Неточные совпадения
И почему бы, например, вам, чтоб избавить себя от стольких мук, почти целого месяца,
не пойти и
не отдать эти полторы тысячи той особе, которая вам их доверила, и, уже объяснившись с нею, почему бы вам, ввиду вашего тогдашнего положения, столь ужасного, как вы его рисуете,
не испробовать комбинацию, столь естественно представляющуюся
уму, то есть после благородного признания ей
в ваших ошибках, почему бы вам у ней же и
не попросить потребную на ваши расходы сумму,
в которой она, при великодушном сердце своем и видя ваше расстройство, уж конечно бы вам
не отказала, особенно если бы под документ, или, наконец, хотя бы под такое же обеспечение, которое вы предлагали купцу Самсонову и госпоже Хохлаковой?
Я вам также забыл сказать, что
в течение первого года после моего брака я от скуки попытался было пуститься
в литературу и даже послал статейку
в журнал, если
не ошибаюсь, повесть; но через несколько времени получил от редактора учтивое письмо,
в котором, между прочим, было сказано, что мне
в уме невозможно
отказать, но
в таланте должно, а что
в литературе только талант и нужен.
Это, конечно, только о мужчинах: у женщин ведь и
не бывает сильного
ума, по — нынешнему, — им, видите ли, природа
отказала в этом, как
отказала кузнецам
в нежном цвете лица, портным —
в стройности стана, сапожникам —
в тонком обонянии, — это все природа.
Он говорил с печальным раздумием. Он много и горячо молился, а жизнь его была испорчена. Но обе эти сентенции внезапно слились
в моем
уме, как пламя спички с пламенем зажигаемого фитиля. Я понял молитвенное настроение отца: он, значит, хочет чувствовать перед собой бога и чувствовать, что говорит именно ему и что бог его слышит. И если так просить у бога, то бог
не может
отказать, хотя бы человек требовал сдвинуть гору…
Олешунин. Наконец! (Смотрит
в зеркало и поправляется) Впрочем, что же наружность? Это вздор. (Рассматривает волосы.) Конечно, при всей моей скромности я
не могу себе
отказать во многих достоинствах… ну, там…
ум и прочее… но любопытно, что собственно во мне ей понравилось?
Пушкин,
отказывая Чацкому
в уме, вероятно, всего более имел
в виду последнюю сцену 4-го акта,
в сенях, при разъезде. Конечно, ни Онегин, ни Печорин, эти франты,
не сделали бы того, что проделал
в сенях Чацкий. Те были слишком дрессированы «
в науке страсти нежной», а Чацкий отличается, между прочим, искренностью и простотой, и
не умеет, и
не хочет рисоваться. Он
не франт,
не лев. Здесь изменяет ему
не только
ум, но и здравый смысл, даже простое приличие. Таких пустяков наделал он!
Только личное его горе произошло
не от одного
ума, а более от других причин, где
ум его играл страдательную роль, и это подало Пушкину повод
отказать ему
в уме.