Неточные совпадения
И потому в два часа ночи, едва только закрылся уютный студенческий ресторан «Воробьи» и все восьмеро, возбужденные алкоголем и обильной пищей, вышли из прокуренного, чадного подземелья наверх,
на улицу, в сладостную, тревожную темноту ночи, с ее манящими огнями
на небе и
на земле, с ее теплым,
хмельным воздухом, от которого жадно расширяются ноздри, с ее ароматами, скользившими из невидимых садов и цветников, то у каждого из них пылала голова и сердце тихо и томно таяло от неясных желаний.
На широкой и единственной
улице деревни толпился народ в праздничных кафтанах, с буйными криками веселья и злобы, вокруг казаков, которые, держа коней в поводу, гордо принимали подарки мужиков и тянули ковшами густую брагу, передавая друг другу ведро, в которое староста по временам подливал
хмельного напитка.
…Пировать в Дрёмове любили; свадьба растянулась
на пять суток; колобродили с утра до полуночи, толпою расхаживая по
улицам из дома в дом, кружась в
хмельном чаду. Особенно обилен и хвастлив пир устроили Барские, но Алексей побил их сына за то, что тот обидел чем-то подростка Ольгу Орлову. Когда отец и мать Барские пожаловались Артамонову
на Алексея, он удивился...
Пётр сидел
на стуле, крепко прижав затылок к стене; пропитанная яростным шумом
улицы, стена вздрагивала; Пётр молчал, ожидая, что эта дрожь утрясёт
хмельной хаос в голове его, изгонит страх. Он ничего не мог вспомнить из того, о чём говорил брат. И было очень обидно слышать, что брат говорит голосом судьи, словами старшего; было жутко ждать, что ещё скажет Алексей.
По праздникам, вечерами, девки и молодухи ходили по
улице, распевая песни, открыв рты, как птенцы, и томно улыбались
хмельными улыбками. Изот тоже улыбался, точно пьяный, он похудел, глаза его провалились в темные ямы, лицо стало еще строже, красивей и — святей. Он целые дни спал, являясь
на улице только под вечер, озабоченный, тихо задумчивый. Кукушкин грубо, но ласково издевался над ним, а он, смущенно ухмыляясь, говорил...
В контору и обратно он ходил почти всегда в сопровождении жены, которая будто бы дома держала его
на привязи; но если уж он являлся
на улице один, то это прямо значило, что загулял, в в это время был совершенно сумасшедший: он всходил
на городской вал, говорил что-то к озеру, обращался к заходящему солнцу и к виднеющимся вдали лугам, потом садился, плакал, заходил в трактир и снова пил неимоверное количество всякой
хмельной дряни; врывался иногда насильно в дом к Нестору Егорычу, одному именитому и почтенному купцу, торгующему кожами, и начинал говорить ему, что он мошенник, подлец и тому подобное.
Вскоре не стало старика в сельце Комкове, и толпа, его провожавшая, снова загуляла
на славу; и долго потом громкие крики веселившегося народа раздавались
на улице, долго еще слышались во всех ее концах звонкие залихватские песни, говор и дружный беспечный хохот, пока наконец глубокая полночь не прогнала
хмельных обывателей в теплые избы,
на полати и печи.
— Пока еще будни
на нашей
улице, боярыня, вот что скажет завтра. Золото, серебро и вино действуют; в
хмельном разгуле народ побушевал, потолокся
на площади, да и разошелся по домам, — отвечал Есипов.