Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Артемий Филиппович. Рад стараться
на службу отечеству.
Городничий, уже постаревший
на службе и очень неглупый по-своему человек.
Поят народ распущенный,
Зовут
на службы земские,
Сажают, учат грамоте, —
Нужна ему она!
Кутейкин. Во многих книгах разрешается: во Псалтире именно напечатано: «И злак
на службу человеком».
Вральман. То ли пы тело, капы не самарили ефо
на ушенье! Россиска крамат! Арихметика! Ах, хоспоти поже мой, как туша ф теле остаёса! Как путто пы россиски тфорянин уш и не мог ф сфете аванзировать [Продвигаться по
службе (от франц. avancer).] пез россиской крамат!
Я, конечно, не хочу этим выразить, что мундир может действовать и распоряжаться независимо от содержащегося в нем человека, но, кажется, смело можно утверждать, что при блестящем мундире даже худосочные градоначальники — и те могут быть
на службе терпимы.
Оказалось
на поверку, что «человечек» — не кто иной, как отставной приказный Боголепов, выгнанный из
службы «за трясение правой руки», каковому трясению состояла причина в напитках.
Нивеляторство, упрощенное до определенной дачи черного хлеба, — вот сущность этой кантонистской [Кантони́сты — сыновья солдат, с детства зачисляемые
на военную
службу.] фантазии…
Оставаясь
на службе, я ничего не теряю.
В Соборе Левин, вместе с другими поднимая руку и повторяя слова протопопа, клялся самыми страшными клятвами исполнять всё то,
на что надеялся губернатор. Церковная
служба всегда имела влияние
на Левина, и когда он произносил слова: «целую крест» и оглянулся
на толпу этих молодых и старых людей, повторявших то же самое, он почувствовал себя тронутым.
Сергей Иванович еще раз улыбнулся. «И у него там тоже какая-то своя философия есть
на службу своих наклонностей», подумал он.
Кроме того, беда одна не ходит, и дела об устройстве инородцев и об орошении полей Зарайской губернии навлекли
на Алексея Александровича такие неприятности по
службе, что он всё это последнее время находился в крайнем раздражении.
Я отслужила ему, и
на этой
службе ушло всё мое, и ему теперь, разумеется, свежее пошлое существо приятнее.
Левин помнил, как в то время, когда Николай был в периоде набожности, постов, монахов,
служб церковных, когда он искал в религии помощи, узды
на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.
Первые шаги его в свете и
на службе были удачны, но два года тому назад он сделал грубую ошибку.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по
службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем
на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
В прошлом году он оставил дипломатическую
службу, не по неприятности (у него никогда ни с кем не бывало неприятностей), и перешел
на службу в дворцовое ведомство в Москву, для того чтобы дать наилучшее воспитание своим двум мальчикам.
К обеду (всегда человека три обедали у Карениных) приехали: старая кузина Алексея Александровича, директор департамента с женой и один молодой человек, рекомендованный Алексею Александровичу
на службе.
Старый, запущенный палаццо с высокими лепными плафонами и фресками
на стенах, с мозаичными полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами
на высоких окнах, вазами
на консолях и каминах, с резными дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без
службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся от света, связей, честолюбия для любимой женщины.
― Вот я завидую вам, что у вас есть входы в этот интересный ученый мир, ― сказал он. И, разговорившись, как обыкновенно, тотчас же перешел
на более удобный ему французский язык. ― Правда, что мне и некогда. Моя и
служба и занятия детьми лишают меня этого; а потом я не стыжусь сказать, что мое образование слишком недостаточно.
«Если я сказал оставить мужа, то это значит соединиться со мной. Готов ли я
на это? Как я увезу ее теперь, когда у меня нет денег? Положим, это я мог бы устроить… Но как я увезу ее, когда я
на службе? Если я сказал это, то надо быть готовым
на это, то есть иметь деньги и выйти в отставку».
Окончив курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал
на видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после
на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
Последнее ее письмо, полученное им накануне, тем в особенности раздражило его, что в нем были намеки
на то, что она готова была помогать ему для успеха в свете и
на службе, а не для жизни, которая скандализировала всё хорошее общество.
Алексей Александрович и прежде не любил графа Аничкина и всегда расходился с ним во мнениях, но теперь не мог удерживаться от понятной для служащих ненависти человека, потерпевшего поражение
на службе, к человеку, получившему повышение.
Она нашла Николая Дмитриевича, опять сошлась с ним в Москве и с ним поехала в губернский город, где он получил место
на службе.
— Да, но вы себя не считаете. Вы тоже ведь чего-нибудь стóите? Вот я про себя скажу. Я до тех пор, пока не хозяйничал, получал
на службе три тысячи. Теперь я работаю больше, чем
на службе, и, так же как вы, получаю пять процентов, и то дай Бог. А свои труды задаром.
И тут есть злоупотребление, важное само по себе и вредно отзывающееся
на государственной
службе.
— Ведь он уж стар был, — сказал он и переменил разговор. — Да, вот поживу у тебя месяц, два, а потом в Москву. Ты знаешь, мне Мягков обещал место, и я поступаю
на службу. Теперь я устрою свою жизнь совсем иначе, — продолжал он. — Ты знаешь, я удалил эту женщину.
Вспоминал он, как брат в университете и год после университета, несмотря
на насмешки товарищей, жил как монах, в строгости исполняя все обряды религии,
службы, посты и избегая всяких удовольствий, в особенности женщин; и потом как вдруг его прорвало, он сблизился с самыми гадкими людьми и пустился в самый беспутный разгул.
Он говорил, что очень сожалеет, что
служба мешает ему провести с семейством лето в деревне, что для него было бы высшим счастием, и, оставаясь в Москве, приезжал изредка в деревню
на день и два.
— Благородный молодой человек! — сказал он, с слезами
на глазах. — Я все слышал. Экой мерзавец! неблагодарный!.. Принимай их после этого в порядочный дом! Слава Богу, у меня нет дочерей! Но вас наградит та, для которой вы рискуете жизнью. Будьте уверены в моей скромности до поры до времени, — продолжал он. — Я сам был молод и служил в военной
службе: знаю, что в эти дела не должно вмешиваться. Прощайте.
Большая часть лекций состояла в рассказах о том, что ожидает впереди человека
на всех поприщах и ступенях государственной
службы и частных занятий.
— А, нет! — сказал Чичиков. — Мы напишем, что они живы, так, как стоит действительно в ревизской сказке. Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел
на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон — я немею пред законом.
Малоспособных выпускал он
на службу из первого курса, утверждая, что их не нужно много мучить: довольно с них, если приучились быть терпеливыми, работящими исполнителями, не приобретая заносчивости и всяких видов вдаль.
Он говорил себе: «Ведь это еще не жизнь, это только приготовленье к жизни: настоящая жизнь
на службе.
Конечно, никак нельзя было предполагать, чтобы тут относилось что-нибудь к Чичикову; однако ж все, как поразмыслили каждый с своей стороны, как припомнили, что они еще не знают, кто таков
на самом деле есть Чичиков, что он сам весьма неясно отзывался насчет собственного лица, говорил, правда, что потерпел по
службе за правду, да ведь все это как-то неясно, и когда вспомнили при этом, что он даже выразился, будто имел много неприятелей, покушавшихся
на жизнь его, то задумались еще более: стало быть, жизнь его была в опасности, стало быть, его преследовали, стало быть, он ведь сделал же что-нибудь такое… да кто же он в самом деле такой?
В это время обратились
на путь истины многие из прежних чиновников и были вновь приняты
на службу.
— Ради самого Христа! помилуй, Андрей Иванович, что это ты делаешь! Оставлять так выгодно начатый карьер из-за того только, что попался начальник не того… Что ж это? Ведь если
на это глядеть, тогда и в
службе никто бы не остался. Образумься, образумься. Еще есть время! Отринь гордость и самолюбье, поезжай и объяснись с ним!
Когда привозила почта газеты, новые книги и журналы и попадалось ему в печати знакомое имя прежнего товарища, уже преуспевавшего
на видном поприще государственной
службы или приносившего посильную дань наукам и образованью всемирному, тайная тихая грусть подступала ему под сердце, и скорбная, безмолвно-грустная, тихая жалоба
на бездействие свое прорывалась невольно.
Сам же он во всю жизнь свою не ходил по другой улице, кроме той, которая вела к месту его
службы, где не было никаких публичных красивых зданий; не замечал никого из встречных, был ли он генерал или князь; в глаза не знал прихотей, какие дразнят в столицах людей, падких
на невоздержанье, и даже отроду не был в театре.
Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и
на службу, и в отставку, и в Петербург, и
на край света.
Откуда возьмется и надутость и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем и как, и сколько нужно говорить, как
на кого смотреть, всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным
на службе?
Долго бы стоял он бесчувственно
на одном месте, вперивши бессмысленно очи в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и
службу, и мир, и все, что ни есть в мире.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора
на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца,
службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по своем определении, прося денег
на обмундировку; весьма естественно, что он получил
на это то, что называется в простонародии шиш.
О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию, и разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты: что он не значащий червь мира сего и не достоин того, чтобы много о нем заботились, что испытал много
на веку своем, претерпел
на службе за правду, имел много неприятелей, покушавшихся даже
на жизнь его, и что теперь, желая успокоиться, ищет избрать наконец место для жительства, и что, прибывши в этот город, почел за непременный долг засвидетельствовать свое почтение первым его сановникам.
В
службе они удержались
на самых шатких местах, тогда как многие, гораздо их умнейшие, не вытерпев, бросили
службу из-за мелочных личных неприятностей, бросили вовсе или же, не ведая ничего, очутились в руках взяточников и плутов.
Предметом став суждений шумных,
Несносно (согласитесь в том)
Между людей благоразумных
Прослыть притворным чудаком,
Или печальным сумасбродом,
Иль сатаническим уродом,
Иль даже демоном моим.
Онегин (вновь займуся им),
Убив
на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без
службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.
Во время
службы я прилично плакал, крестился и кланялся в землю, но не молился в душе и был довольно хладнокровен; заботился о том, что новый полуфрачек, который
на меня надели, очень жал мне под мышками, думал о том, как бы не запачкать слишком панталон
на коленях, и украдкою делал наблюдения над всеми присутствовавшими.
Задай мне
службу самую невозможную, какая только есть
на свете, — я побегу исполнять ее!