Неточные совпадения
Она видела, что сверстницы Кити составляли какие-то общества, отправлялись
на какие-то курсы, свободно обращались с
мужчинами, ездили одни по
улицам, многие не приседали и, главное, были все твердо уверены, что выбрать себе мужа есть их дело, а не родителей.
— Гулевой городок, народу-то сколько
на улицах. А
мужчины — мелковаты, — замечаешь? Вроде наших вятских…
Улицы наполняла ворчливая тревога, пред лавками съестных припасов толпились, раздраженно покрикивая, сердитые, растрепанные женщины,
на углах небольшие группы
мужчин, стоя плотно друг к другу, бормотали о чем-то, извозчик, сидя
на козлах пролетки и сморщив волосатое лицо, читал газету, поглядывая в мутное небо, и всюду мелькали солдаты…
«Вот и я привлечен к отбыванию тюремной повинности», — думал он, чувствуя себя немножко героем и не сомневаясь, что арест этот — ошибка, в чем его убеждало и поведение товарища прокурора. Шли переулками, в одном из них, шагов
на пять впереди Самгина, открылась дверь крыльца,
на улицу вышла женщина в широкой шляпе, сером пальто, невидимый
мужчина, закрывая дверь, сказал...
— А ты не слушай его: он там насмотрелся
на каких-нибудь англичанок да полячек! те еще в девках одни ходят по
улицам, переписку ведут с
мужчинами и верхом скачут
на лошадях. Этого, что ли, братец хочет? Вот постой, я поговорю с ним…
Такие же были у оборванных опухших
мужчин и женщин, с детьми стоявших
на углах
улиц и просивших милостыню.
Был великий шум и скандал,
на двор к нам пришла из дома Бетленга целая армия
мужчин и женщин, ее вел молодой красивый офицер и, так как братья в момент преступления смирно гуляли по
улице, ничего не зная о моем диком озорстве, — дедушка выпорол одного меня, отменно удовлетворив этим всех жителей Бетленгова дома.
Вечером того дня, когда труп Жени увезли в анатомический театр, в час, когда ни один даже случайный гость еще не появлялся
на Ямской
улице, все девушки, по настоянию Эммы Эдуардовны, собрались в зале. Никто из них не осмелился роптать
на то, что в этот тяжелый день их, еще не оправившихся от впечатлений ужасной Женькиной смерти заставят одеться, по обыкновению, в дико-праздничные наряды и идти в ярко освещенную залу, чтобы танцевать петь и заманивать своим обнаженным телом похотливых
мужчин.
Мужчина, уличенный и подавленный, не возражает. Раздаются вздохи и позевота; изредка, сквозь сон, произносится слово «дурак» — и опять тихо. Но
на улице, между играющими девочками, происходит смятение.
А у соседнего домика смех и визг.
На самой
улице девочки играют в горелки, несутся взапуски, ловят друг друга.
На крыльце сидят
мужчина и женщина, должно быть, отец и мать семейства.
Если вы идете, например, по
улице, вдруг — навстречу псина, четвертей шести, и прямо
на вас, а с вами даже палки нет, — положение самое некрасивое даже для
мужчины; а между тем стоит только схватить себя за голову и сделать такой вид, что вы хотите ею, то есть своей головой, бросить в собаку, — ни одна собака не выдержит.
На другой день поутру несколько десятков
мужчин и женщин стояли у ворот больницы, ожидая, когда вынесут
на улицу гроб их товарища.
Было что-то неприятно-собачье в этой безмолвной беседе глазами, в медленном, обреченном движении женщин мимо
мужчины, — казалось, что любая из них, если только
мужчина повелительно мигнет ей, покорно свалится
на сорный песок
улицы, как убитая.
В то время как набившаяся толпа женщин и
мужчин, часть которых стояла у двери, хором восклицала вокруг трупа, — Биче, отбросив с дивана газеты, села и слегка, стесненно вздохнула. Она держалась прямо и замкнуто. Она постукивала пальцами о ручку дивана, потом, с выражением осторожно переходящей грязную
улицу, взглянула
на Геза и, поморщась, отвела взгляд.
И мы ждали, ни разу даже не вспомнив о происшествии, когда-то случившемся
на Рогожском кладбище, где тоже приехали неизвестные
мужчины, взяли кассу и уехали… Мы терпеливо просидели у меня в нумере до вечера. В восемь часов ровно, когда зажглись
на улице фонари, за нами явилась четвероместная карета, нам завязали глаза и повезли.
Несколько
мужчин и женщин, проходя, взглядывали
на меня так, как оглядывают незнакомого, поскользнувшегося
на улице.
Пешеходы стали мелькать чаще, начали попадаться и дамы, красиво одетые,
на мужчинах попадались бобровые воротники, реже встречались ваньки с деревянными решетчатыми своими санками, утыканными позолоченными гвоздочками, — напротив, всё попадались лихачи в малиновых бархатных шапках, с лакированными санками, с медвежьими одеялами, и пролетали
улицу, визжа колесами по снегу, кареты с убранными козлами.
О, романтика женской души!
И
на улице видите вы
Мужчин в голубых плащах!
Но как же звали его?
На улице за столами уселось больше двухсот человек
мужчин, баб, девок и подростков; там вопленницы тем же порядком всем кутью разносили.
Узнав это, она намеревалась завтра же разыскать их, а пока вернулась в свои нумера
на Гончарной
улице и, чувствуя сильное утомление с дороги, легла отдохнуть; но какие-то
мужчины в соседней комнате решительно не давали ей покою; там, очевидно, шло пьянство, картеж и поминутные споры.
Эти качества сказывались и в лицах
мужчин и женщин и даже детей, в их манерах, подчас резких и шокирующих европейца, в походке, нервной и торопливой, с какой американцы ходят по
улицам, обмениваясь со знакомыми
на ходу лаконическими, как телеграмма, словами, и в этой простоте отношений, и в бесцеремонности, подчас наивной.
— Моя жена больна, а дочь стыдится показаться
на улицу, потому что
мужчины, по милости собак, видели ее в костюме Евы.
— Нет, ты слушай: не я самый бедный. Выхожу я
на улицу, а впереди меня идет человек…
мужчина…
На Ключарной
улице мы вошли в убогий, покосившийся домик. В комнате тускло горела керосинка. Молодая женщина с красивым, испуганным лицом, держа
на руках ребенка, подкладывала у печки щепки под таганок,
на котором кипел большой жестяной чайник. В углу, за печкой, лежал
на дощатой кровати крепкий
мужчина лет тридцати, — бледный, с полузакрытыми глазами; закинув руки под голову, он слабо стонал.
Деревня имела необычайный, невероятный вид: фанзы и дворы стояли нетронутые, с цельными дверями и окнами, со скирдами хлеба
на гумнах; по
улицам резвились китайские ребятишки, без страха ходили женщины, у
мужчин были веселые лица.
В конце октября месяца княжна Людмила Васильевна прибыла в Петербург в сопровождении двенадцати дворовых людей — восьми
мужчин и четырех женщин и поселилась в доме дяди
на Морской
улице.
На улице, в бобровой шапке и пальто, Домбрович еще ничего. У него хорошая осанка. Мороз подрумянил его немножко. Держится он прямо, не по-стариковски. Я люблю высоких
мужчин, не потому, что я сама большого роста, но с ними как-то ловко и говорить, и ходить, и танцевать.
На Фурштадтской
улице, почти в самом ее начале, по правой руке, по направлению к Воскресенскому проспекту, останавливалось множество карет у шикарного подъезда роскошного дома, и многочисленные гости,
мужчины, дамы, закутанные в дорогие шубы и ротонды, поднявшись по лестнице до бельэтажа, входили в открытые настежь двери.
— Маша, я ее отыскал и сказал ей, чтобы она подождала тебя завтра утром. Ты поедешь одна. Третий человек тут лишний, особливо
мужчина. Никаких ни рекомендаций, ни объяснений вам не нужно. Вы облобызаете друг друга, поплачете, и прекрасно. Вот тебе адрес: за Цепным мостом,
на Дерптской
улице № 27. Остановись у ворот, войдешь
на двор, в левом углу деревянный флигель, с такой галдарейкой, ты знаешь. Поднимись по лестнице, вторая дверь направо.
Мужчины отправились в переднюю, оделись и вышли
на улицу.
— Не хочешь? Не хочешь? — кричала попадья и в яростной жажде материнства рвала
на себе одежды, бесстыдно обнажаясь вся, жгучая и страшная, как вакханка, трогательная и жалкая, как мать, тоскующая о сыне. — Не хочешь? Так вот же перед Богом говорю тебе:
на улицу пойду! Голая пойду! К первому
мужчине на шею брошусь. Отдай мне Васю, проклятый!
Из
мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив
на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.