Неточные совпадения
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших
дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине
не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Был дождь, и
было вёдро, но полезных злаков на незасеянных полях
не появилось.
В конце июля полили бесполезные
дожди, а в августе людишки начали помирать, потому что все, что
было, приели. Придумывали, какую такую пищу стряпать, от которой
была бы сытость; мешали муку с ржаной резкой, но сытости
не было; пробовали,
не будет ли лучше с толченой сосновой корой, но и тут настоящей сытости
не добились.
Они охотнее преклонялись перед Волосом или Ярилою, но в то же время мотали себе на ус, что если долгое время
не будет у них
дождя или
будут дожди слишком продолжительные, то они могут своих излюбленных богов высечь, обмазать нечистотами и вообще сорвать на них досаду.
— Ну, иди, иди, и я сейчас приду к тебе, — сказал Сергей Иванович, покачивая головой, глядя на брата. — Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг стало весело и
не хотелось расставаться с братом. — Ну, а во время
дождя где ты
был?
На этот раз Сережи
не было дома, и она
была совершенно одна и сидела на террасе, ожидая возвращения сына, ушедшего гулять и застигнутого
дождем.
Они
были на другом конце леса, под старою липой, и звали его. Две фигуры в темных платьях (они прежде
были в светлых) нагнувшись стояли над чем-то. Это
были Кити и няня.
Дождь уже переставал, и начинало светлеть, когда Левин подбежал к ним. У няни низ платья
был сух, но на Кити платье промокло насквозь и всю облепило ее. Хотя
дождя уже
не было, они всё еще стояли в том же положении, в которое они стали, когда разразилась гроза. Обе стояли, нагнувшись над тележкой с зеленым зонтиком.
После
дождя было слишком мокро, чтобы итти гулять; притом же и грозовые тучи
не сходили с горизонта и то там, то здесь проходили, гремя и чернея, по краям неба. Все общество провело остаток дня дома.
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение
есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна
не так же законны, как и движение в пользу Славян? Но всё это
были мысли, которые ничего
не могли решить. Одно несомненно можно
было видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить
было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей на то, что тучки собрались и что от
дождя лучше итти домой.
Кажется, сами хозяева снесли с них дранье и тес, рассуждая, и, конечно, справедливо, что в
дождь избы
не кроют, а в вёдро и сама
не каплет, бабиться же в ней незачем, когда
есть простор и в кабаке, и на большой дороге, — словом, где хочешь.
Видно, червь подъел снизу, да и лето, вишь ты, какое: совсем
дождей не было».
Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться,
не видя так долго деревни Собакевича. По расчету его, давно бы пора
было приехать. Он высматривал по сторонам, но темнота
была такая, хоть глаз выколи.
Карл Иваныч всегда знал, куда какая туча пойдет; он объявил, что эта туча пойдет к Масловке, что
дождя не будет и погода
будет превосходная.
Тогда выступило из средины народа четверо самых старых, седоусых и седочупринных козаков (слишком старых
не было на Сечи, ибо никто из запорожцев
не умирал своею смертью) и, взявши каждый в руки земли, которая на ту пору от бывшего
дождя растворилась в грязь, положили ее ему на голову.
В этот вечер
была холодная, ветреная погода; рассказчица напрасно уговаривала молодую женщину
не ходить в Лисс к ночи. «Ты промокнешь, Мери, накрапывает
дождь, а ветер, того и гляди, принесет ливень».
Девочка говорила
не умолкая; кое-как можно
было угадать из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь на дворе, под
дождем, наконец пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь в углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за все это прибьют.
«К тому же все равно, они еще ничего
не знают, — думал он, — а меня уже привыкли считать за чудака…» Костюм его
был ужасен: все грязное, пробывшее всю ночь под
дождем, изорванное, истрепанное.
Затем, сунув деньги в карман, он хотел
было переменить на себе платье, но, посмотрев в окно и прислушавшись к грозе и
дождю, махнул рукой, взял шляпу и вышел,
не заперев квартиры.
И грустно
былоЕму в ту ночь, и он желал,
Чтоб ветер выл
не так уныло
И чтобы
дождь в окно стучал
Не так сердито…
Это прозвучало так обиженно, как будто
было сказано
не ею. Она ушла, оставив его в пустой, неприбранной комнате, в тишине, почти
не нарушаемой робким шорохом
дождя. Внезапное решение Лидии уехать, а особенно ее испуг в ответ на вопрос о женитьбе так обескуражили Клима, что он даже
не сразу обиделся. И лишь посидев минуту-две в состоянии подавленности, сорвал очки с носа и, до боли крепко пощипывая усы, начал шагать по комнате, возмущенно соображая...
— Подумаю, — тихо ответил Клим. Все уже
было не интересно и
не нужно — Варавка, редактор,
дождь и гром. Некая сила, поднимая, влекла наверх. Когда он вышел в прихожую, зеркало показало ему побледневшее лицо, сухое и сердитое. Он снял очки, крепко растерев ладонями щеки, нашел, что лицо стало мягче, лиричнее.
Все сказанное матерью ничем
не задело его, как будто он сидел у окна, а за окном сеялся мелкий
дождь. Придя к себе, он вскрыл конверт, надписанный крупным почерком Марины, в конверте оказалось письмо
не от нее, а от Нехаевой. На толстой синеватой бумаге, украшенной необыкновенным цветком, она писала, что ее здоровье поправляется и что, может
быть, к средине лета она приедет в Россию.
Явился слуга со счетом, Самгин поцеловал руку женщины, ушел, затем, стоя посредине своей комнаты, закурил, решив идти на бульвары. Но,
не сходя с места, глядя в мутно-серую пустоту за окном, над крышами, выкурил всю папиросу, подумал, что, наверное,
будет дождь, позвонил, спросил бутылку вина и взял новую книгу Мережковского «Грядущий хам».
Петербург встретил его
не очень ласково, в мутноватом небе нерешительно сияло белесое солнце, капризно и сердито порывами дул свежий ветер с моря, накануне или ночью выпал обильный
дождь, по сырым улицам спешно шагали жители, одетые тепло, как осенью, от мостовой исходил запах гниющего дерева, дома
были величественно скучны.
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий на переодетого генерала, пошевелил вожжами, — крупные лошади стали осторожно спускать коляску по размытой
дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них
не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет, проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая бровь ее
была поднята выше левой, казалось, что и глаза смотрят различно.
В саду тихонько шелестел
дождь, шептались деревья;
было слышно, что на террасе приглушенными голосами распевают что-то грустное. Публика замолчала, ожидая — что
будет; Самгин думал, что ничего хорошего
не может
быть, и —
не ошибся.
Ночью
дождя не было, а
была тяжкая духота, она мешала спать, вливаясь в открытое окно бесцветным, жарким дымом, вызывая испарину.
Дождь хлынул около семи часов утра. Его
не было недели три, он явился с молниями, громом, воющим ветром и повел себя, как запоздавший гость, который, чувствуя свою вину, торопится
быть любезным со всеми и сразу обнаруживает все лучшее свое. Он усердно мыл железные крыши флигеля и дома, мыл запыленные деревья, заставляя их шелково шуметь, обильно поливал иссохшую землю и вдруг освободил небо для великолепного солнца.
Хотелось, чтоб ее речь, монотонная — точно осенний
дождь, перестала звучать, но Варвара украшалась словами еще минут двадцать, и Самгин
не поймал среди них ни одной мысли, которая
не была бы знакома ему. Наконец она ушла, оставив на столе носовой платок, от которого исходил запах едких духов, а он отправился в кабинет разбирать книги, единственное богатство свое.
День, как все дни этой недели,
был мохнатый и бесхарактерный,
не то — извинялся, что недостаточно ясен,
не то — грозил
дождем.
Но оторвать мысли от судьбы одинокого человека
было уже трудно, с ними он приехал в свой отель, с ними лег спать и долго
не мог уснуть, представляя сам себя на различных путях жизни, прислушиваясь к железному грохоту и хлопотливым свисткам паровозов на вагонном дворе. Крупный
дождь похлестал в окна минут десять и сразу оборвался, как проглоченный тьмой.
Было уже очень поздно. На пустынной улице застыл холодный туман,
не решаясь обратиться в снег или в
дождь. В тумане висели пузыри фонарей, окруженные мутноватым радужным сиянием, оно тоже застыло. Кое-где среди черных окон поблескивали желтые пятна огней.
Проводив ее, чувствуя себя больным от этой встречи,
не желая идти домой, где пришлось бы снова сидеть около Инокова, — Самгин пошел в поле. Шел по тихим улицам и думал, что
не скоро вернется в этот город, может
быть — никогда. День
был тихий, ясный, небо чисто вымыто ночным
дождем, воздух живительно свеж, рыжеватый плюш дерна источал вкусный запах.
За углом — шумели, и хотя шум
был не силен, от него кружилась голова.
Дождь сыпался гуще, и голова лошади, высунувшись из-за угла, понуро качалась.
В конце августа пошли
дожди, и на дачах задымились трубы, где
были печи, а где их
не было, там жители ходили с подвязанными щеками, и, наконец, мало-помалу, дачи опустели.
И нежные родители продолжали приискивать предлоги удерживать сына дома. За предлогами, и кроме праздников, дело
не ставало. Зимой казалось им холодно, летом по жаре тоже
не годится ехать, а иногда и
дождь пойдет, осенью слякоть мешает. Иногда Антипка что-то сомнителен покажется: пьян
не пьян, а как-то дико смотрит: беды бы
не было, завязнет или оборвется где-нибудь.
Он молчал и в ужасе слушал ее слезы,
не смея мешать им. Он
не чувствовал жалости ни к ней, ни к себе; он
был сам жалок. Она опустилась в кресло и, прижав голову к платку, оперлась на стол и плакала горько. Слезы текли
не как мгновенно вырвавшаяся жаркая струя, от внезапной и временной боли, как тогда в парке, а изливались безотрадно, холодными потоками, как осенний
дождь, беспощадно поливающий нивы.
Он распускал зонтик, пока шел
дождь, то
есть страдал, пока длилась скорбь, да и страдал без робкой покорности, а больше с досадой, с гордостью, и переносил терпеливо только потому, что причину всякого страдания приписывал самому себе, а
не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь.
— Ведь у меня свой крепкий паром, — сказал Тушин, — с крытой беседкой. Вера Васильевна
были там, как в своей комнате: ни капли
дождя не упало на них.
Погода
была еще мрачнее. Шел мелкий, непрерывный
дождь. Небо покрыто
было не тучами, а каким-то паром. На окрестности лежал туман.
— Я это знаю от нее же, мой друг. Да, она — премилая и умная. Mais brisons-là, mon cher. Мне сегодня как-то до странности гадко — хандра, что ли? Приписываю геморрою. Что дома? Ничего? Ты там, разумеется, примирился и
были объятия? Cela va sanà dire. [Это само собой разумеется (франц.).] Грустно как-то к ним иногда бывает возвращаться, даже после самой скверной прогулки. Право, иной раз лишний крюк по
дождю сделаю, чтоб только подольше
не возвращаться в эти недра… И скучища же, скучища, о Боже!
— «Что ж
не выменял?» — «
Не отдают; да
не уйдет она от меня!» Эти шесть миль, которые мы ехали с доктором, большею частью по побочным дорогам,
были истинным истязанием, несмотря на живописные овраги и холмы: дорогу размыло
дождем, так что по горам образовались глубокие рытвины, и экипажи наши
не катились, а перескакивали через них.
Не сживаюсь я с этими противоположностями: все мне кажется, что теперь весна, а здесь готовятся к зиме, то
есть к
дождям и ветрам, говорят, что фрукты отошли, кроме винограда, все.
Опять пошли по узлу, по полтора, иногда совсем
не шли. Сначала мы
не тревожились, ожидая, что
не сегодня, так завтра задует поживее; но проходили дни, ночи, паруса висели, фрегат только качался почти на одном месте, иногда довольно сильно, от крупной зыби, предвещавшей, по-видимому, ветер. Но это только слабое и отдаленное дуновение где-то, в счастливом месте, пронесшегося ветра. Появлявшиеся на горизонте тучки, казалось, несли
дождь и перемену:
дождь точно лил потоками, непрерывный, а ветра
не было.
Но в Петербурге
есть ярко освещенные залы, музыка, театр, клубы — о
дожде забудешь; а здесь
есть скрип снастей, тусклый фонарь на гафеле да одни и те же лица, те же разговоры: зачем это
не поехал я в Шанхай!
Но стекло ни завтра, ни послезавтра, ни во вторичный мой приезд в Капштат вставлено
не было, да и теперь, я уверен, так же точно, как и прежде, в него дует ветер и хлещет
дождь, а в хорошую погоду летают комары.
Они, как служащие,
были непроницаемы для чувства человеколюбия, как эта мощеная земля для
дождя, — думал Нехлюдов, глядя на мощеный разноцветными камнями скат выемки, по которому дождевая вода
не впитывалась в землю, а сочилась ручейками.
Накануне
был первый теплый весенний
дождь. Везде, где
не было мостовой, вдруг зазеленела трава; березы в садах осыпались зеленым пухом, и черемуха и тополя расправляли свои длинные пахучие листья, а в домах и магазинах выставляли и вытирали рамы. На толкучем рынке, мимо которого пришлось проезжать Нехлюдову, кишела около выстроенных в ряд палаток сплошная толпа народа, и ходили оборванные люди с сапогами под мышкой и перекинутыми через плечо выглаженными панталонами и жилетами.
Митя примолк. Он весь покраснел. Чрез мгновение ему стало вдруг очень холодно.
Дождь перестал, но мутное небо все
было обтянуто облаками, дул резкий ветер прямо в лицо. «Озноб, что ли, со мной», — подумал Митя, передернув плечами. Наконец влез в телегу и Маврикий Маврикиевич, уселся грузно, широко и, как бы
не заметив, крепко потеснил собою Митю. Правда, он
был не в духе, и ему сильно
не нравилось возложенное на него поручение.
Мы уселись у костра и стали разговаривать. Наступила ночь. Туман, лежавший доселе на поверхности воды, поднялся кверху и превратился в тучи. Раза два принимался накрапывать
дождь. Вокруг нашего костра
было темно — ничего
не видно. Слышно
было, как ветер трепал кусты и деревья, как неистовствовало море и лаяли в селении собаки.