Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я —
нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь
свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
«Кушай тюрю, Яша!
Молочка-то
нет!»
— Где ж коровка наша? —
«Увели, мой
свет!
Барин для приплоду
Взял ее домой».
Славно жить народу
На Руси святой!
Строился новый город
на новом месте, но одновременно с ним выползало
на свет что-то иное, чему еще не было в то время придумано названия и что лишь в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз;
нет, оно уже имело свою историю…
— Я уж
на что глуп, — сказал он, — а вы еще глупее меня! Разве щука сидит
на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить?
Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого князя, какого
нет в
свете глупее, — и тот будет володеть вами!
— Нужды
нет, что он парадов не делает да с полками
на нас не ходит, — говорили они, — зато мы при нем, батюшке,
свет у́зрили! Теперича, вышел ты за ворота: хошь —
на месте сиди; хошь — куда хошь иди! А прежде сколько одних порядков было — и не приведи бог!
— Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть
на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь так унижен. Главное, что меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две вещи: то, что ему стыдно детей, и то, что он, любя тебя… да, да, любя больше всего
на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, — сделал тебе больно, убил тебя. «
Нет,
нет, она не простит», всё говорит он.
—
Нет, вы не хотите, может быть, встречаться со Стремовым? Пускай они с Алексеем Александровичем ломают копья в комитете, это нас не касается. Но в
свете это самый любезный человек, какого только я знаю, и страстный игрок в крокет. Вот вы увидите. И, несмотря
на смешное его положение старого влюбленного в Лизу, надо видеть, как он выпутывается из этого смешного положения! Он очень мил. Сафо Штольц вы не знаете? Это новый, совсем новый тон.
Некстати было бы мне говорить о них с такою злостью, — мне, который, кроме их,
на свете ничего не любит, — мне, который всегда готов был им жертвовать спокойствием, честолюбием, жизнию… Но ведь я не в припадке досады и оскорбленного самолюбия стараюсь сдернуть с них то волшебное покрывало, сквозь которое лишь привычный взор проникает.
Нет, все, что я говорю о них, есть только следствие
—
Нет, отгадайте, — о вы, отгадывающий все
на свете!
Случись же под такую минуту, как будто нарочно в подтверждение его мнения о военных, что сын его проигрался в карты; он послал ему от души свое отцовское проклятие и никогда уже не интересовался знать, существует ли он
на свете или
нет.
— Могу сказать, что получите первейшего сорта, лучше которого <
нет> в обеих столицах, — говорил купец, потащившись доставать сверху штуку; бросил ее ловко
на стол, разворотил с другого конца и поднес к
свету. — Каков отлив-с! Самого модного, последнего вкуса!
И уж как ни старались потом мужья и родственники примирить их, но
нет, оказалось, что все можно сделать
на свете, одного только нельзя: примирить двух дам, поссорившихся за манкировку визита.
И вот лавчонка твоя запустела, и ты пошел попивать да валяться по улицам, приговаривая: «
Нет, плохо
на свете!
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и
нет теперь никого во всем
свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду,
на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
«Ужели, — думает Евгений, —
Ужель она? Но точно…
Нет…
Как! из глуши степных селений…»
И неотвязчивый лорнет
Он обращает поминутно
На ту, чей вид напомнил смутно
Ему забытые черты.
«Скажи мне, князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом берете
С послом испанским говорит?»
Князь
на Онегина глядит.
«Ага! давно ж ты не был в
свете.
Постой, тебя представлю я». —
«Да кто ж она?» — «Жена моя».
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым
светомЗдесь описать его наряд;
Конечно б, это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов
на русском
нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
Старушка очень полюбила
Совет разумный и благой;
Сочлась — и тут же положила
В Москву отправиться зимой.
И Таня слышит новость эту.
На суд взыскательному
светуПредставить ясные черты
Провинциальной простоты,
И запоздалые наряды,
И запоздалый склад речей;
Московских франтов и Цирцей
Привлечь насмешливые взгляды!..
О страх!
нет, лучше и верней
В глуши лесов остаться ей.
Нет, никому
на светеНе отдала бы сердца я!
— А если пан хочет видеться, то завтра нужно рано, так чтобы еще и солнце не всходило. Часовые соглашаются, и один левентарь [Левентарь — начальник охраны.] обещался. Только пусть им не будет
на том
свете счастья! Ой, вей мир! Что это за корыстный народ! И между нами таких
нет: пятьдесят червонцев я дал каждому, а левентарю…
Нет, видно, правды
на свете!» Другие козаки слушали сначала, а потом и сами стали говорить: «А и вправду
нет никакой правды
на свете!» Старшины казались изумленными от таких речей.
— Слушайте!.. еще не то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз. Вот какие дела водятся
на Украйне, панове! А вы тут сидите
на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей — ничего
нет, и вы не слышите, что делается
на свете.
—
Нет, не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он не подумал о том, что с ним, стало быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже
на опыте, что всего менее расположен, в эту минуту, сходиться лицом к лицу с кем бы то ни было в целом
свете. Вся желчь поднялась в нем. Он чуть не захлебнулся от злобы
на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
— Зачем тут слово: должны? Тут
нет ни позволения, ни запрещения. Пусть страдает, если жаль жертву… Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать
на свете великую грусть, — прибавил он вдруг задумчиво, даже не в тон разговора.
Вымылся он в это утро рачительно, — у Настасьи нашлось мыло, — вымыл волосы, шею и особенно руки. Когда же дошло до вопроса: брить ли свою щетину иль
нет (у Прасковьи Павловны имелись отличные бритвы, сохранившиеся еще после покойного господина Зарницына), то вопрос с ожесточением даже был решен отрицательно: «Пусть так и остается! Ну как подумают, что я выбрился для… да непременно же подумают! Да ни за что же
на свете!
— Ее-то? Теперь? Ах да… вы про нее!
Нет. Это все теперь точно
на том
свете… и так давно. Да и все-то кругом точно не здесь делается…
Вот еще какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес
на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть; нет-нет да и услышишь, что
на белом
свету делается; а то бы так дураками и померли.
Запущенный под облака,
Бумажный Змей, приметя свысока
В долине мотылька,
«Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно;
Признайся, что тебе завидно
Смотреть
на мой высокий столь полёт». —
«Завидно? Право,
нет!
Напрасно о себе ты много так мечтаешь!
Хоть высоко, но ты
на привязи летаешь.
Такая жизнь, мой
свет,
От счастия весьма далёко;
А я, хоть, правда, невысоко,
Зато лечу,
Куда хочу;
Да я же так, как ты, в забаву для другого,
Пустого,
Век целый не трещу».
Вожеватов (Огудаловой). Вот жизнь-то, Харита Игнатьевна, позавидуешь! (Карандышеву.) Пожил бы, кажется, хоть денек
на вашем месте. Водочки да винца! Нам так нельзя-с, пожалуй разум потеряешь. Вам можно все: вы капиталу не проживете, потому его
нет, а уж мы такие горькие зародились
на свет, у нас дела очень велики, так нам разума-то терять и нельзя.
Паратов.
На свете нет ничего невозможного, говорят философы.
Паратов.
Нет, я не так выразился; допускаете ли вы, что человек, скованный по рукам и по ногам неразрывными цепями, может так увлечься, что забудет все
на свете, забудет и гнетущую его действительность, забудет и свои цепи?
— Смела ли Маша? — отвечала ее мать. —
Нет, Маша трусиха. До сих пор не может слышать выстрела из ружья: так и затрепещется. А как тому два года Иван Кузмич выдумал в мои именины палить из нашей пушки, так она, моя голубушка, чуть со страха
на тот
свет не отправилась. С тех пор уж и не палим из проклятой пушки.
Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны
на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал
свет; не хочешь ли жениться?
«
Нет, — решила она наконец, — бог знает, куда бы это повело, этим нельзя шутить, спокойствие все-таки лучше всего
на свете».
— Я Николая Петровича одного
на свете люблю и век любить буду! — проговорила с внезапною силой Фенечка, между тем как рыданья так и поднимали ее горло, — а что вы видели, так я
на Страшном суде скажу, что вины моей в том
нет и не было, и уж лучше мне умереть сейчас, коли меня в таком деле подозревать могут, что я перед моим благодетелем, Николаем Петровичем…
Нет, я еще долго
на свете маячить буду».
— Я деловой человек, а это все едино как военный. Безгрешных дел
на свете —
нет. Прудоны и Марксы доказали это гораздо обстоятельней, чем всякие отцы церкви, гуманисты и прочие… безграмотные души. Ленин совершенно правильно утверждает, что сословие наше следует поголовно уничтожить. Я сказал — следует, однако ж не верю, что это возможно. Вероятно, и Ленин не верит, а только стращает. Вы как думаете о Ленине-то?
—
Нет, наша редакция вся у Сен-Жоржа сегодня, оттуда и поедем
на гулянье. А ночью писать и чем
свет в типографию отсылать. До свидания.
И как уголок их был почти непроезжий, то и неоткуда было почерпать новейших известий о том, что делается
на белом
свете: обозники с деревянной посудой жили только в двадцати верстах и знали не больше их. Не с чем даже было сличить им своего житья-бытья: хорошо ли они живут,
нет ли; богаты ли они, бедны ли; можно ли было чего еще пожелать, что есть у других.
— Полноте, полноте лукавить! — перебил Кирилов, — не умеете делать рук, а поучиться — терпенья
нет! Ведь если вытянуть эту руку, она будет короче другой; уродец, в сущности, ваша красавица! Вы все шутите, а ни жизнью, ни искусством шутить нельзя! То и другое строго: оттого немного
на свете и людей и художников…
—
Нет, Семен Семеныч, я не хочу в монастырь; я хочу жизни,
света и радости. Я без людей никуда, ни шагу; я поклоняюсь красоте, люблю ее, — он нежно взглянул
на портрет, — телом и душой и, признаюсь… — он комически вздохнул, — больше телом…
Он быстро пошел, ожесточенный этой умышленной пыткой, этим издеванием над ним и над страстью. Потом оглянулся. Шагах в десяти от него, выступив немного
на лунный
свет, она, как белая статуя в зелени, стоит неподвижно и следит за ним с любопытством, уйдет он или
нет.
— Мы высказались… отдаю решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя
на другую сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом…
Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего
на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть моей…
— А другие, а все? — перебил он, — разве так живут? Спрашивали ли вы себя, отчего они терзаются, плачут, томятся, а вы
нет? Отчего другим по три раза в день приходится тошно жить
на свете, а вам
нет? Отчего они мечутся, любят и ненавидят, а вы
нет!..
Ее эти взгляды Тушина обдавали ужасом. «Не узнал ли? не слыхал ли он чего? — шептала ей совесть. — Он ставит ее так высоко, думает, что она лучше всех в целом
свете! Теперь она молча будет красть его уважение…» «
Нет, пусть знает и он! Пришли бы хоть новые муки
на смену этой ужасной пытке — казаться обманщицей!» — шептало в ней отчаяние.
— Прочь, прочь! — повторила она, убегая снова
на крыльцо, — вы опять за дерзости! А я думала, что честнее и скромнее вас
нет в
свете, и бабушка думала то же. А вы…
А спросили ли вы себя хоть раз о том: сколько есть
на свете людей, у которых ничего
нет и которым все надо?
До
света он сидел там, как
на угольях, — не от страсти, страсть как в воду канула. И какая страсть устояла бы перед таким «препятствием»?
Нет, он сгорал неодолимым желанием взглянуть Вере в лицо, новой Вере, и хоть взглядом презрения заплатить этой «самке» за ее позор, за оскорбление, нанесенное ему, бабушке, всему дому, «целому обществу, наконец человеку, женщине!».
— Нет-с, позвольте.
На свете везде второй человек. Я — второй человек. Есть первый человек, и есть второй человек. Первый человек сделает, а второй человек возьмет. Значит, второй человек выходит первый человек, а первый человек — второй человек. Так или не так?
Один чрезвычайно умный человек говорил, между прочим, что
нет ничего труднее, как ответить
на вопрос: «Зачем непременно надо быть благородным?» Видите ли-с, есть три рода подлецов
на свете: подлецы наивные, то есть убежденные, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы стыдящиеся, то есть стыдящиеся собственной подлости, но при непременном намерении все-таки ее докончить, и, наконец, просто подлецы, чистокровные подлецы.