Неточные совпадения
В природе чувствовалась какая-то тоска.
Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух, казалось, навалился на землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность, грязная тропа, лужи стоячей воды и в особенности царившая кругом
тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
День был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную,
неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом
тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
В море царила
тишина. На
неподвижной и гладкой поверхности его не было ни малейшей ряби. Солнце стояло на небе и щедро посылало лучи свои, чтобы согреть и осушить намокшую от недавних дождей землю и пробудить к жизни весь растительный мир — от могучего тополя до ничтожной былинки.
Было темно, сыро и холодно. Тускло светились окна изб красноватым
неподвижным светом. В
тишине дремотно мычал скот, раздавались короткие окрики. Темная, подавленная задумчивость окутала село…
Дубы и березы, густо теснясь вокруг поляны, незаметно надвигались на нее со всех сторон, и, связанные
тишиной,
неподвижные, они бросали на землю темные теплые тени.
Или вечером сидишь один с сальной свечой в своей комнате; вдруг на секунду, чтоб снять со свечи или поправиться на стуле, отрываешься от книги и видишь, что везде в дверях, по углам темно, и слышишь, что везде в доме тихо, — опять невозможно не остановиться и не слушать этой
тишины, и не смотреть на этот мрак отворенной двери в темную комнату, и долго-долго не пробыть в
неподвижном положении или не пойти вниз и не пройти по всем пустым комнатам.
Но так как внешние вещи мира мы познаем: первое, через внешний свет, в коем мы их видим; второе, через звуки, которыми они с нами говорят, и через телесные движения, которые их с нами соединяют, то для отвлечения всего этого необходимы мрак,
тишина и собственное безмолвие; а потому, приступая к умному деланию, мы должны замкнуться в тихой и темной келье и безмолвно пребывать в ней в
неподвижном положении, сидя или лежа.
Тут было тихо и торжественно. Деревья, окутанные в свои белые ризы, дремали в
неподвижном величии. Иногда с верхней ветки срывался кусочек снега, и слышно было, как он шуршал, падая и цепляясь за другие ветви. Глубокая
тишина и великое спокойствие, сторожившие сад, вдруг пробудили в истерзанной душе Мерцалова нестерпимую жажду такого же спокойствия, такой же
тишины.
Остатки последних облаков заслонили солнце. Синяя тень потопляла дно и скаты лощины. Стадо окружало старика молчаливыми,
неподвижными группами. Благоговейная
тишина, едва-едва прерываемая журчаньем ручья, наполняла окрестность…
И воспоминания, и надежды, и счастие, и печаль сливались во мне в одно торжественное и приятное чувство, к которому шли этот
неподвижный свежий воздух,
тишина, оголенность полей и бледное небо, с которого на все падали блестящие, но бессильные лучи, пытавшиеся жечь мне щеку.
Ряды постелей…
Неподвижные головки мирно заснувших девочек, и
тишина… Глубокая, мертвая
тишина. Изредка только нарушается она сонным бормотаньем или вздохом, приподнявшим во сне юную грудь.
Высокие скалистые берега ее, темная
неподвижная вода и никем не нарушаемая
тишина создавали обстановку неприветливую, угрюмую.
Чем дальше, тем лес был гуще и больше завален буреломом. Громадные старые деревья,
неподвижные и словно окаменевшие, то в одиночку, то целыми колоннадами выплывали из чащи. Казалось, будто нарочно они сближались между собой, чтобы оградить царственного зверя от преследования дерзких людей. Здесь царил сумрак, перед которым даже дневной свет был бессилен, и вечная
тишина могилы изредка нарушалась воздушной стихией, и то только где-то вверху над колоннадой. Эти шорохи казались предостерегающе грозными.
Ночь была тихая и теплая. Тяжелые тучи, как крышка гроба, низко нависли над землею, было очень темно. На деревне слабо мерцал огонек, где-то далеко громыхала телега. Эти низкие,
неподвижные тучи, эта глухая
тишина давили душу. За лесом тускло блеснула зарница.
Безветренный,
неподвижный воздух как будто замер в могильной
тишине.
Но он молчал,
неподвижный и черный, как памятник. В соседней комнате хрустнула половица — и вдруг сразу стало так необыкновенно тихо, как бывает только там, где много мертвых. Все звуки замерли, и сам багровый свет приобрел неуловимый оттенок мертвенности и
тишины, стал
неподвижный и слегка тусклый. Я подумал, что от брата идет такая
тишина, и сказал ему об этом.
Оба молчат и курят, темные и
неподвижные на светлом. Все более светлеет за окном, и все темнее в комнате.
Тишина.
И в позе гордого смирения он ждет ответа — один перед черным, свирепо торжествующим гробом, один перед грозным лицом необъятной и величавой
тишины. Один.
Неподвижными остриями вонзаются в мглу огни свечей, и где-то далеко напевает, удаляясь, вьюга: их двое, их двое…
Тишина.
Они стали вслушиваться. За
неподвижным бором поблескивало, доносились глухие перекаты. Кругом было очень тихо. Среди этой замершей
тишины что-то подозрительно шуршало в бузине у кирпичной ограды.