Он с нетерпением ожидал Веры. Наконец она пришла. Девушка принесла за ней теплое пальто, шляпку и ботинки
на толстой подошве. Она, поздоровавшись с бабушкой, попросила кофе, с аппетитом съела несколько сухарей и напомнила Райскому просьбу свою побывать с ней в городе, в лавках, и потом погулять вместе в поле и в роще.
Повыше сословия одеты прилично; есть даже франты в белоснежных кофтах и в атласных шароварах, в туфлях
на толстой подошве и с косой, черной, густой, лоснящейся и висящей до пяток, с богатым веером, которым они прикрывают голову от солнца.
Спиною к Густаву и лицом к женщине стоял другой мужчина, высокий, в поношенном французском кафтане из толстого сукна серого цвета, в тафтяном нижнем платье, с полотняным фартуком, в цветных шерстяных чулках и башмаках
на толстых подошвах и высоких каблуках, с медными пряжками.
Одевался он по-заграничному, носил высокую цилиндрическую шляпу, белый фуляр на шее, светлое, английского покроя пальто и башмаки с гетрами
на толстых подошвах. Он упирался на палку с серебряным матовым набалдашником.
Неточные совпадения
— Воинов, — глубоким басом, неохотно назвал себя лысый; пожимая его холодную жесткую руку, Самгин видел над своим лицом круглые, воловьи глаза, странные глаза, прикрытые синеватым туманом, тусклый взгляд их был сосредоточен
на конце хрящеватого, длинного носа. Он согнулся пополам, сел и так осторожно вытянул длинные ноги, точно боялся, что они оторвутся.
На узких его плечах френч,
на ногах — галифе,
толстые спортивные чулки и уродливые ботинки с
толстой подошвой.
Бархатные, тупоносые сапоги
на уродливо
толстых подошвах, должно быть, очень тяжелы, но человек шагал бесшумно, его ноги, не поднимаясь от земли, скользили по ней, как по маслу или по стеклу.
У дерева крепкие и масляные, ярко-зеленые листья, у одних небольшие, у других более четверти аршина длиной и такие
толстые, что годились бы
на подошву.
— Пан — лайдак! — проворчал вдруг высокий пан
на стуле и переложил ногу
на ногу. Мите только бросился в глаза огромный смазной сапог его с
толстою и грязною
подошвой. Да и вообще оба пана были одеты довольно засаленно.
Кой-как
толстый капитан выдрался из окна; минуты две смотрел он
на всех молча, хватал себя за ноги и ощупывал
подошвы, которые почти совсем прогорели.
На нем была кожаная куртка с двойными обшлагами, красный жилет с зелеными стеклянными пуговицами, узкая лакированная шляпа, напоминающая опрокинутый
на сковороду котелок; вокруг шеи — клетчатый шарф, а
на ногах — поверх коричневых, верблюжьего сукна брюк, — мягкие сапоги с
толстой подошвой.
Напротив него,
на диване, сидела Уситкова, по-прежнему в блондовом чепце;
толстый муж ее стоял несколько сбоку и тоже ел персик;
на одном из кресел сидел исправник с сигарой в зубах, и, наконец, вдали от прочих помещался, в довольно почтительном положении,
на стуле, молодой человек, с открытым, хотя несколько грубоватым и загорелым лицом, в синем из
толстого сукна сюртуке;
на ногах у него были огромные, прошивные, подбитые
на подошве гвоздями сапоги, которые как-то странно было видеть
на паркетном полу.
Куницын, приятель его, тоже молодой, очень рослый и смазливый мужчина, представляет собой отъявленного франта, хоть и не совсем хорошего тона, так что визитка
на нем как-то слишком коротка, брюки крайне узки, сапоги
на чересчур
толстых подошвах, борода подстрижена, усы нафабрены и закручены несколько вверх.