Неточные совпадения
Опасность, риск, власть природы,
свет далекой
страны, чудесная неизвестность, мелькающая любовь, цветущая свиданием и разлукой; увлекательное кипение встреч, лиц, событий; безмерное разнообразие жизни, между тем как высоко в небе то Южный Крест, то Медведица, и все материки — в зорких глазах, хотя твоя каюта полна непокидающей родины с ее книгами, картинами, письмами и сухими цветами, обвитыми шелковистым локоном в замшевой ладанке
на твердой груди.
— Я, то есть, имел случай заметить, что какие есть
на свете далекие
страны! — сказал Иван Федорович, будучи сердечно доволен тем, что выговорил столь длинную и трудную фразу.
— Ну, ничего, выучимся… Это карта Урала и прилегающих к нему губерний, с которыми нам и придется иметь дело. У нас своя география. Какие все чудные места!.. Истинно
страна, текущая млеком и медом. Здесь могло бы благоденствовать население в пять раз большее… Так, вероятно, и будет когда-нибудь, когда нас не будет
на свете.
Правда, она в сотни раз лучше, чем Лихонин, умела
на улице, в саду и в комнате ориентироваться по
странам света, — в ней сказывался древний мужицкий инстинкт,но она упорно отвергала сферичность земли и не признавала горизонта, а когда ей говорили, что земной шар движется в пространстве, она только фыркала.
И шли эти люди, в чаянье
на ратницкий счет"
страны света"увидать, шли с легким сердцем, не зная, не ведая, куда они путь-дороженьку держат и какой такой Севастополь
на свете состоит, что такие за «ключи», из-за которых сыр-бор загорелся.
[Маточкой называется небольшой компас или, лучше сказать, грубо сделанная коробочка с крышкою; внутри коробки, под самою крышей, вделывается бумажный кружок,
на котором означены
страны света,
на дне же ее прикрепляется железная шпилька,
на которой вращается магнитная стрелка.
Читатель-простец составляет ядро читательской массы; это — главный ее контингент. Он в бесчисленном количестве кишит
на улицах, в театрах, кофейнях и прочих публичных местах, изображая собой ту публику, к услугам которой направлена вся производительность
страны, и в то же время ради которой существуют
на свете городовые и жандармы.
— Рамка эта, заключающая в себе все фигуры, — продолжала gnadige Frau, — означает, что хитрость и злоба людей заставляют пока масонов быть замкнутыми и таинственными, тем не менее эти буквы
на рамке: N, S, W и О, — выражают четыре
страны света и говорят масонам, что, несмотря
на воздвигаемые им преграды, они уже вышли чрез нарисованные у каждой буквы врата и распространились по всем
странам мира.
Жукур была вне себя от испуга, кричала: «Quelle demoralisation dans се pays barbare!» [Какой разврат в этой варварской
стране! (фр.)], забыла от негодования все
на свете, даже и то, что у привилегированной повивальной бабки,
на углу их улицы, воспитывались два ребенка, разом родившиеся, из которых один был похож
на Жукур, а другой —
на кочующего друга.
Тебя давит потолок — мечтай о высоких палатах; тебе мало
свету — воображай залитую солнцем
страну; тебя пробирает цыганская дрожь — лети
на благословенный юг; ты заключен в четырех стенах, как мышь в мышеловке, — мечтай о свободе, и так далее.
На нас, разночинцах, покоятся теперь лучшие надежды
страны, мы призваны внести в нее
свет, правду…» И так далее.
«Среди океана живет морской змей в версту длиною. Редко, не более раза в десять лет, он подымается со дна
на поверхность и дышит. Он одинок. Прежде их было много, самцов и самок, но столько они делали зла мелкой рыбешке, что бог осудил их
на вымирание, и теперь только один старый, тысячелетний змей-самец сиротливо доживает свои последние годы. Прежние моряки видели его — то здесь, то там — во всех
странах света и во всех океанах.
Говорили отец и дочь с глазу
на глаз, но по невидимым нитям этот разговор облетел в самое короткое время все, какие только есть
на свете, музеи, цирки, паноптикумы, «шапито» и балаганы. Люди этих занятий пишут друг другу часто и всегда о делах. Вскоре
на всем земном шаре стало известно, что Барнум со своей дочерью разъезжают по разным
странам с целью найти для красавицы Мод подходящего мужа, а великому Барнуму — достойного преемника.
Есть-де
на свете такая
страна,
Где никогда не проходит весна...
Стали искать, где восток и где запад. Вспомнили, как начальник однажды говорил: «Если хочешь сыскать восток, то встань глазами
на север, и в правой руке получишь искомое». Начали искать севера, становились так и сяк, перепробовали все
страны света, но так как всю жизнь служили в регистратуре, то ничего не нашли.
Офицерам после долгой и скучной стоянки в Печелийском заливе и после длинного, только что совершенного перехода, во время которого опять пришлось несколько дней посидеть
на консервах, хотелось поскорее побывать в интересном городе, о котором много рассказывали в кают-компании и Андрей Николаевич и Степан Ильич, бывшие в нем во время прежних плаваний, познакомиться с новой
страной, оригинальной, совсем не похожей
на Европу, с американскими нравами, побывать в театре, послушать музыку, узнать, наконец, что делается
на свете, получить весточки из России.
«Есть
на свете много
стран, — запела Илька, перебирая пальцами струны, — прекрасных, и светлых, как солнце, и богатых; и лучше же их всех Венгрия с своими садами, пастбищами, климатом, вином и быками, которые имеют рога в сажень длиною. Илька любит эту
страну. Она любит и людей, которые ее населяют».
— Ай, ай, ай, как не стыдно! — качая головой, произнес Васютин и, оглядев внимательным взором девочку, отвернулся от неё, принявшись объяснять младшим пансионеркам, какие моря существуют
на белом
свете и каким
странам принадлежат они.
Лара кивнула ему серебристой головкой и исчезла, растворилась в лунном
свете. Король остался один. Он долго ворочался
на своей широкой постели под бархатным балдахином и до утра промечтал о той светлой минуте, когда не будет ни одного голодного в его
стране.
Идти да идти далеко,
на край
света, поглядеть своими очами, что делается в божьем мире, какие звери, птицы, люди живут в разных
странах!
На корабле подобрали паруса и завязали
на мачте крест-накрест снасти. Подошел буксирный пароход и, пыхтя, потащил его
на линию кораблей. Море было тихо, у берега еле-еле плескался остаток зыби. Корабль вошел в линию, где стояли вдоль набережной бок о бок корабли из всех
стран света, и большие, и малые, всяких размеров, форм и оснасток. «Богородица-Ветров» стала между итальянским бригом и английскою галеттой, которые потеснились, чтобы дать место новому товарищу.
— Разумеется, есть! — сказал раб и тотчас достал из-за пояса маленького деревянного идола. — Вот, — сказал раб, — вот тот бог, который меня хранит с тех пор, как я живу
на свете. Бог этот сделан из сука того самого священного дерева, которому поклоняются все в нашей
стране.