Неточные совпадения
Еще досаднее, что они носятся с своею гордостью как курица с яйцом и кудахтают на весь мир о своих успехах; наконец, еще более досадно, что они
не всегда разборчивы в средствах к приобретению прав на
чужой почве, что
берут, чуть можно, посредством английской промышленности и английской юстиции; а где это
не в ходу, так вспоминают средневековый фаустрехт — все это досадно из рук вон.
Гимнастика, работа для упражнения силы, чтения — были личными занятиями Рахметова; по его возвращении в Петербург, они
брали у него только четвертую долю его времени, остальное время он занимался
чужими делами или ничьими в особенности делами, постоянно соблюдая то же правило, как в чтении:
не тратить времени над второстепенными делами и с второстепенными людьми, заниматься только капитальными, от которых уже и без него изменяются второстепенные дела и руководимые люди.
Дворяне, собственно, меньше воруют, они открыто
берут чужое, впрочем, где случится, похулы на руку
не кладут.
Едал, покойник, аппетитно; и потому,
не пускаясь в рассказы, придвинул к себе миску с нарезанным салом и окорок ветчины, взял вилку, мало чем поменьше тех вил, которыми мужик
берет сено, захватил ею самый увесистый кусок, подставил корку хлеба и — глядь, и отправил в
чужой рот.
— Огурец сам скажет, когда его солить пора; ежели он перестал землей и всякими
чужими запахами пахнуть, тут вы его и
берите. Квас нужно обидеть, чтобы ядрен был, разъярился; квас сладкого
не любит, так вы его изюмцем заправьте, а то сахару бросьте, золотник на ведро. Варенцы делают разно: есть дунайский вкус и гишпанский [Гишпанский — т. е. испанский (искаж.).], а то еще — кавказский…
В поступке Подхалюзина могут видеть некоторые тоже широту русской натуры: «Вот, дескать, какой — коли убрать и из
чужого добра, так уж забирай больше,
бери не три четверти, а девять десятых»…
Вы и
не подозреваете, на какие фокусы человеческое самолюбие способно: вот она считает меня подлецом, за то, что я ее,
чужую любовницу, так откровенно за ее деньги
беру, а и
не знает, что иной бы ее еще подлее надул: пристал бы к ней и начал бы ей либерально-прогрессивные вещи рассыпать, да из женских разных вопросов вытаскивать, так она бы вся у него в игольное ушко как нитка прошла.
— Счастливо оставаться! — проговорила та и потом так будто бы, без всякого умысла, прибавила: — Вы изволили прислать за мной, а я, согрешила грешная, сама еще ранее того хотела идти, задний двор у нас пообвалился: пойду, мо, у Михайла Поликарпыча лесу попросить,
не у
чужих же господ
брать!
— Да, злее меня, потому что вы
не хотите простить свою дочь; вы хотите забыть ее совсем и
берете к себе другое дитя, а разве можно забыть свое родное дитя? Разве вы будете любить меня? Ведь как только вы на меня взглянете, так и вспомните, что я вам
чужая и что у вас была своя дочь, которую вы сами забыли, потому что вы жестокий человек. А я
не хочу жить у жестоких людей,
не хочу,
не хочу!.. — Нелли всхлипнула и мельком взглянула на меня.
Теперь подумайте сами: если можно
брать меч, чтобы убивать людей в субботу, то отчего
не взять в руки станок, чтобы вам
не помирать с голоду в
чужой стороне?» А! Я же вам говорю: это очень умный человек, этот Мозес.
Давно собирался я оставить ваш дом, но моя слабость мешала мне, — мешала мне любовь к вашему сыну; если б я
не бежал теперь, я никогда бы
не сумел исполнить этот долг, возлагаемый на меня честью. Вы знаете мои правила: я
не мог уж и потому остаться, что считаю унизительным даром есть
чужой хлеб и,
не трудясь,
брать ваши деньги на удовлетворение своих нужд. Итак, вы видите, что мне следовало оставить ваш дом. Расстанемся друзьями и
не будем более говорить об этом.
—
Не прогневайся: ты сейчас говорил, что для поляков нет ничего заветного, то есть: у них в обычае
брать чужое,
не спросясь хозяина… быть может; а мы, русские, — хлебосолы, любим потчевать: у всякого свой обычай. Кушай, пан!
Мы, бедные, нервные, больные люди,
не умеем
брать просто от жизни ее радостей, мы их нарочно отравляем ядом нашей неутомимой потребности копаться в каждом чувстве, в каждом своем и
чужом помышлении…
— То-то и есть, нету. Тогда бы и разговору
не было:
бери, да и все тут; что мое, то твое: это все единственно… Воля твоя, Гриша, надо добыть: придут ребята — как же?
Не годится, брат, осмеют, осрамишься… Да что тебе!
Не искать стать! Взял, да и баста! Свое
берешь,
не чужое! Сам говоришь, тебе все предоставил: таким манером это все единственно.
— Уж
не знаю, как вам и сказать, Иван Иваныч! — плаксиво вздыхала Настасья Петровна. — Десять рублей деньги хорошие, да ведь чужого-то ребенка
брать страшно! Вдруг заболеет или что…
— Я вот сейчас вычитал в газете проект о судебных преобразованиях в России и с истинным удовольствием вижу, что и у нас хватились, наконец, ума-разума и
не намерены более, под предлогом самостоятельности там, народности или оригинальности, к чистой и ясной европейской логике прицеплять доморощенный хвостик, а, напротив,
берут хорошее
чужое целиком.
Ведь вы
чужое берете не потому, что оно
чужое, а потому, что оно вам пригодно: стало быть, вы соображаете, вы выбираете.
Васильков. Что поправлять? Какая ошибка? Прошу вас,
не мешайтесь в
чужие дела. (
Берет шляпу.)
— Старатели… пхе!.. Хочется вам с этими пьяницами дело иметь! —
не раз говорил мне Бучинский — он никак
не мог понять, что меня могло тянуть к старателям. — Самый проклятый народ… Я говорю вам. В высшем градусе безнравственный народ… Да!.. И живут как свиньи… Им только дай горилки, а тут
бери с него все: он вам и золото продаст, и
чужую лошадь украдет, и даже собственную жену приведет… Я вам говорю!..
Саша. Мама, он никогда
чужих не брал.
— И прекрасно, дружочек. Затем отдохните денек-другой, а то и больше, если можете. Вы сегодня, кажется, с Ребером боретесь? Постарайтесь отложить борьбу на другой раз. Нельзя? Ну скажите, что нездоровится, и все тут. А я вам прямо запрещаю, слышите? Покажите-ка язык. Ну вот, и язык скверный. Ведь слабо себя чувствуете, дружочек? Э! Да говорите прямо. Я вас все равно никому
не выдам, так какого же черта вы мнетесь! Попы и доктора за то и деньги
берут, чтобы хранить
чужие секреты. Ведь совсем плохо? Да?
— Но какой же отец решится отдать за вас свою дочь теперь — будь вы хоть размиллионер в будущем или там какой-нибудь будущий благодетель человечества? Человек девятнадцати лет даже и за себя самого — отвечать
не может, а вы решаетесь еще
брать на совесть
чужую будущность, то есть будущность такого же ребенка, как вы! Ведь это
не совсем тоже благородно, как вы думаете? Я позволил себе высказать потому, что вы сами давеча обратились ко мне как к посреднику между вами и Павлом Павловичем.
Мигачева. А вот я сейчас осажу их. (Подходит к столу). Уж вы очень проклажаетесь за чужим-то самоваром. Нам самим нужно, у нас тоже гости; они хоть и
не благородные, а пожалуй, что и почище будут.
Бери, Елеся!
Что делать?
Сама ты рассуди. Князья
не вольны,
Как девицы —
не по сердцу они
Себе подруг
берут, а по расчетам
Иных людей, для выгоды
чужой.
Твою печаль утешит бог и время.
Не забывай меня; возьми на память
Повязку — дай, тебе я сам надену.
Еще с собой привез я ожерелье —
Возьми его. Да вот еще: отцу
Я это посулил. Отдай ему.
Разбойник ли кто из вас, —
не отстает от разбоя; вор ли кто, —
не пропустит случая украсть; имеет ли кто ненависть к ближнему, —
не имеет покоя от вражды; обижает ли кто другого, захватывая
чужое, —
не насыщается грабежом; лихоимец ли кто, —
не перестает
брать мзду» («Обзор духовной литературы» Филарета, 50).
После обеда, во время которого Обольянинов тщетно старался вызвать капитана на разговор, — на меня он почему-то мало обращал внимания, старуха выразила желание сыграть в ералаш. Так как Василий Акинфиевич никогда
не берет карт в руки, то четвертым усадили меня. В продолжение двух часов я мужественно переносил самую томительную скуку. Старая дама два первых робера играла еще туда-сюда. Но потом ее старческое внимание утомилось. Она начала путать ходы и
брать чужие взятки… Когда требовались пики, несла бубны.
— Ну, как же вам и сказать, что
не бились, когда мы бились вот здесь, на этом самом месте. Может, вы
не помните, о чем, так я сейчас припомню. Вы говорите: жиды
берут проценты, жиды спаивают народ, жиды жалеют своих, а
чужих не жалеют… Ну, может, вы этого
не говорили, а я, может, вам
не ответил на это: вот тут стоит мельник за явором. Если б он жалел жида, то крикнул бы вам...
Была она такая тоненькая, белокуренькая, средневысокого роста; со мной всегда мешковата, как будто конфузилась (я думаю, и со всеми
чужими была такая же, а я, разумеется, ей был всё равно, что тот, что другой, то есть если
брать как
не закладчика, а как человека).
Груша (встает и
берет Васю за руку). А ты из
чужого дома
не гони,
не спросясь хозяина. Поди сюда, Вася,
не бось.
— Фи, дядюшка, повара
брать! Это, по-моему, все равно, что надеть
чужой фрак; это значит всенародно признаться, что, господа, я ем, как едят порядочные люди, только при гостях; как же это возможно? Я
не могу себе представить жизни без хорошего повара. Насчет этого есть очень умная фраза: «Скажи мне, как ты ешь; а я тебе скажу, кто ты».
Иван Иванович. Так-с…
Беру, сын мой! Merci… От
чужого не возьму, но от сына своего всегда возьму… Возьму и возрадуюсь…
Не люблю, деточки,
чужих финансов. И, боже мой, как
не люблю! Честен, дети! Честен ваш отец! B жизнь мою ни разу
не грабил ни отечества, ни пенатов! А стоило только чуточку руку кое-куда запустить, и был бы богат и славен!
— Ах, матушка Софья Ивановна, уж как же вы меня много обяжете… вы
не поверите, сколько мне стоят эти лекарства; поверите ли, ведь из
чужих деревень приходят; разумеется, больной принесет из благодарности то яичек, то рыбки, то медку, да господь с ними, я ведь ничего
не беру, народ бедный, а денежки-то всё идут да идут…
— Дурак, значит, хоть его сегодня в Новотроицком за чаем и хвалили, — молвил Макар Тихоныч. — Как же в кредит денег аль товару
не брать? В долги давать, пожалуй,
не годится, а коль тебе деньги дают да ты их
не берешь, значит, ты безмозглая голова.
Бери, да коль статья подойдет, сколь можно и утяни, тогда настоящее будет дело, потому купец тот же стрелец,
чужой оплошки должен ждать. На этом вся коммерция зиждется… Много ль за дочерью Залетов дает?
— Известно как, — ответил Василий Борисыч. — Червончики да карбованцы и в Неметчине свое дело делают. Вы думаете, в чужих-то краях взяток
не берут? Почище наших лупят… Да… Только слава одна, что немцы честный народ, а по правде сказать, хуже наших становых… Право слово… Перед Богом —
не лгу.
Выпадали случаи, столь обычные в жизни торгового человека, что Гавриле Маркелычу деньги бывали нужны до зарезу; тогда всякий бы с радостью готов был одолжить его, но Залетов ни за что на свете копейки у
чужих людей
не брал.
«Эге! — думаю, — знать, у чужих-то
не берет…» Да только что опустился на постель — опять пошла тревога!
Я же
не хотел
брать греха на душу, изменять
чужое, и находил лучшим и полезным совсем выпускать, чем изменять неудобное место.
Часто молодые люди говорят: «Я
не хочу жить
чужим умом, а сам обдумаю». Это совершенно справедливо, мысль своя дороже всех
чужих мыслей. Но зачем же тебе обдумывать обдуманное?
Бери готовое и иди дальше. В том, что можно пользоваться
чужими мыслями и идти дальше, сила человечества.
— Повторяю вам, я
не отказываюсь от дела! — тихо сказал Бейгуш. — Но, господа, как знать
чужое сердце и как судить его!..
Берите от меня все, что я могу дать, но оставьте же мне хоть один маленький уголок моей личной, исключительно мне принадлежащей жизни! Неужели ж от этого может сколько-нибудь пострадать дело моей родины? Я
не герой, а простой работник… Перемените на шахматной доске две рядом стоящие пешки, поставьте одну на место другой — разве от этого ваша игра хоть сколько-нибудь изменится?
—
Чужой товар облыжно за свой выдавать!.. Обманом денежки вытягивать из нас!.. Вот твой приказ! — смеются только над ним. —
Бери его, а деньги назад подавай,
не то в полицию.
Кому что, а нашему батальонному первое дело — тиатры крутить. Как из году в год повелось, благословил полковой командир на Масленую представлять. Прочих солдат завидки
берут, а у нас в первом батальоне лафа. Потому батальонный, подполковник Снегирев, начальник был с амбицией: чтоб всех ахтеров-плотников-плясунов только из его первых четырех рот и набирали. А прочие — смотри-любуйся, в
чужой котел
не суйся.
А я ни душ
не губил, ни
чужого не брал, акромя что нищую братию оделял.