— Благодарю вас, — сказал
на это
майор, пожимая по старой привычке
плечами, как будто бы они были еще в эполетах, — но согласитесь, что я не имею никакого права пользоваться вашей добротой.
Адмиральша, Сусанна и
майор перешли в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с
майором на диване и только что не склонившею голову
на его
плечо, а Сусанне, севшей вдали от них и бывшей, разумеется, бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись в глаза чистота, порядок и даже щеголеватость убранства маленьких комнат Миропы Дмитриевны: в зальце, например, круглый стол,
на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и говорить нечего: не говоря о разных красивых безделушках, о швейном столике с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего
на коне и с рубящей наотмашь саблей.
— Конечно, я… впрочем, я
майор. Мне ходить без носа, согласитесь, это неприлично. Какой-нибудь торговке, которая продает
на Воскресенском мосту очищенные апельсины, можно сидеть без носа; но, имея в виду получить… притом будучи во многих домах знаком с дамами: Чехтарева, статская советница, и другие… Вы посудите сами… я не знаю, милостивый государь… (При этом
майор Ковалев пожал
плечами.) Извините… если
на это смотреть сообразно с правилами долга и чести… вы сами можете понять…