Неточные совпадения
— Ничего, поскучай маленько, — разрешила Марина, поглаживая ее, точно кошку. — Дмитрия-то, наверно, совсем книги съели? — спросила она, показав крупные белые зубы. — Очень помню, как ухаживал он за мной. Теперь — смешно, а тогда — досадно было: девица —
горит, замуж хочет, а он ей все о каких-то
неведомых людях, тиверцах да угличах, да о влиянии Востока на западноевропейский эпос! Иногда хотелось стукнуть его по лбу, между глаз…
Горами поднимаются заморские фрукты; как груда ядер, высится пирамида кокосовых орехов, с голову ребенка каждый; необъятными, пудовыми кистями висят тропические бананы; перламутром отливают разноцветные обитатели морского царства — жители
неведомых океанских глубин, а над всем этим блещут электрические звезды на батареях винных бутылок, сверкают и переливаются в глубоких зеркалах, вершины которых теряются в туманной высоте.
Главная работа загорелась под Каленой
горой, где сошлось несколько поисковых партий; кроме партии Кишкина, очутился здесь и Ястребов, и кабатчик Ермошка, и мещанин Затыкин, и еще какие-то никому
неведомые люди, нагнавшие из города.
«Оканчивая воспоминания мои о жизни, столь жалостной и постыдной, с
горем скажу, что не единожды чувствовал я, будто некая сила, мягко и неощутимо почти, толкала меня на путь иной,
неведомый мне, но, вижу, несравнимо лучший того, коим я ныне дошёл до смерти по лени духовной и телесной, потому что все так идут.
Севастиан, и, как он же, ждать себе помощи от одного неба, или совершать преступление над преступником и презирать тех, кто тебя презирает, как сделала юная графиня Ченчи, или нестись отсюда по долам,
горам, скованным морозом рекам и перелогам на бешеной тройке, вовсе не мечтая ни о Светланином сне, ни о «бедной Тане», какая всякому когда-либо мерещилась, нестись и нестись, даже не испытуя по-гоголевски «Русь, куда стремишься ты?» а просто… «колокольчик динь, динь, динь средь
неведомых равнин»…
Конечно, все это были лишь пустые слова, действия разгоряченного не в меру мозга — слова, над которыми всякий другой посмеялся бы вдоволь, пожалуй, еще намял бы ему хорошенько бока; но тем не менее слова эти поразили молоденькую женщину страшным,
неведомым до того
горем.
Как же ты пришла из этой страны,
неведомой мне, через моря, реки и
горы, через леса?
Только там, под ледниками, на другом берегу Черека, лепится к скалам заоблачный аул Безенги, а там, за ним, две вершины
неведомого Каштан-тау, по обе стороны которого снега горного хребта и будто бы перевал, исстари известный в этом единственном в этих
горах ауле под названием «Магометова дорога».
Там, за этими
горами, раскинулась
неведомая нам жизнь огромного загадочного народа…
И как Саша ни старался, так и не удалось ему поймать
неведомого, который проезжает, оставляя две теплые колеи; когда ни взлезет на забор, — на уличке пусто, тишина, а колеи
горят: то ли уже проехал, то ли еще проедет.
Отчего ж, скажите, Настенька, отчего же в такие минуты стесняется дух? отчего же каким-то волшебством, по какому-то
неведомому произволу ускоряется пульс, брызжут слезы из глаз мечтателя,
горят его бледные, увлажненные щеки и такой неотразимой отрадой наполняется все существование его?
Оттого, что несчастная, убитая
горем Таня в своем письме проклинала его и желала его погибели, ему было жутко, и он мельком взглядывал на дверь, как бы боясь, чтобы не вошла в номер и не распорядилась им опять та
неведомая сила, которая в какие-нибудь два года произвела столько разрушений в его жизни и в жизни близких.
Тут она взглянула на него; но столько грусти отразилось вдруг на лице ее, такая безвыходная печаль поразила разом все черты ее, так неожиданно закипело изнутри, из сердца ее отчаяние, что непонятное, болезненное чувство сострадания к
горю неведомому захватило дух Ордынова, и он с невыразимым мучением глядел на нее.
Но тут вдруг стало являться одно существо, которое смущало его каким-то недетским ужасом, которое вливало первый медленный яд
горя и слез в его жизнь; он смутно чувствовал, как
неведомый старик держит во власти своей все его грядущие годы, и, трепеща, не мог он отвести от него глаз своих.
Но — странное дело! — какое-то непонятное мне самому ощущение уже овладело мною; что-то шелестило уже по моему сердцу, до сих пор незнакомое и
неведомое ему; но отчего оно подчас
горело и билось, будто испуганное, и часто неожиданным румянцем обливалось лицо мое.
— У нас в семье, как помню себя, завсегда говорили, что никого из бедных людей волосом он не обидел и как, бывало, ни встретит нищего аль убогого, всегда подаст милостыню и накажет за рабу Божию Анну молиться — это мою прабабушку так звали — да за раба Божия Гордея убиенного — это дедушку нашего, сына-то своего, что вгорячах грешным делом укокошил… говорят еще у нас в семье, что и в разбой-от пошел он с
горя по жене, с великого озлобленья на
неведомых людей, что ее загубили.
Прошептав бессвязную речь засохшими от жара губами, я снова юркнула в постель… Сердце мое билось… Голова
горела. У меня была тайна, тайна знакомства с Керимом, и я гордилась ею — моей первой серьезной тайной,
неведомой самым близким, дорогим людям.
Как ни ненавидела я Доурова, как ни презирала его, а все-таки он был теперь последней связью моей с нашим домом, с родным
Гори, с дорогими и близкими людьми, например, Людой и князем Андро, которых я горячо любила. Последняя связь с прошлым исчезала и со мной оставались лишь эти чернеющие во мраке стены и
неведомые люди в этих стенах…
Ветер стонал, выл, рыдал… Стон ветра — стон совести, утонувшей в страшных преступлениях. Возле нас громом разрушило и зажгло восьмиэтажный дом. Я слышал вопли, вылетавшие из него. Мы прошли мимо. До горевшего ли дома мне было, когда у меня в груди
горело полтораста домов? Где-то в пространстве заунывно, медленно, монотонно звонил колокол. Была борьба стихий. Какие-то
неведомые силы, казалось, трудились над ужасающею гармониею стихии. Кто эти силы? Узнает ли их когда-нибудь человек?
А когда он переправлялся на пароме через реку и потом, поднимаясь на
гору, глядел на свою родную деревню и на запад, где узкою полосой светилась холодная багровая заря, то думал о том, что правда и красота, направлявшие человеческую жизнь там, в саду и во дворе первосвященника, продолжались непрерывно до сего дня и, по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле; и чувство молодости, здоровья, силы, — ему было только двадцать два года, — и невыразимо сладкое ожидание счастья,
неведомого, таинственного счастья, овладевали им мало-помалу, и жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и полной высокого смысла.
Мне показалось, что ее,
неведомое мне, гордое, молчаливое
горе должно ожесточаться от всякого непрошенного и — увы — всегда бессильного участия.
Юрасов пел, и багровый отсвет заходящего солнца
горел на его лице, на его пальто из английского сукна и желтых ботинках. Он пел, провожая солнце, и все грустнее становилась его песня: как будто почувствовала птица звонкую ширь небесного пространства, содрогнулась
неведомою тоскою и зовет кого-то: приди.
Что делалось в это время с Лизой? Какое счастье внезапно упало на нее с неба? Она сама не могла отдать себе отчета в том, что, как с нею случилось. Голова ее кружилась,
горела… Она чувствовала, что несется на огненных крыльях в край
неведомый, таинственный и не в силах спуститься на землю, образумиться…
О чем же была эта мысль? Смотрела ли действительно Ксения Яковлевна на вращающегося деревянного петуха высокой избы новоотстроенного поселка или же устремляла свои взгляды на одну ей видимую точку, и мысль эта была далека от высившейся среди новых строек избы? Откуда же мог закрасться в светлицу молодой хозяюшки счастливого строгановского дома
неведомый в нем доселе гость —
горе.
— Чудные видения обступили меня теперь, — отвечал Конрад. — Я видел край, доселе
неведомый мне. Каменная зубчатая стена белелась на берегу реки; за стеною, на
горе, рассыпаны были белокаменные палаты, с большими крыльцами, с теремами, с башенками, и множество храмов Божиих с золотыми верхами в виде пылающих сердец; на крестах их теплился луч восходящего солнца, а крыши
горели, подобно латам рыцаря; в храмах было зажжено множество свечей. Я слышал: в них пели что-то радостное; но то были песни неземные…
Провидя, что способности ее нового приближенного неоценимы и более чем необходимы для России, она снизошла до посещения своего удрученного
неведомым ей
горем верноподданного в кельи Александро-Невского монастыря.
Точно проклятый
неведомым проклятием, он с юности нес тяжелое бремя печали, болезней и
горя, и никогда не заживали на сердце его кровоточащие раны.