Мне не только не приходилось их подбадривать, а, наоборот, приходилось останавливать из опасения, что они надорвут свое здоровье. Несмотря на лишения, эти скромные труженики терпеливо
несли тяготы походной жизни, и я ни разу не слышал от них ни единой жалобы. Многие из них погибли в войну 1914–1917 годов, с остальными же я и по сие время нахожусь в переписке.
И самым большим моим грехом, вероятно, было то, что я не хотел просветленно
нести тяготу этой обыденности, то есть «мира», и не достиг в этом мудрости.
И на власти тяготеет проклятие, как и на земле, и человечеству в поте лица приходится
нести тяготу исторической власти со всеми ее скорпионами во имя того, что начальник все-таки «не без ума носит меч» [Неточная цитата из Послания к Римлянам: «начальник… не напрасно носит меч» (13:4).].
Синтянина… но эта уже
несла тяготу, с которой не могла сравниться тягота всех прочих; все они жили с добрыми людьми, которых, вдобавок к тому, любили, а та отдала себя человеку, который был мстителен, коварен, холоден…
Ибо поистине в браке настоящем, имеющем смысл, брачащиеся должны
нести тяготы друг друга и претерпевать мучение, ибо жизнь на земле всегда мучительна.
Неточные совпадения
Нужно было принять ответственность за огромность русской земли и
нести ее
тяготу.
— Так, балую. У меня теперь почесть четверть уезда земли-то в руках. Скупаю по малости, ежели кто от нужды продает. Да и услужить хочется — как хорошему человеку не услужить! Все мы боговы слуги, все друг дружке
тяготы нести должны. И с твоей землей у меня купленная земля по смежности есть. Твои-то клочки к прочим ежели присовокупить — ан дача выйдет. А у тебя разве дача?
— А вот видишь, положенье у них такое есть, что всяка душа свою тоись
тяготу нести должна; ну, а Оринушка каку
тяготу нести может — сам видишь! Вот и удумали они с мужем-то, чтоб пущать ее в мир; обрядили ее, знашь, сумой, да от понедельника до понедельника и ходи собирай куски, а в понедельник беспременно домой приди и отдай, чего насобирала. Как не против указанного насобирает — ну, и тасканцы.
Когда Арина Петровна посылала детям выговоры за мотовство (это случалось нередко, хотя серьезных поводов и не было), то Порфиша всегда с смирением покорялся этим замечаниям и писал: «Знаю, милый дружок маменька, что вы
несете непосильные
тяготы ради нас, недостойных детей ваших; знаю, что мы очень часто своим поведением не оправдываем ваших материнских об нас попечений, и, что всего хуже, по свойственному человекам заблуждению, даже забываем о сем, в чем и приношу вам искреннее сыновнее извинение, надеясь со временем от порока сего избавиться и быть в употреблении присылаемых вами, бесценный друг маменька, на содержание и прочие расходы денег осмотрительным».
Подобно хозяйству, которое в теперешнем своем состоянии связано с «проклятием» земли, и власть
несет на себе печать богоотчужденности, присущую всей жизни; она переживается как
тягота и плен, составляя однако необходимую для жизни ограду.
Милица поняла, убедилась теперь воочию, что не слабым женщинам
нести все
тяготы бранного дела.
Добрая девушка
несла другие семейные
тяготы и знала все таким, как оно было на самом деле.
До него князья московские, начиная с Ивана Даниловича Калиты, и московский народ, словно молча, не понимая друг друга, трудились над освобождением от татар, и в этой молчаливой работе, в этой тайне, которую знали все, но и друг другу не высказывали, — чувствовали свою силу и свое превосходство над жителями прочих русских областей, которые жили сами по себе, а об общем деле не помышляли и
тяготы его не
несли, каковы были, например, новгородцы.