все-таки никак
не вник и вместо ответа принялся насасывать свой чубук так сильно, что тот начал наконец хрипеть, как фагот. Казалось, как будто он хотел вытянуть из него
мнение относительно такого неслыханного обстоятельства; но чубук хрипел, и больше ничего.
Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится
не к тому лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что
не услышит ни ответа, ни
мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец
не знает, отвечать ли ему на то
дело, о котором ничего
не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
Она
не умела лгать: предположить что-нибудь — это другое
дело, но и то в таком случае, когда предположение основывалось на внутреннем убеждении; если ж было почувствовано внутреннее убеждение, тогда умела она постоять за себя, и попробовал бы какой-нибудь дока-адвокат, славящийся даром побеждать чужие
мнения, попробовал бы он состязаться здесь, — увидел бы он, что значит внутреннее убеждение.
Он никак
не мог предвидеть, чтобы
мнение, им незадолго изъявленное, привело его к такому быстрому осуществленью на
деле.
Но, или он
не услышал в самом
деле, или прикинулся, что
не услышал, только это было нехорошо, ибо
мнением дам нужно дорожить: в этом он и раскаялся, но уже после, стало быть поздно.
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она;
Что наши лучшие желанья,
Что наши свежие мечтанья
Истлели быстрой чередой,
Как листья осенью гнилой.
Несносно видеть пред собою
Одних обедов длинный ряд,
Глядеть на жизнь как на обряд
И вслед за чинною толпою
Идти,
не разделяя с ней
Ни общих
мнений, ни страстей.
Он мог бы чувства обнаружить,
А
не щетиниться, как зверь;
Он должен был обезоружить
Младое сердце. «Но теперь
Уж поздно; время улетело…
К тому ж — он мыслит — в это
делоВмешался старый дуэлист;
Он зол, он сплетник, он речист…
Конечно, быть должно презренье
Ценой его забавных слов,
Но шепот, хохотня глупцов…»
И вот общественное
мненье!
Пружина чести, наш кумир!
И вот на чем вертится мир!
Порфирий Петрович, как только услышал, что гость имеет до него «дельце», тотчас же попросил его сесть на диван, сам уселся на другом конце и уставился в гостя, в немедленном ожидании изложения
дела, с тем усиленным и уж слишком серьезным вниманием, которое даже тяготит и смущает с первого раза, особенно по незнакомству, и особенно если то, что вы излагаете, по собственному вашему
мнению, далеко
не в пропорции с таким необыкновенно важным, оказываемым вам вниманием.
Ну-с, так вот мое
мнение: господину, отхлеставшему немку, глубоко
не сочувствую, потому что и в самом
деле оно… что же сочувствовать!
—
Не твое
дело, — отвечал я нахмурясь, — кто бы ни была эта Маша.
Не требую ни твоего
мнения, ни твоих догадок.
Я считаю долгом объявить вам, что я этого
мнения не разделяю.
— Экой ты чудак! — небрежно перебил Базаров. — Разве ты
не знаешь, что на нашем наречии и для нашего брата «неладно» значит «ладно»? Пожива есть, значит.
Не сам ли ты сегодня говорил, что она странно вышла замуж, хотя, по
мнению моему, выйти за богатого старика —
дело ничуть
не странное, а, напротив, благоразумное. Я городским толкам
не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор, что они справедливы.
— Я точно этого
не ожидал, когда расставался с тобою, — ответил Аркадий, — но зачем ты сам лукавишь и говоришь: «
дело хорошее», точно мне неизвестно твое
мнение о браке?
— Я ничьих
мнений не разделяю; я имею свои.
Он все более определенно чувствовал в жизни Марины нечто таинственное или, по меньшей мере, странное. Странное отмечалось
не только в противоречии ее политических и религиозных
мнений с ее деловой жизнью, — это противоречие
не смущало Самгина, утверждая его скептическое отношение к «системам фраз». Но и в
делах ее были какие-то темные места.
Хотя Райский
не разделял мнения ни дяди, ни бабушки, но в перспективе у него мелькала собственная его фигура, то в гусарском, то в камер-юнкерском мундире. Он смотрел, хорошо ли он сидит на лошади, ловко ли танцует. В тот
день он нарисовал себя небрежно опершегося на седло, с буркой на плечах.
— Ваши бывшие интриги и ваши сношения — уж конечно, эта тема между нами неприлична, и даже было бы глупо с моей стороны; но я, именно за последнее время, за последние
дни, несколько раз восклицал про себя: что, если б вы любили хоть когда-нибудь эту женщину, хоть минутку? — о, никогда бы вы
не сделали такой страшной ошибки на ее счет в вашем
мнении о ней, как та, которая потом вышла!
Старый генерал и
не позволял себе думать о таких
делах, считая своим патриотическим, солдатским долгом
не думать для того, чтобы
не ослабеть в исполнении этих, по его
мнению, очень важных своих обязанностей.
— А отказал, то, стало быть,
не было основательных поводов кассации, — сказал Игнатий Никифорович, очевидно совершенно
разделяя известное
мнение о том, что истина есть продукт судоговорения. — Сенат
не может входить в рассмотрение
дела по существу. Если же действительно есть ошибка суда, то тогда надо просить на Высочайшее имя.
Одно, что понял Нехлюдов, это было то, что, несмотря на то, что Вольф, докладывавший
дело, так строго внушал вчера ему то, что Сенат
не может входить в рассмотрение
дела по существу, — в этом
деле докладывал очевидно пристрастно в пользу кассирования приговора палаты, и что Селенин, совершенно несогласно с своей характерной сдержанностью, неожиданно горячо выразил свое противоположное
мнение.
Слушая
дело во время заседания, он составил уже свое
мнение, и теперь сидел,
не слушая Вольфа, погруженный в свои думы.
Не говоря о домашних отношениях, в особенности при смерти его отца, панихидах по нем, и о том, что мать его желала, чтобы он говел, и что это отчасти требовалось общественным
мнением, — по службе приходилось беспрестанно присутствовать на молебнах, освящениях, благодарственных и тому подобных службах: редкий
день проходил, чтобы
не было какого-нибудь отношения к внешним формам религии, избежать которых нельзя было.
«Конечно, надо будить: мое
дело слишком важное, я так спешил, я спешу сегодня же воротиться», — затревожился Митя; но батюшка и сторож стояли молча,
не высказывая своего
мнения.
Именно мне все так и кажется, когда я к людям вхожу, что я подлее всех и что меня все за шута принимают, так вот «давай же я и в самом
деле сыграю шута,
не боюсь ваших
мнений, потому что все вы до единого подлее меня!» Вот потому я и шут, от стыда шут, старец великий, от стыда.
Днем на тропе Дерсу нашел человеческие следы. Он стал внимательно их изучать. Один раз он поднял окурок папиросы и кусок синей дабы. По его
мнению, здесь проходили два человека. Это
не были рабочие-манзы, а какие-то праздные люди, потому что трудящийся человек
не бросит новую дабу только потому, что она запачкана; он и старую тряпку будет носить до тех пор, пока она совсем
не истреплется.
Приехав на другой или третий
день вечером, Кирсанов нашел жениха точно таким, каким описывал Полозов, а Полозова нашел удовлетворительным: вышколенный старик
не мешал дочери. Кирсанов просидел вечер, ничем
не показывая своего
мнения о женихе, и, прощаясь с Катериною Васильевною,
не сделал никакого намека на то, как он понравился ему.
Впрочем, если хотите, и я скажу вам свое серьезное
мнение — только
не о женском вопросе, я
не хочу быть судьею в своем
деле, а собственно о вас, m-r Бьюмонт.
— Мсье Сторешни́к, — начала она холодным, медленным тоном: — вам известно мое
мнение о
деле, по которому мы видимся теперь и которое, стало быть, мне
не нужно вновь характеризовать.
Словом, Сторешников с каждым
днем все тверже думал жениться, и через неделю, когда Марья Алексевна, в воскресенье, вернувшись от поздней обедни, сидела и обдумывала, как ловить его, он сам явился с предложением. Верочка
не выходила из своей комнаты, он мог говорить только с Марьею Алексевною. Марья Алексевна, конечно, сказала, что она с своей стороны считает себе за большую честь, но, как любящая мать, должна узнать
мнение дочери и просит пожаловать за ответом завтра поутру.
— Я
не вполне
разделяю ваше
мнение и почему — мы объяснимся. Это уже
не будет исполнением его поручения, а выражением только моего
мнения, которое высказал я и ему в последнее наше свидание. Его поручение состояло только в том, чтобы я показал вам эту записку и потом сжег ее. Вы довольно видели ее?
Она сейчас же увидела бы это, как только прошла бы первая горячка благодарности; следовательно, рассчитывал Лопухов, в окончательном результате я ничего
не проигрываю оттого, что посылаю к ней Рахметова, который будет ругать меня, ведь она и сама скоро дошла бы до такого же
мнения; напротив, я выигрываю в ее уважении: ведь она скоро сообразит, что я предвидел содержание разговора Рахметова с нею и устроил этот разговор и зачем устроил; вот она и подумает: «какой он благородный человек, знал, что в те первые
дни волнения признательность моя к нему подавляла бы меня своею экзальтированностью, и позаботился, чтобы в уме моем как можно поскорее явились мысли, которыми облегчилось бы это бремя; ведь хотя я и сердилась на Рахметова, что он бранит его, а ведь я тогда же поняла, что, в сущности, Рахметов говорит правду; сама я додумалась бы до этого через неделю, но тогда это было бы для меня уж
не важно, я и без того была бы спокойна; а через то, что эти мысли были высказаны мне в первый же
день, я избавилась от душевной тягости, которая иначе длилась бы целую неделю.
— Ах! — вскрикнула Вера Павловна: — я
не то сказала, зачем? — Да, вы сказали только, что согласны слушать меня. Но уже все равно. Надобно же было когда-нибудь сжечь. — Говоря эти слова, Рахметов сел. — И притом осталась копия с записки. Теперь, Вера Павловна, я вам выражу свое
мнение о
деле. Я начну с вас. Вы уезжаете. Почему?
Почему, например, когда они, возвращаясь от Мерцаловых, условливались на другой
день ехать в оперу на «Пуритан» и когда Вера Павловна сказала мужу: «Миленький мой, ты
не любишь этой оперы, ты будешь скучать, я поеду с Александром Матвеичем: ведь ему всякая опера наслажденье; кажется, если бы я или ты написали оперу, он и ту стал бы слушать», почему Кирсанов
не поддержал
мнения Веры Павловны,
не сказал, что «в самом
деле, Дмитрий, я
не возьму тебе билета», почему это?
Но в важные
дела вступался, когда это было нужно по его
мнению, хотя бы никто этого
не желал: «я должен», говорил он.
Вы, профессор N (она назвала фамилию знакомого, через которого получен был адрес) и ваш товарищ, говоривший с ним о вашем
деле, знаете друг друга за людей достаточно чистых, чтобы вам можно было говорить между собою о дружбе одного из вас с молодою девушкою,
не компрометируя эту девушку во
мнении других двух.
— В первом-то часу ночи? Поедем — ка лучше спать. До свиданья, Жан. До свиданья, Сторешников. Разумеется, вы
не будете ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена. Да и мне, сказать по правде, эта история
не нравится. Конечно, вам нет
дела до моего
мнения. До свиданья.
Еще несколько слов: в течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны; несколько поколений ямщиков мне знакомы; редкого смотрителя
не знаю я в лицо, с редким
не имел я
дела; любопытный запас путевых моих наблюдений надеюсь издать в непродолжительном времени; покамест скажу только, что сословие станционных смотрителей представлено общему
мнению в самом ложном виде.
Булгарин с Гречем
не идут в пример: они никого
не надули, их ливрейную кокарду никто
не принял за отличительный знак
мнения. Погодин и Шевырев, издатели «Москвитянина», совсем напротив, были добросовестно раболепны. Шевырев —
не знаю отчего, может, увлеченный своим предком, который середь пыток и мучений, во времена Грозного, пел псалмы и чуть
не молился о продолжении
дней свирепого старика; Погодин — из ненависти к аристократии.
Я совершенно
разделяю ваше
мнение насчет так называемых республиканцев; разумеется, это один вид общей породы доктринеров. Что касается этих вопросов, нам
не в чем убеждать друг друга. Во мне и в моих сотрудниках вы найдете людей, которые пойдут с вами рука в руку…
Но, на беду инквизиции, первым членом был назначен московский комендант Стааль. Стааль — прямодушный воин, старый, храбрый генерал, разобрал
дело и нашел, что оно состоит из двух обстоятельств,
не имеющих ничего общего между собой: из
дела о празднике, за который следует полицейски наказать, и из ареста людей, захваченных бог знает почему, которых вся видимая вина в каких-то полувысказанных
мнениях, за которые судить и трудно и смешно.
—
Дела идут превосходно. Империя
не знает, что делать. Elle est débordée. [Ее захлестнуло (фр.).] Сегодня еще я имел вести: невероятный успех в общественном
мнении. Да и довольно, кто мог думать, что такая нелепость продержится до 1864.