Неточные совпадения
— Я пошел было
уток стрелять
на озеро, а они все там сидят. И поп там, и Тушин, и попадья, и… ваша Вера, — с насмешкой досказал он. — Подите, подите туда.
О дичи я не спрашивал, водится ли она, потому что не проходило ста шагов, чтоб из-под ног лошадей не выскочил то глухарь, то рябчик. Последние летали стаями по деревьям.
На озерах, в двадцати саженях, плескались
утки. «А есть звери здесь?» — спросил я. «Никак нет-с, не слыхать: ушканов только много, да вот бурундучки еще». — «А медведи, волки?..» — «И не видать совсем».
Раньше всех проснулись бакланы. Они медленно, не торопясь, летели над морем куда-то в одну сторону, вероятно,
на корм. Над
озером, заросшим травой, носились табуны
уток. В море,
на земле и в воздухе стояла глубокая тишина.
На нем плавало множество
уток. Я остался с Дерсу ради охоты, а отряд ушел вперед. Стрелять
уток, плававших
на озере, не имело смысла. Без лодки мы все равно не могли бы их достать. Тогда мы стали караулить перелетных. Я стрелял из дробовика, а Дерсу из винтовки, и редкий раз он давал промахи.
Видимая возможность убить
утку, плавающую в меру и не улетающую от выстрелов, надежда
на свое проворство и меткость прицела, уверенность в доброте любимого ружья, желание отличиться перед товарищами и, всего более, трудность, почти не возможность успеха раздражали самолюбие охотников и собирали иногда около гоголей, плавающих
на небольшом пруде или
озере, целое общество стрелков.
Потом, когда дружная весна быстро, в одну неделю иногда, переменит печальную картину зимы
на веселый вид весны, когда везде побегут ручьи, образуются лужи и целые
озера воды, разольются реки, стаи кряковных
уток летят ниже и опускаются
на места, которые им понравятся.
В октябре
утки сваливаются в большие стаи, и в это время добывать их уже становится трудно. День они проводят
на больших прудах и
озерах. Нередко вода бывает покрыта ими в настоящем смысле этого слова. Мне пришли
на память стихи из послания одного молодого охотника, которые довольно верно изображают эту картину...
Почувствовав во внутренности своей полноту и тяжесть от множества в разное время оплодотворенных семян, сделавшихся крошечными желтками, из коих некоторые значительно увеличились, а крупнейшие даже облеклись влагою белка и обтянулись мягкою, но крепкою кожицей, —
утка приготовляет себе гнездо в каком-нибудь скрытном месте и потом, послышав, что одно из яиц уже отвердело и приближается к выходу,
утка всегда близ удобного к побегу места, всего чаще
на луже или
озере, присядет
на бережок, заложит голову под крыло и притворится спящею.
На этом
озере жили лебеди, гуси,
утки и, как говорят старики, птицы всякой была сила, видимо-невидимо: носилась она тучей.
Мы переглянулись с товарищем, и он уже было тронул лошадь, как вдруг
на озере,
на другом берегу, грянул выстрел. Взвился белый дымок,
утки, скорее изумленные, чем испуганные, тяжело подымались над водой, взмахивая серповидными крыльями, с трудом уносившими грузные тела. Орлята заржали неистово и злорадно; по
озеру, оживляя сонную поверхность, засверкали круги, и
на минуту тревожная суета наполнила весь этот тихий угол.
Кругом опять вошла в колею жизнь пустыни. Орлята и коршуны заливались своим свистом и ржанием, переливчатым и неприятным, по ветвям лиственниц ходил ленивый шорох, и
утки, забыв или даже не зная о недавней тревоге, опять лежали черными комьями
на гладкой воде
озера.
Поэтому, не отвечая ни слова
на саркастические замечания товарища, в другое время относившегося к людям с большим добродушием и снисходительностью, я сошел с сеновала и направился к лошадям. Они ходили в загородке и то и дело поворачивались к воде, над которой, выжатая утренним холодком, висела тонкая пленка тумана.
Утки опять сидели кучками
на середине
озера. По временам они прилетали парами с дальней реки и, шлепнувшись у противоположного берега, продолжали здесь свои ночные мистерии…
На озере держалось два табуна
уток.