Неточные совпадения
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал
на походной
кровати.
Перед ним
на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая
на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Войдя в отведенную мне комнату, в которую уже перенесли мой чемодан, я увидел
на столике,
перед кроватью, лист почтовой бумаги, великолепно исписанный разными шрифтами, отделанный гирляндами, парафами и росчерками.
Больная не заметила, что Полина вошла к ней в комнату. Облокотясь одной рукой
на подушки, она сидела, задумавшись,
на кровати;
перед ней
на небольшом
столике стояла зажженная свеча, лежал до половины исписанный почтовый лист бумаги, сургуч и все, что нужно для письма.
По окончании послеобеденных классов, после получасового беганья в приемной зале, в котором я только по принуждению принимал иногда участие, когда все должны были усесться, каждый за своим
столиком у
кровати, и твердить урок к завтрашнему дню, я также садился, клал
перед собою книгу и, посреди громкого бормотанья твердимых вслух уроков, переносился моим воображением все туда же, в обетованный край, в сельский дом
на берегу Бугуруслана.
Дверь взломана. В номер входят надзиратель, Анна Фридриховна, поручик, четверо детей, понятые, городовой, два дворника — впоследствии доктор. Студент лежит
на полу, уткнувшись лицом в серый коврик
перед кроватью, левая рука у него подогнута под грудь, правая откинута, револьвер валяется в стороне. Под головой лужа темной крови, в правом виске круглая маленькая дырочка. Свеча еще горит, и часы
на ночном
столике поспешно тикают.
Майор присел
на стул
перед кроватью, около
столика, безотчетно поправил отвернувшийся край простыни, подпер руками голову и без думы, без мысли, с одною только болью в сердце, стал глядеть все
на те же былые подушки да
на тот же портрет, смотревший
на него со стены добрыми, безмятежными глазами. Так застали его первые лучи солнца. Он спал теперь сном глухим и тяжелым.
Перед благословенным образом покойной жены его тихо мерцала там лампадка, которую никогда не забывала зажечь
на ночь старая Максимовна, и свет этой лампадки слабо озарял предпостельный
столик со свечой и графином воды, кисейную занавеску, несколько книг
на окошке, девическую
кровать, застланную чистым, свежим бельем и тщательно, как всегда, приготовленную
на ночь.