Неточные совпадения
Вот стройный, красивый негр финго, или мозамбик, тащит тюк
на плечах; это кули — наемный
слуга, носильщик, бегающий
на посылках; вот другой, из племени зулу, а чаще готтентот,
на козлах ловко управляет парой лошадей, запряженных в кабриолет.
— Вот, Лука, и мы с тобой дожили до радости, — говорил Бахарев, крепко опираясь
на плечо верного старого
слуги. — Видел, какой молодец?..
— Никита, — прибавил он благоволительно и оставляя свою руку
на плече князя, — у тебя сердце правдивое, язык твой не знает лукавства; таких-то
слуг мне и надо. Впишись в опричнину; я дам тебе место выбылого Вяземского! Тебе я верю, ты меня не продашь.
Кругом стояли ее домашние:
слуги в черных кафтанах с гербовыми лентами
на плече и со свечами в руках; родственники в глубоком трауре, — дети, внуки и правнуки.
Он начал жизнь покорным, бессловесным
слугою своего отца, который не дал ему никаких радостей, а только глупую, скучную жену и взвалил
на плечи его большое, тяжёлое дело.
Когда она отдавала
на руки
слуге свои вещи, из комнаты Павла Николаевича вышел другой
слуга с серебряным подносом,
на котором стояла посуда, и в отворенную дверь пред нею мелькнул сам Горданов; он был одет в том меховом архалучке, в котором она его встретила у его усадьбы, и, стоя посреди устилавшего всю комнату пушистого ковра, чистил левою рукой перышком зубы, между тем как правая его рука очень интересно покоилась
на белой перевязи через грудь и левое
плечо.
— Надежда-государь! — сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с
плеч, — вот она. Я — Чурчила, тот самый, что надоедал тебе, а более воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они
на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я
слуга тебе верный до смерти!
— Надежда-государь! — сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с
плеч, — вот она. Я — Чурчило, тот самый, что надоедал тебе, а более воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они
на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я
слуга тебе верный до смерти!
Так думал Караулов с помощью позванного
слуги надевая шубу, и затем следуя за графом Белавиным по коридору и лестнице
на подъезд гостиницы, в котором швейцар накинул
на плечи графа Владимира Петровича великолепную шинель
на собольем меху с седым, камчатского бобра, воротником.