«Поднять хворого с одра? — думал, усмехаясь, Мамон. — Что поет нам этот лекаришка!.. Кому роком уложено жить, тот из проруби вынырнет, из-под развалин дома выпрыгнет и в гробу встанет; кому суждено умереть, того и палка Ивана Васильевича не поднимет. Вырастил бы бороду да спознался б с лукавым! Вот этот, батюшка, и сотню
немецких лекарей заткнет за пояс. Лучше пойти к лихой бабе или к жиду с Адамовой книгой».
Неточные совпадения
Но, главное, его пугают
немецкие порядки госпиталя, чужие люди кругом во все продолжение болезни, строгости насчет еды, рассказы о настойчивой суровости фельдшеров и
лекарей, о взрезывании и потрошении трупов и проч.
Он учился на казенный счет в Московском университете и, выпущенный
лекарем, прежде назначения женился на немке, дочери какого-то провизора; приданое ее, сверх доброй и самоотверженной души, сверх любви, которую она, по
немецкому обычаю, сохранила на всю жизнь, состояло из нескольких платьев, пропитанных запахом розового масла с ребарбаром.
Подошли новые: сам
лекарь,
немецкого происхождения, поспевая за толстым чиновником, с достоинством толковал что-то об аптеке.
— Такой дар цесарское величество почтет за особенное благоприятельство, — говорил Поппель. — Взамен же обещает прислать тебе врача от двора своего, мейстера Леона, искуснейшего в целении всяких недугов. Не самозванец этот, а вельми мудрый, ученый, имеющий на звание
лекаря лист от самого императора, славный не только в цесарских владениях, но и в чужих землях. И велел тебе, мой светлейший, высокий господин, сказать, не доверяйся слишком пришлому к тебе из
немецкой земли
лекарю.
Таким-то посредничеством современное сильное развитие человечества на Западе находит в чуткой душе Иоанна отзыв, хотя и грубый, безотчетный, бессознательный, через дочь Палеолога, послов
немецких и русских, художников,
лекарей, путешественников.
Но минувший человек забыл это и пришел просить у Антона,
лекаря,
немецкого чародея, который дает юность и силу старикам, переводя в них кровь детей, — пришел просить у него жизни, еще хоть десятка на два лет.
— Посол всемощнейшего, всесветлейшего императора
немецкого Фридерика III, благороднейший рыцарь Поппель, по прозванию барон Эренштейн (здесь он иронически посмотрел на Антона), приказал тебе,
лекарю Антону, немедленно явиться к нему.
— Если господин придворный толмач, — сказал сын Аристотеля, — так же верно переводит великому господину нашему
немецкие бумаги и переговоры с послами, можно поздравить Русь не с одной парой лягушечьих глаз. На колена сейчас, сей миг, господин Бартоломей, и моли о прощении. Счастлив еще будешь, если
лекарь и боярин великокняжеские вытолкают тебя в шею с тем, чтобы ты никогда не являлся к ним.