Неточные совпадения
Аммос Федорович (строит всех полукружием).Ради бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку! Бог с ним: и во дворец ездит, и государственный
совет распекает! Стройтесь
на военную ногу, непременно
на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой
стороны, а вы, Петр Иванович, станьте вот тут.
В то время, когда Самосвистов подвизался в лице воина, юрисконсульт произвел чудеса
на гражданском поприще: губернатору дал знать
стороною, что прокурор
на него пишет донос; жандармскому чиновнику дал знать, <что> секретно проживающий чиновник пишет
на него доносы; секретно проживавшего чиновника уверил, что есть еще секретнейший чиновник, который
на него доносит, — и всех привел в такое положение, что к нему должны были обратиться за
советами.
Каждый наперерыв совался с
советом: «Ступай, Андрюшка, проведи-ка ты пристяжного, что с правой
стороны, а дядя Митяй пусть сядет верхом
на коренного!
На этот раз ветер дунул с другой
стороны, и все слова были услышаны козаками. Но за такой
совет достался ему тут же удар обухом по голове, который переворотил все в глазах его.
У него много здравого смысла; ему хорошо знаком и помещичий быт, и крестьянский, и мещанский; в трудных случаях он мог бы подать неглупый
совет, но, как человек осторожный и эгоист, предпочитает оставаться в
стороне и разве только отдаленными, словно без всякого намерения произнесенными намеками наводит своих посетителей — и то любимых им посетителей —
на путь истины.
К утру погода мало изменилась к лучшему. Ветер был резкий и порывистый.
На совете решено было попытаться перевалить через Сихотэ-Алинь, в надежде, что
на западной
стороне его будет тише. Решающее значение имел голос Дерсу.
К вечеру мы дошли до зверовой фанзы. Хозяева ее отсутствовали, и расспросить было некого.
На общем
совете решено было, оставив лошадей
на биваке, разойтись в разные
стороны на разведку. Г.И. Гранатман пошел прямо, А.И. Мерзляков —
на восток, а я должен был вернуться назад и постараться разыскать потерянную тропинку.
Пошли дальше. Теперь Паначев шел уже не так уверенно, как раньше: то он принимал влево, то бросался в другую
сторону, то заворачивал круто назад, так что солнце, бывшее дотоле у нас перед лицом, оказывалось назади. Видно было, что он шел наугад. Я пробовал его останавливать и расспрашивать, но от этих расспросов он еще более терялся. Собран был маленький
совет,
на котором Паначев говорил, что он пройдет и без дороги, и как подымется
на перевал и осмотрится, возьмет верное направление.
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась в разные
стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже стояло человек пять парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора; парни любовались
на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к ней с похвалами остроумного и
советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня, в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников — парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась в них.
Исполнение своего намерения Иван Петрович начал с того, что одел сына по-шотландски; двенадцатилетний малый стал ходить с обнаженными икрами и с петушьим пером
на складном картузе; шведку заменил молодой швейцарец, изучивший гимнастику до совершенства; музыку, как занятие недостойное мужчины, изгнали навсегда; естественные науки, международное право, математика, столярное ремесло, по
совету Жан-Жака Руссо, и геральдика, для поддержания рыцарских чувств, — вот чем должен был заниматься будущий «человек»; его будили в четыре часа утра, тотчас окачивали холодной водой и заставляли бегать вокруг высокого столба
на веревке; ел он раз в день по одному блюду; ездил верхом, стрелял из арбалета; при всяком удобном случае упражнялся, по примеру родителя, в твердости воли и каждый вечер вносил в особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления, а Иван Петрович, с своей
стороны, писал ему наставления по-французски, в которых он называл его mon fils [Мой сын (фр.).] и говорил ему vous.
— Ну,
на нынешний день, Анна Ивановна, супружеские
советы отложим в
сторону. Вредно ли, не вредно ли, а я, значит, был бы свинья, если б не напился ради приятеля! Полюбуйся, брат! — продолжал он, указывая
на стол, — пусто! пьем, сударь, воду; в общество воздержания поступил! Эй вы, олухи, вина! Да сказать ключнице, чтоб не лукавила, подала бы все, что есть отменнейшего.
— Видишь, князь, этот косогор? — продолжал атаман. — Как дойдешь до него, будут вам их костры видны. А мой
совет — ждать вам у косогора, пока не услышите моего визга. А как пугну табун да послышится визг и крик, так вам и напускаться
на нехристей; а им деться некуды; коней-то уж не будет; с одной
стороны мы, с другой пришла речка с болотом.
— Призвали
на совет старших дочерей Арины Васильевны, и под председательством старухи Бактеевой и ее дочери Курмышевой, особенно горячо хлопотавшей за майора, положено было: предоставить улаживание этого дела родной бабушке, потому что она внучке всех ближе, но таким образом, чтоб супруга Степана Михайловича и ее дочери остались в
стороне, как будто они ничего не знают и ничему не причастны.
На такие справедливые замечания и
советы, почерпнутые прямо из жизни, Софья Николавна умела возражать с удивительной ловкостью и в то же время умела так убедительно и живо представить хорошую
сторону замужества с человеком, хотя не бойким и не образованным, но добрым, честным, любящим и не глупым, что Николай Федорыч был увлечен ее пленительными надеждами и дал полное согласие.
По
совету Алены Евстратьевны он прежде всего завербовал
на свою
сторону податливого о.
— Да вы не отказались от наследства, а приняли его, — возразил Грохов. «Конечно… — вертелось было у него
на языке, — существуют и другие статьи закона по этому предмету…» Но он не высказал этого из боязни Янсутского, зная, какой тот пройдоха, и очень возможно, что, проведав о
советах, которые бы Грохов дал противной
стороне, он и его, пожалуй, притянет к суду. — Обратитесь к какому-нибудь другому адвокату, а я умираю, — мне не до дел! — заключил он и повернулся к стене.
Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого — и кто бы ни были деятели, около какого бы человеческого дела — будет ли то новая идея, шаг в науке, в политике, в войне — ни группировались люди, им никуда не уйти от двух главных мотивов борьбы: от
совета «учиться,
на старших глядя», с одной
стороны, и от жажды стремиться от рутины к «свободной жизни» вперед и вперед — с другой.
Оставя все, я сел негляже ни
на что и, по
совету вчерашнего приятеля, советовавшего мне ничем не заниматься и ничего не слушать, кроме актерщиков, я так и сделал. Как ни ревела музыка, как ни наяривал
на преужасном басе какой-то проказник, я и не смотрел
на них, и хоть смешно было, мочи нет, глядеть
на этого урода-баса, и как проказник в рукавице подзадоривал его реветь, но я отворотился от него в другую
сторону и сохранил свою пассию.
Вопрос, милостивые государи, для простого человека довольно затруднительный, но я, нечего делать, начал и рассказал, как писано в Новегороде звездное небо, а потом стал излагать про киевское изображение в Софийском храме, где по
сторонам бога Саваофа стоят седмь крылатых архистратигов,
на Потемкина, разумеется, не похожих; а
на порогах сени пророки и праотцы; ниже ступенью Моисей со скрижалию; еще ниже Аарон в митре и с жезлом прозябшим;
на других ступенях царь Давид в венце, Исаия-пророк с хартией, Иезекииль с затворенными вратами, Даниил с камнем, и вокруг сих предстоятелей, указующих путь
на небо, изображены дарования, коими сего славного пути человек достигать может, как-то: книга с семью печатями — дар премудрости; седмисвещный подсвечник — дар разума; седмь очес — дар
совета; седмь трубных рогов — дар крепости; десная рука посреди седми звезд — дар видения; седмь курильниц — дар благочестия; седмь молоний — дар страха божия.
Я считаю вас малюточкой, ветерком, а потому и вмешиваюсь в ваши дела. Ваш ход. Мой
совет таков. Или не трогать ее вовсе, или же жениться
на ней… Только жениться, но… не далее! Паче чаяния жениться захотите, извольте подумать сперва… Извольте рассмотреть ее со всех
сторон, не поверхностно, подумать, помыслить, порассуждать, чтоб потом не плакать… Слышите?
Глупость это была с моей
стороны или предательство? Ей-богу, глупость. Мне теперь стыдно и удивительно вспоминать, до чего я тогда бывал глуп. Но не так, должно быть, воспринял мой поступок Горбатов. По-видимому, генерал встретился с ним в клубе и не поблагодарил его за
совет, который он мне дал. Вскоре я встретился с Горбатовым в коридоре, поклонился ему. Он холодно-негодующими глазами оглядел меня, не ответил
на поклон и отвернулся.
Усиленные хлопоты со
стороны жены и знакомых Гиршфельда об освобождении его из под стражи под залог или поручительство не увенчались успехом. Следственная власть и прокурорский надзор были неумолимы. Прошло уже более полугода со дня ареста Николая Леопольдовича, а следствие еще не виделось конца. Стефания Павловна, не смотря
на запрещение мужа, по
совету Николая Николаевича, в неделю раз обязательно ходила к нему
на свиданья.
Ребенок, действительно, месяц от месяца стал поправляться, как бы оправдывая народную примету,
на которой был основан
совет кумушек Петербургской
стороны.
Послушавшись
совета супруги, Петр в 1709 году устроил себе небольшую гавань для пристанища судов и невдалеке от нее, где теперь Купеческая гавань, построил две светлицы или заезжий дом. По преданию, по другую
сторону светлиц была поставлена царем деревянная церковь Благовещения. Теперь
на месте светлиц находятся казармы конно-гренадерского полка, и место, где находилась церковь, обозначено каменной тумбой с крестом
на верхней плите.
Он рассказывал дамам, с шутливою улыбкой
на губах, последнее — в среду — заседание государственного
совета,
на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал-губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех
сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным.
С одной
стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков,
на что̀ Пьер не соглашался; с другой
стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения,
на что́ управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунскому
совету, и потому невозможность быстрого исполнения.