Неточные совпадения
Говоря, Долганов смотрел на Клима так, что Самгин понял: этот чудак настраивается к бою; он уже обеими руками забросил волосы на затылок, и они вздыбились там некрасивой кучей. Вообще волосы его лежали на голове неровно, как будто череп Долганова имел форму шляпки кованого гвоздя. Постепенно впадая в тон проповедника, он обругал Трейчке, Бисмарка, еще каких-то уже незнакомых Климу
немцев, чувствовалось, что он привык и
умеет ораторствовать.
— Уж и дело! Труслив ты стал, кум! Затертый не первый раз запускает лапу в помещичьи деньги,
умеет концы прятать. Расписки, что ли, он дает мужикам: чай, с глазу на глаз берет. Погорячится
немец, покричит, и будет с него. А то еще дело!
Немец должен презирать русского человека за то, что тот не
умеет жить, устраивать жизнь, организовать жизнь, не знает ничему меры и места, не
умеет достигать возможного.
Как ни проста, кажется, была должность Карла Ивановича, но отец мой
умел ей придать столько горечи, что мой бедный ревелец, привыкнувший ко всем бедствиям, которые могут обрушиться на голову человека без денег, без ума, маленького роста, рябого и
немца, не мог постоянно выносить ее.
Серафима слушала мужа только из вежливости. В делах она попрежнему ничего не понимала. Да и муж как-то не
умел с нею разговаривать. Вот, другое дело, приедет Карл Карлыч, тот все
умеет понятно рассказать. Он вот и жене все наряды покупает и даже в шляпах знает больше толку, чем любая настоящая дама. Сестра Евлампия никакой заботы не знает с мужем, даром, что
немец, и щеголяет напропалую.
Когда речь дошла до хозяина, то мать вмешалась в наш разговор и сказала, что он человек добрый, недальний, необразованный и в то же время самый тщеславный, что он, увидев в Москве и Петербурге, как живут роскошно и пышно знатные богачи, захотел и сам так же жить, а как устроить ничего не
умел, то и нанял себе разных мастеров,
немцев и французов, но, увидя, что дело не ладится, приискал какого-то промотавшегося господина, чуть ли не князя, для того чтобы он завел в его Никольском все на барскую ногу; что Дурасов очень богат и не щадит денег на свои затеи; что несколько раз в год он дает такие праздники, на которые съезжается к нему вся губерния.
— И Шиллер — сапожник: он выучился стихи писать и больше уж ничего не знает. Всякий
немец — мастеровой: знает только мастерство; а русский, брат, так на все руки мастер. Его в солдаты отдадут: «Что, спросят,
умеешь на валторне играть?..» — «А гля че, говорит, не
уметь — губы есть!»
— Что делать! каковы уродились, таковы и есть, не посетуй, родимый! — заметила иронически Кузьмовна, — у тебя бы поучиться, да ты, вишь, только ложечки ковырять
умеешь, а
немца наймовать силы нетутка.
— А ведь граф-то Кальноки… каков! Вот «наши» так не
умеют… У Троицы, сказывают,
немца видели…
— Н-да, — проговорил он наконец… — Я имений не покупаю: капиталов нет. Пододвинь-ка масло. Разве вот жена купит. Ты с ней поговори. Коли дорого не запросишь — она этим не брезгает… Экие, однако, эти
немцы — ослы! Не
умеют рыбу сварить. Чего, кажется, проще? А еще толкуют: фатерланд, мол, объединить следует. Кельнер, примите эту мерзость!
Так и вышло. Поговоривши с
немцем, кабатчик принес четыре кружки с пивом (четвертую для себя) и стал разговаривать. Обругал лозищан дураками и объяснил, что они сами виноваты. — «Надо было зайти за угол, где над дверью написано: «Billetenkasse». Billeten — это и дураку понятно, что значит билет, a Kasse так касса и есть. А вы лезете, как стадо в городьбу, не
умея отворить калитки».
Что же касается до имения, ей принадлежавшего, то ни она сама, ни муж ее ничего с ним сделать не
сумели: оно было давно запущено, но многоземельно, с разными угодьями, лесами и озером, на котором когда-то стояла большая фабрика, заведенная ревностным, но безалаберным барином, процветавшая в руках плута-купца и окончательно погибшая под управлением честного антрепренера из
немцев.
Граф, к чести его сказать,
умел слушать и
умел понимать, что интересует человека. Княгиня находила удовольствие говорить с ним о своих надеждах на Червева, а он не разрушал этих надежд и даже частью укреплял их. Я уверена, что он в этом случае был совершенно искренен. Как
немец, он мог интриговать во всем, что касается обихода, но в деле воспитания он не сказал бы лживого слова.
Офицеры его, большею частью из остзейских
немцев, не получали из дому никакой поддержки, но
умели на небольшое жалованье сводить концы с концами, отличаясь притом щегольскою обмундировкой.
Так вот этот самый Слава-богу и держит меня в черном теле шестой год, на сиротском положении, потому что опять я кланяться не
умею, ну, значит, и не могу никак перелезть через этого пархатого
немца.
После одного случая (когда Инсаров героически бросил в воду пьяного
немца) она писала в своем дневнике: «Да, с — ним шутить нельзя, и заступиться он
умеет.
Немец, сын пастора в приволжской колонии, был ограниченный малый, но добродушный и
умел привязать к себе, влиял всем своим бытовым складом, развивал рассказами, возбуждая любознательность, давал чувствовать, что такое сохранять достоинство и в некрасной доле «
немца».
По газетам он всегда следил за биржей, знал курс всех ценных бумаг,
умел разговаривать о коммерческом деле, и иногда ему казалось, что он, действительно, не крестьянин Федор Юрасов, вор, трижды судившийся за кражи и сидевший в тюрьме, а молодой порядочный
немец, по фамилии Вальтер, по имени Генрих.
— Да, умный
немец… И своих колбасников честил… Писать не
умеют… говорил. Это совершенно верно, глагол под конец страницы. Есть ли смысл человеческий?.. Что ж вы не сядете, чем могу?
Принял только на себя, потому что хитер
немец, везде
умеет пролезть…
Это происходило, конечно, оттого, что
немцы, у которых я о нем расспрашивал, не
умели сообщить его примет.
Высшим чинам
умела она угодить хорошею анисовою водкой, животрепещущею рыбою, мастерским варением кофе, употребление которого начинали русские перенимать у
немцев, и мало ли чем еще!
Был у меня летось подряд в Зимогорске, откос на Покровском съезде делали, работами распоряжался Николай Фомич, Линквист прозыватся: не то из
немцев, не то из крещеных жидов, хорошенько сказать не
умею.
Обнакновенно
немец, — и выразиться по-настоящему не
умел. Поманил он старшего...