Неточные совпадения
Полное гнева, оно
неслось, буровя
землю, грохоча, гудя и стеня и
по временам изрыгая из себя какие-то глухие, каркающие звуки.
Золотистым отливом сияет нива; покрыто цветами поле, развертываются сотни, тысячи цветов на кустарнике, опоясывающем поле, зеленеет и шепчет подымающийся за кустарником лес, и он весь пестреет цветами; аромат
несется с нивы, с луга, из кустарника, от наполняющих лес цветов; порхают
по веткам птицы, и тысячи голосов
несутся от ветвей вместе с ароматом; и за нивою, за лугом, за кустарником, лесом опять виднеются такие же сияющие золотом нивы, покрытые цветами луга, покрытые цветами кустарники до дальних гор, покрытых лесом, озаренным солнцем, и над их вершинами там и здесь, там и здесь, светлые, серебристые, золотистые, пурпуровые, прозрачные облака своими переливами слегка оттеняют
по горизонту яркую лазурь; взошло солнце, радуется и радует природа, льет свет и теплоту, аромат и песню, любовь и негу в грудь, льется песня радости и неги, любви и добра из груди — «о
земля! о нега! о любовь! о любовь, золотая, прекрасная, как утренние облака над вершинами тех гор»
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу с
земли и с ревом
несся вниз
по долине.
По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
«Квас неси», — повторяет тот же бабий голос, — и вдруг находит тишина мертвая; ничто не стукнет, не шелохнется; ветер листком не шевельнет; ласточки
несутся без крика одна за другой
по земле, и печально становится на душе от их безмолвного налета.
Путешественники стали держаться левой стороны; хотя с большим трудом, но попали наконец на прежнюю дорогу и часа через два, выехав из лесу, очутились на луговой стороне Волги, против того места, где впадает в нее широкая Ока. Огромные льдины
неслись вниз
по ее течению; весь противоположный берег усыпан был народом, а на утесистой горе нагорной стороны блестели главы соборных храмов и белелись огромные башни высоких стен знаменитого Новагорода Низовския
земли.
И бегут, заслышав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И скрипят их старые телеги,
Голосят, как лебеди в испуге.
Игорь к Дону движется с полками,
А беда
несется вслед за ним:
Птицы, поднимаясь над дубами,
Реют с криком жалобным своим.
По оврагам волки завывают,
Крик орлов доносится из мглы —
Знать, на кости русские скликают
Зверя кровожадные орлы;
Уж лиса на щит червленый брешет,
Стон и скрежет в сумраке ночном…
О Русская
земля!
Ты уже за холмом.
Ехавший смотреть осенние посевы, старик поднялся на лошади верхом
по откосу балки в ту минуту, когда наклевавшееся зерен стадо гусей, вытянувшись в веревочку,
неслось над самой
землей с равнины к родимым тростникам.
Между тем незаметно подходила осень. Уже с августа утренники крепко стискивали
землю. К середине дня она едва успевала оттаять под косыми лучами солнца, как уж с ранних сумерек ее опять начинало примораживать. Воздух был чист и прозрачен, звуки
неслись отчетливо, ясно, далеко, копыта лошадей звонко стучали
по голой, но уже скованной
земле…
Нас догоняют верховые, скачут они во тьме и для храбрости ревут разными голосами, стараются спугнуть ночные страхи. Чёрные кусты
по бокам дороги тоже к мельнице клонятся, словно сорвались с корней и лени над
землей; над ними тесной толпой
несутся тучи. Вся ночь встрепенулась, как огромная птица, и, широко и пугливо махая крыльями, будит окрест всё живое, обнимает, влечёт с собою туда, где безумный человек нарушил жизнь.
Путники спускались в овраг.
По глинистому дну его бурлил и крутился пенисто-мутный ручей, взбученный дождевой водой, и в нем кружились и стремительно
неслись вниз оторванные листья, сучья, ветви, корни и комья
земли да глины, сейчас только отмытые от грунта.
Что это? Сон или действительность? Прямо на меня во весь опор
неслась лошадь передового кабардинца. Седой бородатый всадник по-юношески ловко изогнулся в седле. Рослая фигура старика все ниже клонилась к луке, чалма, скользнув вдоль крупа лошади, белела теперь у ног коня, седая борода мела узкую тропинку… Быстрое, ловкое, неожиданное движение — и гость-кабардинец, совсем припав к
земле, на всем скаку зубами выхватил торчащий из
земли кинжал и снова взлетел в седло, не выпуская изо рта добычу.
Он будто
несется по воздуху, и только клубы пыли, катящиеся под ним, означают его путь
по земле.
Она приподняла меня, и мы отделились от
земли и
неслись в каком-то пространстве, в облаках серебристого света. Она наклонила ко мне свое лицо. Я слышал ее дыхание, — оно было горячо, как огонь; я прильнул губами к ее раскаленным губам и ощутил, что жар ее дыхания наполнял меня всего, проходя горячей струей
по всем фибрам моего тела, и лишь ее руки леденили мне спину и бока.