Неточные совпадения
Gnadige Frau сомнительно покачала головой: она очень хорошо знала, что если бы Сверстов и нашел там практику, так и то,
любя больше лечить или бедных, или в дружественных ему домах, немного бы приобрел; но, с другой стороны, для нее было несомненно, что Егор Егорыч согласится взять в больничные
врачи ее мужа
не иначе, как с жалованьем, а потому gnadige Frau, деликатная и честная до щепетильности, сочла для себя нравственным долгом посоветовать Сверстову прибавить в письме своем, что буде Егор Егорыч хоть сколько-нибудь найдет неудобным учреждать должность
врача при своей больнице, то, бога ради, и
не делал бы того.
К концу уроков Хрипач послал за
врачом, а сам взял шляпу и отправился в сад, что лежал меж гимназиею и берегом реки. Сад был обширный и тесный. Маленькие гимназисты
любили его. Они в нем широко разбегались на переменах. Поэтому помощники классных наставников
не любили этого сада. Они боялись, что с мальчиками что-нибудь случится. А Хрипач требовал, чтобы мальчики бывали там на переменах. Это было нужно ему для красоты в отчетах.
К Домне Осиповне Перехватов попал в домашние
врачи тоже довольно непонятным образом: она послала дворника за своим обычным старым доктором, и дворник, сказав, что того доктора
не застал, пригласил к ней Перехватова, кучер которого, как оказалось впоследствии, был большой приятель этому дворнику. Домна Осиповна, впрочем, рада была такой замене. Перехватов ей очень понравился своею наружностью и тем, что говорил несколько витиевато, а она
любила это свойство в людях и полагала, что сама
не без красноречия!
Этот большой, медно-рыжий человек, конечно, усмехался, он усмехался всегда, о чём бы ни говорилось; он даже о болезнях и смертях рассказывал с той же усмешечкой, с которой говорил о неудачной игре в преферанс; Артамонов старший смотрел на него, как на иноземца, который улыбается от конфуза, оттого, что
не способен понять чужих ему людей; Артамонов
не любил его,
не верил ему и лечился у городского
врача, молчаливого немца Крона.
Девственный Бенни был для этого самый плохой компанион: он
не любил и даже
не выносил вида никаких оргий, сам почти ничего
не пил, в играх никаких
не участвовал, легких отношений к женщинам со стороны порядочных людей даже
не допускал, а сам и вовсе
не знал плотского греха и считал этот грех большим преступлением нравственности (Артур Бенни был девственник, — это известно многим близко знавшим его лицам и между прочим одному уважаемому и ныне весьма известному петербургскому
врачу, г-ну Т-му, пользовавшему Бенни от тяжких и опасных болезней, причина которых лежала в его девственности, боровшейся с пламенным темпераментом его пылкой, почти жгучей натуры).
Вообще автор
не любит тех, которые «более плачут и рассуждают, нежели смеются», и в своем завещании, в котором передает «Были и небылицы» другому, желающему продолжать их, заповедует: «
Врача, лекаря, аптекаря
не употреблять для писания их, чтобы
не получили врачебного запаха; проповедей
не списывать и нарочно оных
не сочинять».
Высшее образование и то, что она стала
врачом, казалось,
не коснулись в ней женщины. Она так же, как Татьяна,
любила свадьбы, роды, крестины, длинные разговоры о детях,
любила страшные романы с благоприятной развязкой, в газетах читала только про пожары, наводнения и торжественные церемонии; ей очень хотелось, чтобы Подгорин сделал предложение Надежде, и если бы это случилось, то она расплакалась бы от умиления.
Один из них был местный земский
врач Август Карлович Голь, тучный блондин с красноватым носом, красноречиво говорившим о том, что обладатель его
не любил выпить. Он был постоянным
врачом самого князя, которому, и то за последний год, приписывал лишь один опиум, без приема нескольких капель которого князь
не мог заснуть.