Неточные совпадения
— Не узнаю, — ответил Лютов и, шумно вздохнув, поправился, сел покрепче
на стуле. — Я, брат, из градоначальства, вызывался по делу об устройстве
в доме моем
приемного покоя для убитых и раненых. Это, разумеется, Алина, она, брат…
В отдыхальне, как мы прозвали комнату,
в которую нас повели и через которую мы проходили, уже не было никого: сидящие фигуры убрались вон. Там стояли привезенные с нами кресло и четыре
стула. Мы тотчас же и расположились
на них. А кому недостало, те присутствовали тут же, стоя. Нечего и говорить, что я пришел
в отдыхальню без башмаков: они остались
в приемной зале, куда я должен был сходить за ними. Наконец я положил их
в шляпу, и дело там и осталось.
— Подождите
в приемной, а узелок здесь оставьте, — проговорил он, неторопливо и важно усаживаясь
в свое кресло и с строгим удивлением посматривая
на князя, расположившегося тут же рядом подле него
на стуле, с своим узелком
в руках.
Из залы нужно было пройти небольшую
приемную, где обыкновенно дожидались просители, и потом уже следовал кабинет. Отворив тяжелую дубовую дверь, Петр Елисеич был неприятно удивлен: Лука Назарыч сидел
в кресле у своего письменного стола, а напротив него Палач. Поздоровавшись кивком головы и не подавая руки, старик взглядом указал
на стул. Такой прием расхолодил Петра Елисеича сразу, и он почуял что-то недоброе.
В единственной чистой комнате дома, которая служила
приемною, царствовала какая-то унылая нагота; по стенам было расставлено с дюжину крашеных
стульев, обитых волосяной материей, местами значительно продранной, и стоял такой же диван с выпяченной спинкой, словно грудь у генерала дореформенной школы;
в одном из простенков виднелся простой стол, покрытый загаженным сукном,
на котором лежали исповедные книги прихода, и из-за них выглядывала чернильница с воткнутым
в нее пером;
в восточном углу висел киот с родительским благословением и с зажженною лампадкой; под ним стояли два сундука с матушкиным приданым, покрытые серым, выцветшим сукном.
«Тамбов
на карте генеральной кружком означен не всегда». Эти строки Лермонтова я вспомнил осенью 1875 года
в приемной антрепренера театра,
в большой комнате с деревянными диванами и
стульями.
Вскоре
стулья зашумели; встали изо стола и пошли
в приемные комнаты… Лакеи
на серебряных подносах стали разносить кофе, некоторые мужчины, не игравшие
в вист — и
в их числе князь Степан Степ<анович>, пошли
в кабинет Печорина курить трубки, а княгиня под предлогом, что у нее развились локоны, удалилась
в комнату Вареньки.
Приемная комната;
в глубине входная дверь; по стенам тяжелые
стулья хорошей, дорогой работы; по обе стороны, ближе к авансцене, боковые двери; налево от актеров, подле двери, большое конторское бюро и высокий табурет; направо,
на стене, два фамильные портрета плохой, дешевой работы,
в больших золоченых рамах; посредине большой стол, покрытый дорогой, тяжелой салфеткой;
на столе модная дамская шляпка и новая, приглаженная мужская шляпа.
Констанция Александровна деловые приемы свои назначала обыкновенно во втором часу. Гораздо ранее этого времени Петр Петрович сидел уже
на стуле в ее
приемной. Он попросил доложить о себе. Лакей угрюмо покосился
на него и хотел было пройти мимо; но майор тоже знал достодолжную
в этих случаях сноровку и потому, подмигнув лакею, сунул ему
в руку двугривенничек. Ее превосходительство выслала сказать майору, чтоб он обождал — и Петр Петрович ждал, испытывая томительное состояние просительской скуки.
Лишь только герцог продирал глаза, вы могли видеть это огромное нечто
в приемной зале его светлости смиренно сидящим у дверей прихожей
на стуле; по временам оно вставало
на цыпочки, пробиралось к двери ближайшей комнаты так тихо, что можно было
в это время услышать падение булавки
на пол, прикладывало ухо к замочной щели ближайшей комнаты и опять со страхом и трепетом возвращалось
на цыпочках к своему дежурному
стулу.
Оставшийся, между тем, снова один
в темной
приемной, фон Зееман со скрежетом зубов опустился
на стул.
Грубер, сняв верхнее платье, вошел
в приемную. При его входе с одного из
стульев, поднялась сгорбленная сухая фигура старого монаха. Он скорее походил
на обтянутый кожей скелет, нежели
на живого человека.
— Кажется все. Я отпер найденную
на стуле сумочку и
в ней оказалось четыре тысячи шестьсот тридцать восемь рублей кредитными билетами, носовой платок и золотой портсигар с папиросами, — указал полицейский офицер
на стол
в приемной, где лежали раскрытая сумочка и поименованные им вещи и деньги.
Владимир Андреевич, шатаясь, вышел из кабинета светлейшего и
в изнеможении опустился
на один из ближайших к нему
стульев в приемной.
Степан Иванович сделал для этих гостей маленькую отмену
в приемном этикете.
В дом он их, разумеется, тоже не впустил, но велел вынесть
на свой лифостротон маленький столик и
на двух панычей один
стул — только с тем, чтобы они не смели
на него садиться.