Неточные совпадения
— Вполне ли они известны? — с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович. — Теперь признано, что настоящее образование может быть только чисто классическое; но мы
видим ожесточенные споры той и другой стороны, и нельзя отрицать, чтоб и противный лагерь
не имел сильных доводов в свою
пользу.
Теперь или никогда надо было объясниться; это чувствовал и Сергей Иванович. Всё, во взгляде, в румянце, в опущенных глазах Вареньки, показывало болезненное ожидание. Сергей Иванович
видел это и жалел ее. Он чувствовал даже то, что ничего
не сказать теперь значило оскорбить ее. Он быстро в уме своем повторял себе все доводы в
пользу своего решения. Он повторял себе и слова, которыми он хотел выразить свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил...
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна
не так же законны, как и движение в
пользу Славян? Но всё это были мысли, которые ничего
не могли решить. Одно несомненно можно было
видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей на то, что тучки собрались и что от дождя лучше итти домой.
— Поверьте мне, Афанасий Васильевич, я чувствую совершенно справедливость <вашу>, но говорю вам, что во мне решительно погибла, умерла всякая деятельность;
не вижу я, что могу сделать какую-нибудь
пользу кому-нибудь на свете.
Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя, ибо, —
не говоря уже о
пользе в геморроидальном отношении, —
видеть свет и коловращенье людей — есть уже само по себе, так сказать, живая книга и вторая наука.
—
Видя таковое ее положение, с несчастными малолетными, желал бы, — как я и сказал уже, — чем-нибудь, по мере сил, быть полезным, то есть, что называется, по мере сил-с,
не более. Можно бы, например, устроить в ее
пользу подписку или, так сказать, лотерею… или что-нибудь в этом роде, — как это и всегда в подобных случаях устраивается близкими или хотя бы и посторонними, но вообще желающими помочь людьми. Вот об этом-то я имел намерение вам сообщить. Оно бы можно-с.
Видя мое доброе согласие с Пугачевым, он думал употребить оное в
пользу; но мудрое намерение ему
не удалось. Я стал было его бранить за неуместное усердие и
не мог удержаться от смеха. «Смейся, сударь, — отвечал Савельич, — смейся; а как придется нам сызнова заводиться всем хозяйством, так посмотрим, смешно ли будет».
Все, что Дронов рассказывал о жизни города, отзывалось непрерывно кипевшей злостью и сожалением, что из этой злости нельзя извлечь
пользу, невозможно превратить ее в газетные строки. Злая пыль повестей хроникера и отталкивала Самгина, рисуя жизнь медленным потоком скучной пошлости, и привлекала, позволяя ему
видеть себя
не похожим на людей, создающих эту пошлость. Но все же он раза два заметил Дронову...
— Далее: дело по иску родственников купца Потапова, осужденного на поселение за принадлежность к секте хлыстов. Имущество осужденного конфисковано частично в
пользу казны. Право на него моей почтенной доверительницы недостаточно обосновано, но она обещала представить еще один документ. Здесь, мне кажется, доверительница заинтересована
не имущественно, а, так сказать, гуманитарно, и, если
не ошибаюсь, цель ее — добиться пересмотра дела. Впрочем, вы сами
увидите…
— Вот, например, англичане: студенты у них
не бунтуют, и вообще они — живут без фантазии,
не бредят, потому что у них — спорт. Мы на Западе плохое — хватаем, а хорошего —
не видим. Для народа нужно чаще устраивать религиозные процессии, крестные хода. Папизм — чем крепок? Именно — этими зрелищами, театральностью. Народ постигает религию глазом, через материальное. Поклонение богу в духе проповедуется тысячу девятьсот лет, но мы
видим, что
пользы в этом мало, только секты расплодились.
Лидия пожала его руку молча. Было неприятно
видеть, что глаза Варвары провожают его с явной радостью. Он ушел, оскорбленный равнодушием Лидии, подозревая в нем что-то искусственное и демонстративное. Ему уже казалось, что он ждал: Париж сделает Лидию более простой, нормальной, и, если даже несколько развратит ее, — это пошло бы только в
пользу ей. Но, видимо, ничего подобного
не случилось и она смотрит на него все теми же глазами ночной птицы, которая
не умеет жить днем.
Бальзаминов. Ну вот всю жизнь и маяться. Потому, маменька, вы рассудите сами, в нашем деле без счастья ничего
не сделаешь. Ничего
не нужно, только будь счастье. Вот уж правду-то русская пословица говорит: «
Не родись умен,
не родись пригож, а родись счастлив». А все-таки я, маменька,
не унываю. Этот сон… хоть я его и
не весь
видел, — черт возьми эту Матрену! — а все-таки я от него могу ожидать много
пользы для себя. Этот сон, если рассудить, маменька, много значит, ох как много!
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и
не трогаясь с дивана,
видел, что движется что-то живое и проворное в его
пользу и что
не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он
не узнает, как это сделается,
не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос,
не с ленью,
не с грубостью,
не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Мимоходом съел высиженного паром цыпленка, внес фунт стерлингов в
пользу бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам, что
видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола
не совсем твердо, вешает к шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
Видите ли, основание-то молчать было: во-первых, я сам
не верил, чтобы этот Шпигель мог что-нибудь сделать — это раз; во-вторых, когда вы сделали предложение Зосе, ваш процесс клонился в вашу
пользу…
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да
видит, что
пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо:
не думать!
Она стала
видеть, что слишком много ее обманывают притворные или дрянные бедняки: что и людям, достойным помощи, умеющим пользоваться данными деньгами, эти деньги почти никогда
не приносят прочной
пользы: на время выведут их из беды, а через полгода, через год эти люди опять в такой же беде.
— Верочка, ты на меня
не сердись. Я из любви к тебе бранюсь, тебе же добра хочу. Ты
не знаешь, каковы дети милы матерям. Девять месяцев тебя в утробе носила! Верочка, отблагодари, будь послушна, сама
увидишь, что к твоей
пользе. Веди себя, как я учу, — завтра же предложенье сделает!
Наш неопытный вкус еще далее шампанского
не шел и был до того молод, что мы как-то изменили и шампанскому в
пользу Rivesaltes mousseux. [шипучего вина ривесальт (фр.).] В Париже я на карте у ресторана
увидел это имя, вспомнил 1833 год и потребовал бутылку. Но, увы, даже воспоминания
не помогли мне выпить больше одного бокала.
Затем он укладывает копнушку скошенной травы, постилает сверху обрывок старой клеенки и садится, закуривая коротенькую трубочку. Курит он самый простой табак, какие-то корешки;
не раз заикался и эту роскошь бросить, но привычка взяла свое, да притом же трубка и
пользу приносит,
не дает ему задремать. Попыхивает он из трубочки, а глазами далеко впереди
видит. Вот Митрошка словно бы заминаться стал, а Лукашка так и вовсе попусту косой машет. Вскаивает Арсений Потапыч и бежит.
Я вознамерился в
пользу употребить благость природы и насладиться еще один хотя раз в жизни великолепным зрелищем восхождения солнца, которого на гладком водяном горизонте мне еще
видеть не удавалось.
— Я
вижу, — сказал он мне, — что вы имеете еще чувствительность, что обращение света и снискание собственной
пользы не затворили вход ее в ваше сердце.
Он
не принес почти никакой
пользы, но есть люди, которых почему-то приятно
видеть подле себя в иную тяжелую минуту.
Пускал из руки кровь, ставил пиявки, но
пользы большой еще
не вижу.
Душевное состояние его было скверное, и
не то, чтобы его очень смутили все эти отзывы: перебрав в голове слышанные им мнения об его произведении, он очень хорошо
видел, что все люди, получившие университетское образование, отзывались совершенно в его
пользу, — стало быть, тут, очевидно, происходила борьба между университетским мировоззрением и мировоззрением остального общества.
— Ан Осип-то Иваныч жаднее всякого жадного вышел, ходит около прикормки да посматривает:"
Не трог, говорит, другие сперва потеребят, а я
увижу, что на
пользу, тогда уже заодно подплыву, да вместе с прикормкой всех разом и заглону!"И так этот грек его теперь ненавидит, так ненавидит!
Он пользовался хорошей репутацией у служащих и у рабочих, хотя ни те, ни другие
не видели от него большой
пользы.
— Нет, ваше благородие, нам в мнениях наших начальников произойти невозможно… Да хоша бы я и могла знать, так, значит, никакой для себя
пользы из этого
не угадала, почему как ваше благородие сами
видели, в каких меня делах застали.
Никакой
пользы нет, а сиди на службе; ну, я и
вижу, что дело плохо, и стал опять наниматься, по старому обыкновению, в кучера, но никто
не берет; говорят: ты благородный офицер, и военный орден имеешь, тебя ни обругать, ни ударить непристойно…
Всем этим, надобно сказать, герой мой маскировал глубоко затаенную и никем
не подозреваемую мечту о прекрасной княжне,
видеть которую пожирало его нестерпимое желание; он даже решался несколько раз, хоть и
не получал на то приглашения, ехать к князю в деревню и, вероятно, исполнил бы это, но обстоятельства сами собой расположились совершенно в его
пользу.
Взяток, говорят,
не берут; а копни-ка поглубже, так сейчас и
увидишь, что судится, например, один помещик с другим; дело одного правое, а гнут его, смотришь, в
пользу другого.
— Вот видите-с, — начал он, — доселе у меня были управляющие из моих крепостных людей, но у всех у них оказывалось очень много родных в имении и разных кумов и сватов, которым они миротворили; а потому я решился взять с воли управляющего, но
не иначе как с залогом, который, в случае какой-нибудь крупной плутни, я удержу в свою
пользу.
— Вы извините меня-с, я ничего
не мог тут сделать в вашу
пользу, — сами
видите, какая тонкая тут интрига подведена!
— Вот оно самое и есть. Хорошо, что мы спохватились скоро.
Увидели, что
не выгорели наши радости, и,
не долго думая, вступили на стезю благонамеренности. Начали гулять, в еду ударились, папироски стали набивать, а рассуждение оставили. Потихоньку да полегоньку — смотрим,
польза вышла. В короткое время так себя усовершенствовали, что теперь только сидим да глазами хлопаем. Кажется, на что лучше! а? как ты об этом полагаешь?
Не верит. Отправился по начальству.
Видит, дом, где начальник живет, новой краской выкрашен. Швейцар — новый, курьеры — новые. А наконец, и сам начальник — с иголочки. От прежнего начальника вредом пахло, а от нового —
пользою. Прежний хоть и угрюмо смотрел, а ничего
не видел, этот — улыбается, а все
видит.
— Вы бы лучше ушли отсюда,
не вижу здесь смысла и
пользы для вас…
Володин сначала был смущен таким поведением Надежды. Потом подумал, что она стесняется угощать его кофейком, — боится, как бы сплетен
не вышло. Потом сообразил, что она могла бы вовсе
не приходить к нему на уроки, однако приходит, —
не оттого ли, что ей приятно
видеть Володина? И то истолковывал Володин в свою
пользу, что Надежда так с первого слова охотно согласилась, чтобы Володин давал уроки, и
не торговалась. В таких мыслях утверждали его и Передонов с Варварою.
— Que voulez-vous, ma chère! [Ничего
не поделаешь, дорогая! (фр.)] — ответил он как-то безнадежно, — мне мерзавцы необходимы! Превратные толкования взяли такую силу, что дольше медлить невозможно. После… быть может… когда я достигну известных результатов… тогда, конечно… Но в настоящее время, кроме мерзавцев, я
не вижу даже людей, которые бы с
пользою могли мне содействовать!
Дело, как
видите, трудное, потому что, с одной стороны, мужик
не понимает
пользы учения, а с другой — нельзя его приневоливать строить школы,
не велено приневоливать.
По чести вам сказать, ее я
не терплю.
Ни в чем и никому я
не был в жизнь обязан,
И если я кому платил добром,
То всё
не потому, чтоб был к нему привязан;
А — просто —
видел пользу в том.
Делаются хлебные прикормки с конопляным маслом, с сыром; пришивают к мешку, завернувши в тряпочку, маленькие кусочки бобровой струи (даже привязывают их к крючкам): все это я пробовал, но никакой особенной
пользы не видел; хлебом же или квасною гущею с конопляным маслом, по моему замечанию, скорее можно отвадить рыбу; я два раз испытал это очевидно на карасях.
Так и в литературном произведении — если вы находите несоблюдение каких-нибудь единств или
видите лица,
не необходимые для развития интриг, так это еще ничего
не говорит для читателя,
не предубежденного в
пользу вашей теории.
Скажите себе: попробую-ка я хоть на время позабыть о пропаганде сыска, клеветы и человеконенавистничества… Да,
не откладывая дела в долгий ящик, и позабудьте.
Увидите, что
польза будет несомненная, да и сами вы почувствуете себя лучше, спокойнее духом, здоровее.
Знаю я, голубушка, что общая
польза неизбежно восторжествует и что затем хочешь
не хочешь, а все остальное придется"бросить". Но покуда как будто еще совестно. А ну как в этом"благоразумном"поступке
увидят измену и назовут за него ренегатом? С какими глазами покажусь я тогда своим друзьям — хоть бы вам, милая тетенька? Неужто ж на старости лет придется новых друзей, новых тетенек искать? — тяжело ведь это, голубушка!
— Как же! — любезно усмехаясь, сказал старик. — К этому товару привыкаешь, любишь его, ведь
не дрова, произведение ума. Когда
видишь, что и покупатель уважает книгу, — это приятно. Вообще-то наш покупатель чудак, приходит и спрашивает — нет ли интересной книги какой-нибудь? Ему всё равно, он ищет забавы, игрушечку, но
не пользу. А иной раз бывает — вдруг спросит запрещённых книг…
— А что я могу сказать вам, степная, простая девушка? — что я
видела, что слышала? — я
не хочу быть вашим лекарством от скуки; всякое лекарство, со всей своей
пользой, очень неприятно.
Хотя он и чувствовал, может быть, с самого начала, свое умственное превосходство над ними, но вместе с этим он
не мог
не видеть и того, что они много могут принести ему
пользы, могут научить его многому, чего он никогда
не узнал бы от окружавших его русских бояр.
— Что вы! Христос с вами! — смягчился батюшка, — я ведь для вашей же
пользы!
Вижу, что ни в чем благопоспешения нет, думаю: кому же, как
не пастырю, о сем предстательствовать!
Свойства нашего романтика — это все понимать, все
видеть и
видеть часто несравненно яснее, чем
видят самые положительнейшие наши умы; ни с кем и ни с чем
не примиряться, но в то же время ничем и
не брезгать; все обойти, всему уступить, со всеми поступить политично; постоянно
не терять из виду полезную, практическую цель (какие-нибудь там казенные квартирки, пенсиончики, звездочки) — усматривать эту цель через все энтузиазмы и томики лирических стишков и в то же время «и прекрасное и высокое» по гроб своей жизни в себе сохранить нерушимо, да и себя уже кстати вполне сохранить так-таки в хлопочках, как ювелирскую вещицу какую-нибудь, хотя бы, например, для
пользы того же «прекрасного и высокого».
— Цыц! — громко крикнул Ромась. — Ну, —
видели вы, что в бане у меня товар
не спрятан, — чего еще надо вам? Все сгорело, осталось — вот:
видите? Какая же
польза была мне поджигать свое добро?