Неточные совпадения
Несмотря на всю хитрость и ловкость
Немца, втягивавшего его в покупки и выставлявшего всякий расчет так, что нужно было сначала гораздо больше, но, сообразив, можно было сделать то же и дешевле и тотчас же
получить выгоду, Вронский не поддавался ему.
— Еду охранять поместье, завод какого-то сенатора, администратора, вообще — лица с весом! Четвертый раз в этом году. Мелкая сошка, ну и суют куда другого не сунешь. Семеновцы — Мин, Риман, вообще —
немцы, за укрощение России
получат на чаишко… здорово
получат! А я, наверное,
получу колом по башке. Или — кирпичом… Пейте, французский…
— Штыком! Чтоб
получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем
немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу
получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
— Мы воюем потому, что господин Пуанкаре желает
получить реванш за 71 год, желает
получить обратно рудоносную местность, отобранную
немцами сорок три года тому назад. Наша армия играет роль наемной…
Он из
немцев, по имени Вейнерт, жил долго в Москве в качестве учителя музыки или что-то в этом роде,
получил за службу пенсион и удалился, по болезни, сначала куда-то в Германию, потом на мыс Доброй Надежды, ради климата.
В самом деле, большей частию в это время
немца при детях благодарят, дарят ему часы и отсылают; если он устал бродить с детьми по улицам и
получать выговоры за насморк и пятны на платьях, то
немец при детях становится просто
немцем, заводит небольшую лавочку, продает прежним питомцам мундштуки из янтаря, одеколон, сигарки и делает другого рода тайные услуги им.
Не
получая ответа на такие вопросы,
немец принимал сонный вид и начинал сосать свои лепешки.
Только взял он у
немца расписку посмотреть, видит — верно: тысячу двести рублей сполна
получил.
«Этакой болван
получает тысячу целковых, а я ничего!» — подумал Калинович и не без зависти оглядел свеженький, чистенький костюм
немца и его белейшую тонкого голландского полотна рубашку.
— Государь, — сказал он, — хотелось бы, вишь, ему послужить твоей милости. Хотелось бы и гривну на золотой цепочке
получить из царских рук твоих. Горяча в нем кровь, государь. Затем и просится на татар да
немцев.
Кстати, Пепко начал пропадать в «Розе» и часто возвращался под хмельком в обществе Карла Иваныча.
Немец отличался голубиной незлобивостью и никому не мешал. У него была удивительная черта: музыку он писал по утрам, именно с похмелья, точно хотел в мире звуков
получать просветление и очищение. Стихи Пепки аранжировались иногда очень удачно, и
немец говорил с гордостью, ударяя себя кулаком в грудь...
В России почти нет воспитания, но воспитателей находят очень легко, а в те года, о которых идет моя речь,
получали их, пожалуй, еще легче: небогатые родители брали к своим детям или плоховатых
немцев, или своих русских из семинаристов, а люди более достаточные держали французов или швейцарцев. Последние более одобрялись, и действительно были несколько лучше.
Офицеры его, большею частью из остзейских
немцев, не
получали из дому никакой поддержки, но умели на небольшое жалованье сводить концы с концами, отличаясь притом щегольскою обмундировкой.
— Главный садовник,
немец, одного жалованья
получает две тысячи рублей серебром, — сказал он между прочим.
— А уже я, — говорит, — этого не знаю. Надо было вам на это чиновника или
немца припасти, а упустили сих деятелей
получить, так теперь сами делайте.
Надин отец бежит в соседнюю булочную и покупает большой круглый фисташковый торт. Слон обнаруживает желание проглотить его целиком вместе с картонной коробкой, но
немец дает ему всего четверть. Торт приходится по вкусу Томми, и он протягивает хобот за вторым ломтем. Однако
немец оказывается хитрее. Держа в руке лакомство, он подымается вверх со ступеньки на ступеньку, и слон с вытянутым хоботом, с растопыренными ушами поневоле следует за ним. На площадке Томми
получает второй кусок.
Хотя то содержание, какое Корш предложил мне на расходы, по нынешнему времени было слишком скромно, но я все-таки хотел исполнить, в меру возможности, то, что входило в мою обязанность. Для этого надо было
получить ход к
немцам и выхлопотать себе права специального корреспондента.
Два-три
немца, профессора римского и уголовного права и зоологии, были предметами потешных россказней, которые мы
получили в наследство от старых студентов.
Я спросил его: судя по фамилии, он —
немец? Хозяин лукаво улыбнулся и рассказал мне, откуда у него такая фамилия. Отец его был беглый крепостной, по фамилии Колосов. В бегах он
получил прозвище Карась. С такой фамилией его, хозяина, и записали в метрические книги.
Так это и осталось под некоторым сомнением: в какой мере был виноват сей Иосиф за то, за что он пострадал, но что Пекторалис на сей раз
получил жестокий удар своей железной воле — это было несомненно, — и хотя нехорошо и грешно радоваться чужому несчастью, но, откровенно вам признаюсь, я был немножко доволен, что мой самонадеянный
немец, убедясь в недостатке воли у самой Клары,
получил такой неожиданный урок своему самомнению.
Эта покупка происходила как раз около того времени, когда Сафроныч судился с Пекторалисом за «карачки», и в тот день, когда бывший чугунщик одержал над
немцем неожиданную победу и
получил десятирублевый штраф, семья Сафроныча перебиралась в свое новое жилище и располагалась в нем с давно незнакомым ей комфортом.
Сафроныч же,
получив значительную для него сумму в десять рублей, утаил ее от жены, благополучно перебрался с ними в трактир и загулял самым широким загулом. Три дня и три ночи семья его провела уже в своем новом доме, а он все кочевал из трактира в трактир, из кабака в кабачок — и попивал себе с добрыми приятелями, желая
немцу сто лет здравствовать и столько же на карачках ползать. В благодушии своем он сделал ему надбавку и вопиял...
Получил письмо от Андрея Васильевича. Выразив глубокое сожаление о смерти Павлуши, которого он очень любил, Андрей Васильевич извиняется, что не может много писать, очень занят и утомлен, а по поводу некоторых моих идейных сомнений и вопросов преподает неожиданный совет: поучиться у
немцев! Вот выдержка из его удивительного письма...
Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал
получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтоб утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.