Неточные совпадения
Струя пены, отбрасываемая кормой
корабля Грэя «Секрет», прошла через океан белой чертой и погасла в блеске вечерних огней Лисса.
Корабль встал
на рейде недалеко от маяка.
Португальцы поставили носилки
на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были
на одном из уступов горы,
на половине ее высоты… и того нет: под ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан;
на рейде опять игрушки —
корабли, в том числе и наш.
Только индиец, растянувшись в лодке, спит, подставляя под лучи то один, то другой бок; закаленная кожа у него ярко лоснится, лучи скользят по ней, не проникая внутрь, да китайцы, с полуобритой головой, машут веслом или ворочают рулем, едучи
на барке по
рейду, а не то так работают около европейских
кораблей, постукивая молотком или таская кладь.
Например, иностранные
корабли не иначе допускаются
на второй и третий
рейды, как с разрешения губернатора.
Поезжайте летом
на кронштадтский
рейд,
на любой военный
корабль, адресуйтесь к командиру, или старшему, или, наконец, к вахтенному (караульному) офицеру с просьбой осмотреть
корабль, и если нет «авральной» работы
на корабле, то я вам ручаюсь за самый приятный прием.
При спуске
на берег в заграничных гаванях Васька в одиночку разбивал таверны и уродовал в драках матросов иностранных
кораблей, всегда счастливо успевая спасаться и являться иногда вплавь
на свой
корабль, часто стоявший в нескольких верстах от берега
на рейде.
Вода, небо, сверкающий вдали
на солнце город, синие леса, окаймляющие берега залива, верхушки мачт
на кронштадтском
рейде, десятки пролетавших мимо меня пароходов и скользивших парусных
кораблей и лайб — все показалось мне в новом свете.
На десятки верст протянулась широкая и дрожащая серебряная полоса лунного света; остальное море было черно; до стоявшего
на высоте доходил правильный, глухой шум раскатывавшихся по песчаному берегу волн; еще более черные, чем самое море, силуэты судов покачивались
на рейде; один огромный пароход («вероятно, английский», — подумал Василий Петрович) поместился в светлой полосе луны и шипел своими парами, выпуская их клочковатой, тающей в воздухе струей; с моря несло сырым и соленым воздухом; Василий Петрович, до сих пор не видавший ничего подобного, с удовольствием смотрел
на море, лунный свет, пароходы,
корабли и радостно, в первый раз в жизни, вдыхал морской воздух.
— Что делать? Написал в Лондон хозяевам и своим компаньонам, чтобы прислали денег
на возвратный путь — деньги-то из карманов подлецы вытащили, а пока живу у одного старого приятеля, капитана, судно которого стоит здесь в ожидании груза… Спасибо — приютил, одел и дал денег. Сегодня вот съехал
на берег… был у доктора. Пора и
на корабль. Милости просим ко мне в гости… Очень рад буду вас видеть! — прибавил старик. — «Маргарита», большой клипер, стоит
на рейде недалеко от вашего корвета… Приезжайте…
Маленькие буксирные пароходики с сидящими в будках рулевыми, словно бешеные, снуют по
рейду, предлагая свои услуги большим парусным
кораблям, которые, несмотря
на все поставленные паруса, еле подвигаются к выходу из залива, благодаря совсем тихому, еле дующему ветерку.
Пароход приближался к Сайгону, и все пассажиры были наверху… К полудню показались мачты
кораблей, стоявших
на сайгонском
рейде, и скоро «Анамит» завернул в огромную бухту и стал
на якорь против города,
на купеческом
рейде,
на котором стоял десяток купеческих
кораблей, а в глубине
рейда виднелась большая французская эскадра.
В Кронштадте она направилась прямо
на военный
рейд и там причалила к
кораблю «Трех иерархов».
В продолжение двух дней русские
корабли стояли
на Ливорнском
рейде, толпы любопытных подъезжали к ним
на лодках, но солдаты, расставленные по бортам, кричали, чтоб они не приближались, угрожая в противном случае выстрелами.
Орлова, находившегося еще за границей, она благодарила за искусное задержание самозванки, а князю Голицыну писала, что женщина, выдающая себя за дочь покойной императрицы Елизаветы Петровны, со свитой своею задержана
на русской эскадре, с которою контр-адмирал Грейг придет в Ревель или в Кронштадт, как скоро лед дозволит
кораблям войти в
рейд.
После обеда у сэра Джона Дика, в большом обществе отправились мы
на рейд, и я, совершенно доверяясь графу, поехала в шлюпке
на адмиральский
корабль.