Неточные совпадения
— «Я знаю, что он хотел сказать; он хотел сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужого ребенка. Что он понимает в любви к детям, в моей любви к Сереже, которым я для него пожертвовала? Но это
желание сделать мне больно!
Нет, он любит другую женщину, это не может
быть иначе».
Во дни веселий и
желанийЯ
был от балов без ума:
Верней
нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
—
Нет, учусь… — отвечал молодой человек, отчасти удивленный и особенным витиеватым тоном речи, и тем, что так прямо, в упор, обратились к нему. Несмотря на недавнее мгновенное
желание хотя какого бы ни
было сообщества с людьми, он при первом, действительно обращенном к нему, слове вдруг ощутил свое обычное неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности.
— Врешь ты, деловитости
нет, — вцепился Разумихин. — Деловитость приобретается трудно, а с неба даром не слетает. А мы чуть не двести лет как от всякого дела отучены… Идеи-то, пожалуй, и бродят, — обратился он к Петру Петровичу, — и
желание добра
есть, хоть и детское; и честность даже найдется, несмотря на то, что тут видимо-невидимо привалило мошенников, а деловитости все-таки
нет! Деловитость в сапогах ходит.
«Возможно, даже наверное, она безжалостна к людям и хитрит. Она — человек определенной цели. У нее
есть оправдание: ее сектантство,
желание создать какую-то новую церковь. Но
нет ничего, что намекало бы на неискренность ее отношения ко мне. Она бывает груба со мной на словах, но она вообще грубовата».
Клим вошел в желтоватый сумрак за ширму, озабоченный только одним
желанием: скрыть от Нехаевой, что она разгадана. Но он тотчас же почувствовал, что у него похолодели виски и лоб. Одеяло
было натянуто на постели так гладко, что казалось: тела под ним
нет, а только одна голова лежит на подушке и под серой полоской лба неестественно блестят глаза.
Сравнивая свои чувствования с теми, которые влекли его к Лидии, он находил, что тогда инстинкт наивно и стыдливо рядился в романтические мечты и надежды на что-то необыкновенное, а теперь ничего подобного
нет, а
есть только вполне свободное и разумное
желание овладеть девицей, которая сама хочет этого.
— На все вопросы, Самгин,
есть только два ответа: да и
нет. Вы, кажется, хотите придумать третий? Это —
желание большинства людей, но до сего дня никому еще не удавалось осуществить его.
— Клянусь тебе, Вера, — начал он, вскочив, —
нет желания,
нет каприза,
нет унижения, которого бы я не принял и не
выпил до капли, если оно может хоть одну минуту…
Но у Веры
нет этой бессознательности: в ней проглядывает и проговаривается если не опыт (и конечно, не опыт: он
был убежден в этом), если не знание, то явное предчувствие опыта и знания, и она — не неведением, а гордостью отразила его нескромный взгляд и
желание нравиться ей. Стало
быть, она уже знает, что значит страстный взгляд, влечение к красоте, к чему это ведет и когда и почему поклонение может
быть оскорбительно.
—
Нет, брат, пока
нет желания, а если
будет, может
быть, я тогда и приду к вам…
Но она любила совсем не так, как любят другие женщины: в ее чувстве не
было и тени самопожертвования,
желания отдать себя в чужие руки, —
нет, это
была гордая любовь, одним взглядом покорявшая все кругом.
Она здесь, в Узле, — вот о чем думал Привалов, когда возвращался от Павлы Ивановны. А он до сих пор не знал об этом!.. Доктор не показывается и, видимо, избегает встречаться с ним. Ну, это его дело. В Привалове со страшной силой вспыхнуло
желание увидать Надежду Васильевну, увидать хотя издали… Узнает она его или
нет? Может
быть, отвернется, как от пьяницы и картежника, которого даже бог забыл, как выразилась бы Павла Ивановна?
Привалова вдруг охватило страстное
желание рассказать —
нет, исповедаться ей во всем, никому больше, а только ей одной. Все другие могли видеть одну только внешность, а ей он откроет свою душу; пусть она казнит его своим презрением. Сейчас и здесь же. Ему
будет легче…
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно
будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое;
нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен
был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы
были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим
желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
А вот что странно, Верочка, что
есть такие же люди, у которых
нет этого
желания, у которых совсем другие
желания, и им, пожалуй, покажется странно, с какими мыслями ты, мой друг, засыпаешь в первый вечер твоей любви, что от мысли о себе, о своем милом, о своей любви, ты перешла к мыслям, что всем людям надобно
быть счастливыми, и что надобно помогать этому скорее прийти.
С амурных дел они, или так встречались? Как бы с амурных дел, он бы
был веселый. А ежели бы в амурных делах они поссорились, по ее несоответствию на его
желание, тогда бы, точно, он
был сердитый, только тогда они ведь поссорились бы, — не стал бы ее провожать. И опять она прошла прямо в свою комнату и на него не поглядела, а ссоры незаметно, —
нет, видно, так встретились. А черт их знает, надо глядеть в оба.
Любезнейшая Наталья Александровна! Сегодня день вашего рождения, с величайшим
желанием хотелось бы мне поздравить вас лично, но, ей-богу,
нет никакой возможности. Я виноват, что давно не
был, но обстоятельства совершенно не позволили мне по
желанию расположить временем. Надеюсь, что вы простите мне, и желаю вам полного развития всех ваших талантов и всего запаса счастья, которым наделяет судьба души чистые.
И ему казалось, что все горе смолкло в глубине сердца и что у него
нет никаких порывов и
желаний, а
есть только настоящая минута.
— Я хочу видеть! — вскинулась генеральша. — Где этот портрет? Если ему подарила, так и должен
быть у него, а он, конечно, еще в кабинете. По средам он всегда приходит работать и никогда раньше четырех не уходит. Позвать сейчас Гаврилу Ардалионовича!
Нет, я не слишком-то умираю от
желания его видеть. Сделайте одолжение, князь, голубчик, сходите в кабинет, возьмите у него портрет и принесите сюда. Скажите, что посмотреть. Пожалуйста.
Ему отвечали шепотом, что
нет, а что всенощную заказали по
желанию Лизаветы Михайловны да Марфы Тимофеевны; что хотели
было чудотворную икону поднять, но что она уехала за тридцать верст к больному.
Ты меня смешишь
желанием непременно сыграть мою свадьбу.
Нет! любезный друг. Кажется, не доставлю тебе этого удовольствия. Не забудь, что мне 4 мая стукнуло 43 года. Правда, что я еще молодой жених в сравнении с Александром Лукичом; но предоставляю ему право
быть счастливым и за себя и за меня. Ты мне ни слова не говоришь об этой оригинальной женитьбе. Все кажется, что одного твоего письма я не получил…
Пора бы за долговременное терпение дать право гражданства в Сибири, но, видно, еще не пришел назначенный срок. Между тем уже с лишком половины наших
нет на этом свете. Очень немногие в России — наша категория еще не тронута. Кто больше поживет, тот, может
быть, еще обнимет родных и друзей зауральских. Это одно мое
желание, но я это с покорностию предаю на волю божию.
Благодарю тебя, любезный друг Иван, за добрые твои
желания —
будь уверен, что всегда
буду уметь из всякого положения извлекать возможность сколько-нибудь
быть полезным. Ты воображаешь меня хозяином — напрасно. На это
нет призвания, разве со временем разовьется способность; и к этому нужны способы, которых не предвидится. Как бы только прожить с маленьким огородом, а о пашне нечего и думать.
Аудиториум. Огромный, насквозь просолнечный полушар из стеклянных массивов. Циркулярные ряды благородно шарообразных, гладко остриженных голов. С легким замиранием сердца я огляделся кругом. Думаю, я искал: не блеснет ли где над голубыми волнами юниф розовый серп — милые губы О. Вот чьи-то необычайно белые и острые зубы, похоже…
нет, не то. Нынче вечером, в 21, О придет ко мне —
желание увидеть ее здесь
было совершенно естественно.
Нет-с, верно, так уж они все сформированы, что у всякого, то
есть, природное
желание есть руками-то вперед совать, а который не тычет, так не потому, чтоб дошел он до того, что это не християнских рук дело, а потому, что силенки
нет.
Бобров. Ничего тут
нет удивительного, Марья Гавриловна. Я вам вот что скажу — это, впрочем, по секрету-с — я вот дал себе обещание, какова пора пи мера, выйти в люди-с. У меня на этот предмет и план свой
есть. Так оно и выходит, что жена в евдаком деле только лишнее бревно-с. А любить нам друг друга никто не препятствует,
было бы на то ваше
желание. (Подумавши.) А я, Машенька, хотел вам что-то сказать.
Там, где эти свойства отсутствуют, где чувство собственного достоинства заменяется оскорбительным и в сущности довольно глупым самомнением, где шовинизм является обнаженным, без всякой примеси энтузиазма, где не горят сердца ни любовью, ни ненавистью, а воспламеняются только подозрительностью к соседу, где
нет ни истинной приветливости, ни искренней веселости, а
есть только
желание похвастаться и расчет на тринкгельд, [чаевые] — там, говорю я, не может
быть и большого хода свободе.
— Все не то, — сказал старик, который, казалось, седел, пушился и уменьшался с каждой минутой, так он
был дряхл. —
Нет желания даже выехать посмотреть. В тысяча восемьсот… ну, все равно, я дрался на дуэли с Осборном. Он
был в костюме «Кот в сапогах». Из меня вынули три пули. Из него — семь. Он помер.
Карп. Да как же, барышня? Теперь ведь уж словно как неловко. Правда ль,
нет ли, у тетеньки такое
есть желание, чтоб вам за барчонком
быть.
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и
нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие надежды на личное счастье, жить без
желаний, без надежд, не мечтать, не ждать, а чтобы не
было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим счастьем, а там незаметно наступит старость, жизнь придет к концу — и больше ничего не нужно.
Домой идти ему не хотелось, — на душе
было тяжко, немощная скука давила его. Он шёл медленно, не глядя ни на кого, ничем не интересуясь, не думая. Прошёл одну улицу, механически свернул за угол, прошёл ещё немного, понял, что находится неподалёку от трактира Петрухи Филимонова, и вспомнил о Якове. А когда поравнялся с воротами дома Петрухи, то ему показалось, что зайти сюда нужно, хотя и
нет желания заходить. Поднимаясь по лестнице чёрного крыльца, он услыхал голос Перфишки...
Каждая минута рождает что-нибудь новое, неожиданное, и жизнь поражает слух разнообразием своих криков, неутомимостью движения, силой неустанного творчества. Но в душе Лунёва тихо и мертво: в ней всё как будто остановилось, —
нет ни дум, ни
желаний, только тяжёлая усталость. В таком состоянии он провёл весь день и потом ночь, полную кошмаров… и много таких дней и ночей. Приходили люди, покупали, что надо
было им, и уходили, а он их провожал холодной мыслью...
— А это верно господин Шпандорчук не чувствует ли себя перед Нестором Игнатьевичем в чем-нибудь… неисправным? — тихо вмешалась Анна Михайловна. — Все пустые люди, — продолжала она, — у которых очень много самолюбия и
есть какие-то следы совести, а
нет ни искренности, ни
желания поправиться, всегда кончают этим, что их раздражают лица, напоминающие им об их собственной гадости.
— Ну,
нет!..
Нет!.. — заговорил Бегушев, замотав головой и каким-то трагическим голосом. — Пусть лучше сойдет на землю огненный дождь, потоп, лопнет кора земная, но я этой курицы во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый [Курица во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый. — Имеется в виду французский король Генрих IV (1553–1610), якобы выражавший
желание, чтобы у каждого французского крестьянина
была к обеду курица.], миру не желаю.
— По-моему, самое лучшее, что вы можете теперь сделать, — это совсем оставить медицинский факультет. Если при ваших способностях вам никак не удается выдержать экзамена, то, очевидно, у вас
нет ни
желания, ни призвания
быть врачом.
— О том, что ты меня не понимаешь. Ты говоришь, что я ребенок… Да разве б я не хотела
быть твоею Анной Денман… но, боже мой! когда я знаю, что я когда-нибудь переживу твою любовь, и чтоб тогда, когда ты перестанешь любить меня, чтоб я связала тебя долгом? чтоб ты против
желания всякого обязан
был работать мне на хлеб, на башмаки, детям на одеяла? Чтоб ты меня возненавидел после?
Нет, Роман!
Нет! я не так тебя люблю: я за тебя хочу страдать, но не хочу твоих страданий.
Я желал бы представить Юрия истинным героем, но что же мне делать, если он
был таков же, как вы и я… против правды слов
нет; я уж прежде сказал, что только в глазах Ольги он почерпал неистовый пламень, бурные
желания, гордую волю, — что вне этого волшебного круга он
был человек, как и другой — просто добрый, умный юноша. Что делать?
Желание быть всамдельным революционером диктовало Ничипоренке суровую мысль, что он должен послушаться Бенни и ехать далее; но, с другой стороны, вспомнив, что ведь собственно ни он и никто из русских революционеров еще никакого своего революционного начальства не имеет, он находил, что ему некому и повиноваться: Герцен далеко, а здесь, в России, все равны и старшего никого
нет.
— Вам грех это думать, Иван Борисыч. Вы очень хорошо знаете, что мое единственное
желание, чтобы Мари
была вашей женой. Может
быть,
нет дня, в который бы я не молила об этом бога со слезами. Я знаю, что вы сделаете ее счастливой. Но что мне делать? Она еще так молода, что боится одной мысли
быть чьей-либо женой.
Татьяна (помолчав, смеется).
Нет, я не способна к дипломатии. Я шла к вам с целью… я хотела
быть любезной с вами, обворожительной… Но увидела вас и начала говорить дерзости… Вы всегда вызываете у меня
желание наговорить вам обидных слов… ходите вы или сидите, говорите или молча осуждаете людей… Да, я хотела вас просить…
«
Нет, — говорю, — душечка, мне тебя хоша и очень жаль, но я к тебе в Дисленьшину квартиру не пойду — я за нее, за бездельницу, и так один раз чуть в квартал не попала, а лучше, если
есть твое
желание со мной поговорить, ты сама ко мне зайди».
«Так вот что значил мой сон. Пашенька именно то, что я должен
был быть и чем я не
был. Я жил для людей под предлогом бога, она живет для бога, воображая, что она живет для людей. Да, одно доброе дело, чашка воды, поданная без мысли о награде, дороже облагодетельствованных мною для людей. Но ведь
была доля искреннего
желания служить богу?» — спрашивал он себя, и ответ
был: «Да, но всё это
было загажено, заросло славой людской. Да,
нет бога для того, кто жил, как я, для славы людской.
Буду искать его».
С привычной и не угасшей еще верой в то, что можно что-то знать, я думал, что нашел источник своих безумных
желаний. Очевидно,
желание ползать и другие
были результатом самовнушения. Настойчивая мысль о том, что я сумасшедший, вызывала и сумасшедшие
желания, а как только я выполнил их, оказалось, что и желаний-то никаких
нет и я не безумный. Рассуждение, как видите, весьма простое и логическое. Но…
Что он понял и себя, понял, что и в нем, кроме лжи, ничего
нет и не
было; что если он сделал что-нибудь в своей жизни, то не из
желания добра, а из тщеславия; что он не делал злых и нечестных поступков не по неимению злых качеств, а из малодушного страха перед людьми.
«
Нет, милостивый государь мой, — сказал Рубановский с злобной иронией, — если б у вас
было желание, то вы бы не только сами, но и товарищам своим прочли эти книги: как военные люди, они, верно, и не слыхивали о них».
К этому присоединилось
желание испытать, как Рубановский
будет находить смысл и объяснять то, в чем
нет никакого смысла.
Граф. И действительно
нет!.. Хоть бы взять с той же молодежи: разве можно ее сравнить с прежней молодежью?.. Между нами всегда
было, кроме уж
желания трудиться, работать, некоторого рода рыцарство и благородство в характерах, а теперь вот они в театре накричат и набуянят, и вместо того, чтобы за это бросить, заплатить тысячи две — три, они лучше хотят идти к мировому судье под суд: это грошевики какие-то и алтынники!
Повсюду, каков бы ни
был характер поэта, каковы бы ни
были его личные понятия о поступках своего героя, герой действует одинаково со всеми другими порядочными людьми, подобно ему выведенными у других поэтов: пока о деле
нет речи, а надобно только занять праздное время, наполнить праздную голову или праздное сердце разговорами и мечтами, герой очень боек; подходит дело к тому, чтобы прямо и точно выразить свои чувства и
желания, — большая часть героев начинает уже колебаться и чувствовать неповоротливость в языке.
В талантливых натурах
есть хоть слабые зачатки деятельности, хоть
желание перевертывать на разные манеры то, что им передано другими; в натурах бесполезных, безличных
нет даже мысли о том, что нужно и можно действовать самому; пассивное восприятие внешних внушений не только не возбуждает их к деятельности, но даже еще более усыпляет и успокаивает в том процессе механического передвижения, который они называют жизнью и деятельностью…