Неточные совпадения
— Простите, — продолжал потом, — я ничего
не знал, Вера Васильевна. Внимание ваше дало мне надежду. Я дурак — и больше ничего… Забудьте мое предложение и по-прежнему давайте мне только права друга… если стою, — прибавил он, и голос на последнем
слове у него упал. —
Не могу ли я помочь? Вы, кажется,
ждали от меня услуги?
— Хохоча над тобой, сказал! — вдруг как-то неестественно злобно подхватила Татьяна Павловна, как будто именно
от меня и
ждала этих
слов. — Да деликатный человек, а особенно женщина, из-за одной только душевной грязи твоей в омерзение придет. У тебя пробор на голове, белье тонкое, платье у француза сшито, а ведь все это — грязь! Тебя кто обшил, тебя кто кормит, тебе кто деньги, чтоб на рулетках играть, дает? Вспомни, у кого ты брать
не стыдишься?
Выйдя
от Lise, Алеша
не заблагорассудил пройти к госпоже Хохлаковой и,
не простясь с нею, направился было из дому. Но только что отворил дверь и вышел на лестницу, откуда ни возьмись пред ним сама госпожа Хохлакова. С первого
слова Алеша догадался, что она
поджидала его тут нарочно.
— Делайте все, что вам приказывает служба, но я вас прошу избавить меня
от поучений. Из ваших
слов я вижу, что вы
ждали, чтоб я вам поклонился. Я
не имею привычки кланяться незнакомым.
Но самое большое впечатление произвело на него обозрение Пулковской обсерватории. Он купил и себе ручной телескоп, но это совсем
не то. В Пулковскую трубу на луне «как на ладони видно: горы, пропасти, овраги… Одним
словом — целый мир, как наша земля. Так и
ждешь, что вот — вот поедет мужик с телегой… А кажется маленькой потому, что, понимаешь, тысячи, десятки тысяч… Нет, что я говорю: миллионы миллионов миль отделяют
от луны нашу землю».
Оба приехали к Настасье Филипповне, и Тоцкий прямехонько начал с того, что объявил ей о невыносимом ужасе своего положения; обвинил он себя во всем; откровенно сказал, что
не может раскаяться в первоначальном поступке с нею, потому что он сластолюбец закоренелый и в себе
не властен, но что теперь он хочет жениться, и что вся судьба этого в высшей степени приличного и светского брака в ее руках; одним
словом, что он
ждет всего
от ее благородного сердца.
— Этого я
не ожидала
от тебя, — проговорила она с огорчением, — жених он невозможный, я знаю, и славу богу, что так сошлось; но
от тебя-то я таких
слов не ждала! Я думала, другое
от тебя будет. Я бы тех всех вчерашних прогнала, а его оставила, вот он какой человек!..
Петрунька чувствовал себя очень скверно и целые дни прятался
от сердитой баушки, как пойманный зверек. Он только и
ждал того времени, когда Наташка укладывала его спать с собой. Наташка целый день летала по всему дому стрелой, так что ног под собой
не слышала, а тут находила и ласковые
слова, и сказку, и какие-то бабьи наговоры, только бы Петрунька
не скучал.
Третьего дня был у меня брат Михайло. Я рад был его видеть — это само собой разумеется, но рад был тоже и об тебе услышать, любезный друг Нарышкин. Решительно
не понимаю, что с тобой сделалось. Вот скоро два месяца, как мы виделись, и
от тебя ни
слова. Между тем ты мне обещал, проездом через Тулу, известить об Настеньке, которая теперь Настасья Кондратьевна Пущина. Признаюсь, я думал, что ты захворал, и несколько раз собирался писать, но с каждой почтой
поджидал от тебя инисиативы, чтоб потом откликнуться…
Черевин, бедный, все еще нехорош —
ждет денег
от Семенова, а тот до сих пор ни
слова к нему
не пишет… N-ские очень милы в своем роде, мы иногда собираемся и вспоминаем старину при звуках гитары с волшебным пением Яковлева, который все-таки
не умеет себя представить.
Право, мне до сих пор совсем искренно казалось, что я никогда никаких других
слов, кроме трезвенных,
не говорил, а вот отыскался же мудрец, который в глаза мне говорит: нет, совсем
не того
от тебя нужно. Но что-нибудь одно: или я был постоянно пьян, и в таком случае
от пьяного человека нечего и
ждать трезвенного
слова; или я был трезв, а те, которые слушали меня, были пьяны. А может быть, они и теперь пьяны.
И в этот день, когда граф уже ушел, Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине. Чего он
не делал? Взял книгу, которою она, бывало, вызывала его в сад
от матери, показал ей и пошел к берегу, думая: вот сейчас прибежит.
Ждал,
ждал — нейдет. Он воротился в комнату. Она сама читала книгу и
не взглянула на него. Он сел подле нее. Она
не поднимала глаз, потом спросила бегло, мимоходом, занимается ли он литературой,
не вышло ли чего-нибудь нового? О прошлом ни
слова.
— Девочки…
подождите…
не бранитесь, — говорил он, перемежая каждое
слово вздохами, происходившими
от давнишней одышки. — Честное
слово… докторишки разнесчастные… все лето купали мои ревматизмы… в каком-то грязном… киселе… ужасно пахнет… И
не выпускали… Вы первые… к кому приехал… Ужасно рад… с вами увидеться… Как прыгаете?.. Ты, Верочка… совсем леди… очень стала похожа… на покойницу мать… Когда крестить позовешь?
Он
не только ко мне прибегал, но неоднократно описывал всё это ей самой в красноречивейших письмах и признавался ей, за своею полною подписью, что
не далее как, например, вчера он рассказывал постороннему лицу, что она держит его из тщеславия, завидует его учености и талантам; ненавидит его и боится только выказать свою ненависть явно, в страхе, чтоб он
не ушел
от нее и тем
не повредил ее литературной репутации; что вследствие этого он себя презирает и решился погибнуть насильственною смертью, а
от нее
ждет последнего
слова, которое всё решит, и пр., и пр., всё в этом роде.
Он мстил мысленно своим бывшим сослуживцам по департаменту, которые опередили его по службе и растравили его самолюбие настолько, что заставили отказаться
от служебной карьеры; мстил однокашникам по школе, которые некогда пользовались своею физической силой, чтоб дразнить и притеснять его; мстил соседям по имению, которые давали отпор его притязаниям и отстаивали свои права; мстил слугам, которые когда-нибудь сказали ему грубое
слово или просто
не оказали достаточной почтительности; мстил маменьке Арине Петровне за то, что она просадила много денег на устройство Погорелки, денег, которые, «по всем правам», следовали ему; мстил братцу Степке-балбесу за то, что он прозвал его Иудушкой; мстил тетеньке Варваре Михайловне за то, что она, в то время когда уж никто этого
не ждал, вдруг народила детей «с бору да с сосенки», вследствие чего сельцо Горюшкино навсегда ускользнуло из головлевского рода.
Исай Фомич, который при входе в острог сробел до того, что даже глаз
не смел поднять на эту толпу насмешливых, изуродованных и страшных лиц, плотно обступивших его кругом, и
от робости еще
не успел сказать ни
слова, увидев заклад, вдруг встрепенулся и бойко начал перебирать пальцами лохмотья. Даже прикинул на свет. Все
ждали, что он скажет.
— И
не думал; в голове
не было! А ты
от кого слышал? Раз как-то с языка сорвалось, вот и пошло гулять мое
слово. И отчего им Фома так
не мил? Вот
подожди, Сергей, я тебя познакомлю, — прибавил он, робко взглянув на меня, как будто уже предчувствуя и во мне врага Фоме Фомичу. — Это, брат, такой человек…
— Я мыслю то же самое, — сказал боярин Мансуров. — Безвременная поспешность может усугубить бедствия отечества нашего. Мой ответ пану Гонсевскому:
не ждать от нас покорности, доколе
не будет исполнено все, что обещано именем Владислава в договорной грамоте; а нам ожидать ответа и к Москве
не ходить, пока
не получим верного известия, что король Сигизмунд изменил своему
слову.
Андрей Ефимыч все понял. Он, ни
слова не говоря, перешел к кровати, на которую указал Никита, и сел; видя, что Никита стоит и
ждет, он разделся догола, и ему стало стыдно. Потом он надел больничное платье; кальсоны были очень коротки, рубаха длинна, а
от халата пахло копченою рыбой.
Он
ждал от него чего-то, уверенно
ждал. Но Павел, выглядывая из-за плеча человека, сидевшего впереди его, молчал,
не шевелился. Громов, улыбаясь, говорил что-то скользкими, масляными
словами… Потом, негромко и твёрдо стала говорить Вера…
Хлынов. Как ты, братец, мне, на моей собственной даче, смеешь такие
слова говорить! Нечто я тебе ровный, что ты мне хочешь деньги отдать. Ты взаймы, что ли, хочешь взять у меня, по-дружески? Как посмотрю я на тебя, как ты, братец, никакого образования
не имеешь! Ты должен
ждать, какая
от меня милость будет; может, я тебе эти деньги прощу, может, я заставлю тебя один раз перекувырнуться, вот и квит. Ты почем мою душу можешь знать, когда я сам ее
не знаю, потому это зависит, в каком я расположении.
Я хотела броситься к князю, хотела просить за Катю, но князь строго повторил свое приказание, и я пошла наверх, похолодев
от испуга как мертвая. Придя в нашу комнату, я упала на диван и закрыла руками голову. Я считала минуты,
ждала Катю с нетерпением, хотела броситься к ногам ее. Наконец она воротилась,
не сказав мне ни
слова, прошла мимо меня и села в угол. Глаза ее были красны, щеки опухли
от слез. Вся решимость моя исчезла. Я смотрела на нее в страхе и
от страха
не могла двинуться с места.
Домна Пантелевна. Нет, ты погоди! Ты выслушай
от матери резон! Как же это перед бенефистом браниться, ежели которые люди тебе нужные?..
Не могла ты подождать-то? Ну, после бенефиста бранись, сколько хочешь, я тебе ни
слова не скажу. Потому нельзя тоже им и волю давать; ограничить следует. Ах, мол, ты пугало огородное!..
— О, нет! я
жду многого, но
не для себя…
От деятельности,
от блаженства деятельности я никогда
не откажусь, но я отказался
от наслаждения. Мои надежды, мои мечты — и собственное мое счастие
не имеют ничего общего. Любовь (при этом
слове он пожал плечом)… любовь —
не для меня; я… ее
не стою; женщина, которая любит, вправе требовать всего человека, а я уж весь отдаться
не могу. Притом нравиться — это дело юношей: я слишком стар. Куда мне кружить чужие головы? Дай Бог свою сносить на плечах!
И только одно спасло его в эти дни
от самоубийства: та желтая тошнота, тревога предчувствия, знак идущего, верная подруга незавершенной жизни, при появлении которой
не верилось ни в университет, ни в свое лицо, ни в свои
слова. Нужно только
подождать, еще немного
подождать: слишком грозен был зов взволнованной земли, чтобы остаться ему гласом вопиющего в пустыне.
Чего я
ждал от них, чего искал,
Определить уже
не в силах я.
Теперь я все нашел, теперь я счастлив!
Неполно было б это чувство, если б
Его
словами выразить я мог!
«Поехали мы, — сказывал он, — с Саничкой (так он называл жену) за границу через Одессу, но нам пришлось два дня
поджидать парохода в Вену, а
от нечего делать вечером я ушел в клуб. Мне страшно
не повезло, и в час ночи я вернулся в номер и разбудил жену
словами: «Саничка, мы ехать за границу
не можем, я все деньги проиграл».
— Но прошу же вас, — начал он совершенно умоляющим голосом, — оставьте все это! Вам точно приятно, что выйдет история! Вам
не удовлетворения надобно, а истории! Я сказал, что все это выйдет забавно и даже остроумно, — чего, может быть, вы и добиваетесь, но, — одним
словом, — заключил он, видя, что я встал и беру шляпу, — я пришел вам передать эти два
слова от одной особы, прочтите, — мне поручено
ждать ответа.
Павел Григ<орич>. Дерзкий! Я давно уж
не жду от тебя любви; но где видано, чтобы сын упрекал отца такими
словами? прочь с глаз моих!
Анютка. Тебе приходить велела. Мне, говорит, Миките только
слово одно сказать надо. Стала я спрашивать, а она
не сказывает. Только спросила: правда ли, что он
от вас сходит? А я говорю: неправда, его отец хотел снять да женить, да он отказался, у нас на год еще остался. А она и говорит: пошли ты его ко мне, ради Христа. Мне, говорит, беспременно нужно ему
слово сказать. Она уж давно
ждет. Иди же к ней.
Бородкин. Знаем мы эти речи-то. Оне хороши, пока вы их слушаете. Бывало, сидишь в лавке, вечера-то
ждешь не дождешься, вся душа изомрет, и то и другое передумаешь, что тебе сказать-то, а как придешь, и
слова не выговоришь. А скажется
слово, так
от сердца, что душа чувствует; а у них речи ученые — говорят одно, а думают другое. Видимое дело, что ему твои деньги нужны; нешто б он
не нашел невесту помимо тебя.
Андрей. Елена Васильевна, всего два
слова: моя любовь —
не шутка…
не шутка-с: тут вся моя жизнь в ней-с! Елена Васильевна, у меня все решено-с, и теперь я вашей руки прошу-с… Отвечайте мне, Елена Васильевна… прямо
от души… и прошу вас сию минуту-с…
ждать мне, по моим чувствам, никак невозможно-с! (Смотрит в окно).
Ученики Иисуса сидели в грустном молчании и прислушивались к тому, что делается снаружи дома. Еще была опасность, что месть врагов Иисуса
не ограничится им одним, и все
ждали вторжения стражи и, быть может, новых казней. Возле Иоанна, которому, как любимому ученику Иисуса, была особенно тяжела смерть его, сидели Мария Магдалина и Матфей и вполголоса утешали его. Мария, у которой лицо распухло
от слез, тихо гладила рукою его пышные волнистые волосы, Матфей же наставительно говорил
словами Соломона...
С трепетом любви ожидает Джульетта своего Ромео; она должна узнать
от него, что он любит ее, — это
слово не было произнесено между ними, оно теперь будет произнесено им, навеки соединятся они; блаженство
ждет их, такое высокое и чистое блаженство, энтузиазм которого делает едва выносимой для земного организма торжественную минуту решения.
Городищев (
ждет. Садится. Пишет. Встает. Идет с бумагою к Агнесе Ростиславовне).
Не буду, утомлять вас лишними фразами, которых требует формалистика. Вот существенные
слова: «Передаю Агнесе Ростиславовне Карелиной, урожденной Серпуховой, всякие права на наследство
от Серпуховых, какое доставалось бы мне».
Не чаял Алексей так дешево разделаться… С первых
слов Патапа Максимыча понял он, что Настя в могилу тайны
не унесла… Захолонуло сердце, смертный страх обуял его: «Вот он, вот час моей погибели
от сего человека!..» — думалось ему, и с трепетом
ждал, что вещий сон станет явью.
А была б у нас сказка теперь, а
не дело, — продолжала Фленушка взволнованным голосом и отчеканивая каждое
слово, — был бы мой молодец в самом деле Иваном-царевичем, что на сивке, на бурке, на вещей каурке, в шапке-невидимке подъехал к нам под окно, я бы сказала ему, всю бы правду свою ему выпела: «Ты
не жди, Иван-царевич,
от меня доброй доли, поезжай, Иван-царевич, по белому свету, поищи себе, царевич, жены по мысли, а я для тебя
не сгодилась,
не такая я уродилась.
Хотя всего сообщенного было слишком мало для Константина Семеновича — он
ждал, что Свитка увидит самую Татьяну Николаевну и привезет
от нее если
не письмо, то хоть приветное, ободряющее, доброе
слово — «но все же это лучше чем ничего», решил он; «по крайней мере, беспокоиться и опасаться
не станут».
Катя хотела начать ее убеждать, но
слова не дошли до губ, когда она почувствовала душою это блаженное свечение Вериного лица: как будто радость пришла, освобождавшая
от всех раздумий и мук, и впереди
ждало что-то несомненное и бесконечно светлое.
От его голоса, непонятных
слов,
от жара и духоты у нее разболелась голова, запутались мысли, и она уже ничего
не говорила,
не думала и
ждала только, когда он кончит скрипеть.
— Да, я, увидим, чья возьмет… Поверь моему
слову, я тебе никогда
не лгала, что завтра ты двести рублей
от меня получишь, сиди дома и
жди.
Все равно — что бы они ни нашли в этих старых залах, уже тесных для такой"уймы"студенчества, крылатые
слова или мертвечину, самобытные идеи или параграфы учебников — нужды нет! — они тут только стряхнут с себя ненавистную узду гимназической муштры, здесь только почуют себя в огромной семье сверстников, здесь только будут знать — за что стоять, чего
ждать от жизни, кто друг, кто враг; здесь только идейные течения захватят их и потребуют
не одних
слов, а и личной расплаты…
Не сразу бы догадался он, что записка"собрата"пришла
от девицы Гущевой, если б
не намек на"обладательницу квартиры на Сергиевской". Подчеркнутые два раза
слова:"вас
ждут" — заставили его улыбнуться; он представил себе узкие губы достойной особы, силящейся выразить добродушную иронию, и ему вдруг стало еще веселее, чем в постели и во время умывания.
— Почему же
не надо? — смелее и громче выговорил он. — Юлия Федоровна, нельзя же вечно предаваться этой маслянице! Я
не хочу проповедовать, но
не могу и я так… Понимать я отказываюсь: чего вы
ждете в таком, петербургском, пошлом, унизительном… разгуле?.. Извините, я
не откажусь
от этого
слова!
Никто
не ждет уже великих
слов и великих дел
от испанцев, все их величие в прошлом.
Взорванный
словом интриганка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда
не думал, чтоб она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он
не успел сказать того решительного
слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом
ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он
не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату
от двери, у которой она подслушивала.
— Ну вот: и отметаю! Эх, владыко, владыко! сколько я лет томился, все
ждал человека, с которым бы о духовном свободно по духу побеседовать, и, узнав тебя, думал, что вот такого дождался; а и ты сейчас, как стряпчий, за
слово емлешься! Что тебе надо? —
слово всяко ложь, и я тож. Я ничего
не отметаю; а ты обсуди, какие мне приклады разные приходят — и
от любви, а
не от ненависти. Яви терпение, — вслушайся.